Страница 6 из 10
Когда тянет на размышления, там идет дождик, и мы бредем куда-то, думая о своем, не обращая внимания на случайные запросы авторизации. Восторг, восхищение – солнце обжигает кожу. Это целый мир. В таком мире иллюзий я познакомилась с человеком, который стал для меня очень многим в жизни. Он первый прислал сообщение: «Привет, пернатая». Аватарка девочки с черными крыльями подсказала ему правильное обращение ко мне.
Он заглянул на сайт знакомств от нечего делать, немного отвлечься от рабочего процесса, без цели найти кого-нибудь, просто поболтать. Наша ни к чему не обязывающая болтовня переросла во что-то большее, чем случайное знакомство. Мы, как два магнита, на космических скоростях притягивались друг к другу, нас обоих все больше и больше затягивал водоворот отношений. Через полгода каждодневной переписки, все более открытой, раскрывающей душу, я стала замечать, что, читая его письма и сообщения в сети, чувствую его дыхание у себя за спиной, он был рядом, очень близко, а я боялась обернуться, чтобы не спугнуть этот мираж. Понимая неизбежность притяжения, мы вышли из мира интернета в реальность.
Он оказался простым человеком, с непростыми серо-голубыми глазами, меняющими свой цвет от погоды или настроения. Дмитрий Волков, Митька, Сказочный зверь, Чернослив и еще куча нелепых прозвищ. Я влюбилась, влюбилась окончательно и навсегда. Полюбила и приняла. Я никогда не идеализировала его. Всегда принимала таким, каким он был, со всеми достоинствами и недостатками, принимала полностью и безраздельно. Он уходил от меня, сославшись, что ему тяжело разрываться между мной и женой, но, наверное, все же это была отговорка, хотя… не знаю… Главное, что потом он все равно вернулся.
Недавно наткнулась на нашу с ним переписку многолетней выдержки. Письма длиною почти в четверть жизни. Терабайты переписки, тонны эмоций всех видов; километры чувств почти всех сортов; пучки фраз; поштучные, авторской работы, слова. Колоссальный объем всего невозможного. Что-то отправлялось ему, что-то откладывалось в стол, что-то зарывалось на дно сундука. Открыла крышку, перетряхнула скопившуюся писанину… рукописи не горят, и писанина тоже не горит, она истлевает от времени, становясь трухой и прахом. И все же я храню. Пересыпаю осколки нашей переписки из ладони в ладонь, какие же они… как будто не отсюда, не про нас, вытаскиваю переписку наугад, хаотично и без разбора, даже не пытаюсь, не хочу собирать их в единое целое. Память в чистом виде. В памяти всплывают строки нашей старой переписки.
Волк: «Уже соскучился… ты мне и правда нужна… я не знаю, как тебе объяснить это… чудо мое… глюпый ты мой птиц… мне нравится быть с тобой и ощущать тебя рядом… у нас все будет хорошо…»
Глип: «Не знаю, что будет, но от твоего письма… Как-то сразу тепло становится. Что-то внутри сжимается, и душа согревается. Такая нежность просыпается. Я сейчас вспомнила, что могу свернуться в маленький комок перьев и угнездиться у тебя в ладошках. Как же в них дивно. А если будешь плохо себя вести, могу даже клюнуть тебя пару раз))). Я вредный ведь птиц!»
А вот последнее письмо, отправленное ему:
«Привет, Митька, мое с кисточкой тебе и просто трям.
