Страница 2 из 11
— Уверен, у рина Эйверли и Арианы Роук было достаточно времени подумать. Так что мы просто поставим подписи в венчальной книге и покончим с этим.
Я сглотнула. Вот так быстро и просто: ни церкви, ни лишних вопросов. В магической академии, огороженной от всего мира защитным коконом, ректор имел власть капитана на корабле и мог не только исключать и принимать студентов, но и (помимо прочего) женить их.
— Ариана, ваша очередь.
Джонатан выпрямился и отошел в сторону, уступая мне перо и стул с высокой спинкой. На столе из красного дерева лежала книга с ветхими, потрепанными временем желтыми страницами.
— Вот здесь и здесь.
Как в тумане, я опустилась на стул и взяла в руку перо. Пальцы задрожали. Правильно ли я поступаю? Жена в этом диком мире, куда меня угораздило попасть, — собственность мужа. У меня не будет ни прав, ни свободы. Что, если я ошиблась и Джонатану нельзя доверять?
— Ариана, вы слышите меня?
Я подняла расфокусированный взгляд на ректора, пытаясь сосредоточиться на происходящем.
— Да, конечно. Я…
Вдруг все слухи, гуляющие о Джонатане, правда?
— Тогда поставьте свою подпись.
Я обмакнула перо в чернильницу. Его острый кончик замер в паре дюймов над желтой бумагой.
Затылком я почувствовала сверлящий взгляд, который мог принадлежать только Джонатану. Лишь он умел смотреть так, что покрываешься холодным, липким потом.
— Ариана, — вновь окликнул меня ректор. В его голосе прорезалось нетерпение. — Вы подпишите документ или нет?
Взгляд Джонатана стал еще более ощутимым. Мне будто вогнали в голову горящий гвоздь и принялись медленно проворачивать его.
Ладно, сейчас или никогда. Это просто прыжок, на который нужно решиться.
— Я…
— Да?
В кабинете ректора повисла такая тишина, что я услышала, как в стекло бьется невесть как залетевшая сюда муха. Интересно, стук моего бешено колотящегося сердца так же хорошо слышен всем присутствующим?
Я прикрыла на мгновение глаза и втянула носом воздух, прежде чем выпалить ответ.
Глава 1
Алый диск солнца медленно поднимался над горизонтом, заливая бескрайние зеленые поля оранжево-красным маревом. Ночная прохлада торопливо отступала, ей на смену совсем скоро придет удушающая жара, от которой лоб и спина мгновенно покроются испариной. Если, конечно, не спрятаться от раскаленных лучей в тени раскидистых фруктовых деревьев, переходящих за околицей деревни в самый настоящий густой лес. Впрочем, я бы не побоялась спрятаться от дневного пекла в местных джунглях, но кто бы мне позволил? Жизнь, в которой я что-то могла решать, осталась далеко позади.
— Ариана, лентяйка, спишь?
Женщина, по какой-то иронии судьбы называющая себя моей матерью, выглянула из-за занавески, отделяющей единственную жилую комнату от закутка, служившего чем-то вроде сеней. Дверей в доме не было — необоснованно дорого с учетом местного теплого климата. Деревья запретили вырубать маги, а денег на покупку у большинства деревенских никогда не водилось. Здесь до сих пор жили преимущественно натуральным хозяйством: на рынках менялись всем подряд — от куриных яиц до ярко-зеленых фруктов, похожих на апельсины из моего мира.
— Уже давно встала, — мрачно буркнула я.
В закутке действительно сложно было заспаться. Вместо кровати — одеяло на земляном полу. Ни двери, ни занавески на входе, так что ночные короткие ливни часто затапливали мое скромное убежище. Но я всегда радовалась дождю: он спасал от вездесущих комаров, которые с приходом ночи становились особенно злыми и настойчивыми. От них не помогала ни краска на лицо, ни вонючие травы, от чьего запаха меня поначалу тошнило.
Скажу честно, меня, дитя двадцать первого века, привыкшего к комфорту, это едва не сломило. До сих пор в голове не укладывается, как можно так жить: на границе скромной бедности и откровенного нищенства.
— А, проснулась уже, — с некоторым разочарование протянула «матушка». Ведро с холодной водой, которое она до этого момента держала в руке, громыхнуло о земляной пол.