Думаю о тебе… ты сейчас далеко. Скучаю? Странное оно, это слово… «скучаю» – пробую это слово на вкус… оно похоже на резиновый мячик, оно так же упруго и так же бойко язык отскакивает, как мяч от стены. В нем нет мягкости. «Скучаю» – не мое слово… моя жизнь не дает мне никаких шансов на скуку, все как-то некогда. «Скучаю по тебе…» – размазано розовыми соплями мимишных смс – вина человечества, слишком затаскано. Только когда вижу тебя, когда ты рядом, до меня начинает доходить вся нехватка тебя за прожитое время, и я начинаю сразу же впитывать тебя, платой за уже истекший период времени и немного авансом про запас. Кутаюсь в мысли о тебе… ты всегда рядом… Память моя – погружаюсь в теплую негу воспоминаний о тебе, прикрываю глаза и снова оказываюсь… череда гостиничных номеров и квартир, калейдоскоп интерьеров, но это все фон, это все неважно… там есть ты… Всегда помню твои глаза, затем по спине пробегают мурашки – помню твои руки, прикосновения, а еще твое дыхание, голос… десертом вспоминаю твою улыбку, она у тебя такая настоящая… помню тебя. Теплая волна… Нежность моя – все так же с закрытыми глазами тянусь к тебе, чтобы отдать все то, что рождается в душе, но что невозможно в полной мере понять и облечь в слова…
Самое удивительное то, что, несмотря на безумные события дней, ты все равно где-то на подсознательном уровне присутствуешь, и мысль о тебе успокаивает сознание. Некоторые дамочки носят в кошельках фотографии своих близких… никогда не понимала этого… Зачем? Ведь ты… Мне не нужна твоя фотка в кошельке, у меня есть гораздо больше, чем выхваченная фотоаппаратом секунда жизни, глубже, чем кошелек с разменной мелочью… ты настоящий… во мне, в душе, в сознании, «под кожей». Не умею складно говорить, но смею надеяться, что ты понял, что я хотела сказать. А еще очень греют твои письма… пусть пара строк, но… так тепло от них… – улыбаюсь. Ну вот… немного выдохнула, теперь с чистой совестью можно пойти в душ и смыть с себя остатки этого дня, а затем броситься под одеяло и, закрыв глаза, вспомнить тебя… и только после этого со счастливой улыбкой заснуть».
Неспешно бреду на свидание, а мысли – как разноцветный клубок ниток, перепутанный каким-то зверьком. Обрывки наших встреч, наших писем, нашей жизни. «Мой?» – и в ответ чуть заметная улыбка в уголках губ; прикрытые глаза в знак согласия. Со священным трепетом произнести сокровенную фразу «мой Митька». Начиная слово, губы слегка сжимались в нерешительности, в боязни спугнуть чудо, а затем выплескивались все чувства, вложенные в такое простое и обыденное слово «мой». «Мой» – спелая лесная малина: «м» – придавливаешь ягоду и чувствуешь сладкий сок, «о» – маленькие косточки шероховато перекатываются языком, «й» – то протяжное, сладкое послевкусие, остающееся в памяти. Буквы, слова… все они рождены нашими встречами, нашей жизнью. Это азбука, выведенная рунами на наших линиях жизни.
А – Август. Месяц, в котором он вернулся ко мне. Обретенный мною конец августа. Вдрызг пьяный август. Мы сидели и пили с ним коньяк на кухне, болтали о какой-то чепухе и смеялись, но где-то там, где вертится веретено человеческих судеб, уже все было предрешено, наши линии жизни снова переплелись. Мы пили коньяк, и он был рядом в этот августовский, такой нереальный вечер.
Б – Башенки. Маленькая кухня в пятиэтажке, за окном башенки отремонтированного дома. Наш с ним спор на желание по поводу этих башенок. Так и не исполненное им и не загаданное мною желание. Близость – от истоков души древней вязью бежит по венам, прорастая в узорах ладоней, сплетаясь в единый орнамент при соприкосновениях рук.
В – Волк. Ворона. Из букваря высунулась морда сказочного волка. То ли ворона его взъерошила, то ли воробей его взлохматил, но, клацнув зубами, волк помчался по своим очень важным волчьим делам. Так уж сложилось, что одно из обращений в письмах к нему был этот зверь – его аватарка. Ворона – одно из его обращений ко мне, рожденное также из моей аватарки – девушки с черными крыльями. Время… которого нам всегда было мало, и в то же время бесконечно много.
Г – Глаза… его глаза небесного цвета… дарящие чувство полета, то ли к небесам, то ли в бездну. Мимо с гиканьем пронесся маленький (ну, относительно маленький, условно маленький) дракон Глип. Мой ник почты.
Д – Дать – протянутая рука с раскрытой ладонью, отдать ему все до последнего. Душа… кусочек которой когда-то был отдан на все той же ладони. Для кого… имя, которое редко произносится или пишется, – Димка.