Я перевела взгляд с худого, потрепанного, будто «изношенного» лица моей надзирательницы на не менее помятое, а местами и дырявое ведро. На его дне плескалась грязная вода, очевидно, предназначенная для меня — будить здесь умели и любили, с развлечениями-то было туго. А тут такой смех — вылить воду за шиворот! Конечно, ради такой шутки не пойдешь к роднику за околицу, но вот если вода набежала в ведро из истлевшей на солнце соломенной крыши, то зачем отказывать себе в удовольствии послушать чужие разобиженные вопли, а потом еще и оплеуху отвесить, чтобы не шумела?
— Тогда чего время теряешь? Ждешь благословения богов?
Она хрипло рассмеялась, обнажив беззубый рот (со стоматологией тут тоже все было печально), а я молча подхватила плетеную корзинку и поторопилась убраться с крыльца. С моей последней попытки побега прошло три недели, а «матушка» до сих пор припоминает ее при любом случае. Наверное, потому что в тот раз мне повезло: я почти три дня провела в храме и под видом обета молчания отказывалась рассказывать что-то о себе священнослужителям. Но все хорошее заканчивается, и даже раньше, чем мы обычно думаем. Как и моя жизнь в родном мире.
Я уже почти дошла до тропинки, ведущей в лес, когда меня окликнули.
— И не забудь про приезд магов! Только попробуй задержаться!
Я с трудом удержалась от того, чтобы не плюнуть под ноги. Как же надоела эта роль вечной Золушки! Я никогда не умела подчиняться, всегда жила свободно, в соответствии со своими представлениями о том, что правильно, но здесь это оказалось невозможно.
Раздраженно вспарывая концом подобранной палки высокую сочную траву, я, дождавшись, когда «матушка» уйдет с крыльца, нырнула вбок — в сторону, ведущую к речке. Собрать фрукты с диких деревьев я еще успею, а вот умыться не помешает. К тому же вода хоть ненадолго уймет зуд от комариных укусов, расчесанных до крови.
Спустившись с холма, на котором стояла деревня, я осторожно ступила на песчаный, поросший колючим кустарником берег и огляделась. В темно-зеленой воде водились хищники, напоминающие наших крокодилов, наверное, поэтому местные не любили купаться. Но мне идеология «сантиметр не грязь, а два — сама отвалится» никогда не была близка, так что я предпочитала рисковать, зато ходить чистой. За те три месяца, что я провела здесь, мне еще ни разу не попался речной монстр. Возможно, местные просто травят байки, специально пугая меня.
Я поставила на песок плетеную корзину, убедилась, что за мной никто не наблюдает, и быстро скинула длинную, жалкого вида юбку и выцветшую от времени грубую рубашку на два размера больше нужного. Впрочем, здесь жаловаться было не на что: так ходили все женщины деревни за редким исключением. Те, у кого все-таки водились деньги, одевались приличнее.
Я ногой потрогала воду, а затем смело шагнула в реку. Тело, искусанное комарами, мгновенно расслабилось, и я едва сдержала блаженный вздох. А ведь раньше меня и джакузи не особо впечатляло. Как люди меняются, однако!
Я распустила длинную, до пояса, косу. К новому телу я так толком и не привыкла, поэтому вздрогнула, когда лицо укрыла завесь белых, как лен, волос. Пришлось напомнить, что это все — и хрупкое тело с худыми, но сильными ногами, и лицо с непривычно тонкими чертами, и даже васильковые глаза — все это теперь мое. Вместе с кучей проблем, доставшихся в придачу.
Честно говоря, понятия не имею, почему вдруг заняла место этой несчастной девчонки, Арианы — старшей дочери в семье бедняков, где каждый рот — ежедневная головная боль. Последнее, что я помню: зебру, по которой переходила дорогу на зеленый свет. Я до сих пор просыпаюсь по ночам от звука визжащих тормозов и последовавшего за этим глухого удара. Я не почувствовала боли, только удивление. В горле навечно застыл нервный смешок: я, журналистка, вечно играющая с огнем из-за своих опасных расследований, умерла просто переходя дорогу в положенном месте и на правильный сигнал светофора. Ну разве не забавно?