Ковчег обреченных

– Открой заднюю дверь. Пацана берём с собой.

По-быстрому устроив стрелка на заднее сиденье, мы садимся в машину, и трогаемся с места. Я машинально бросаю взгляд на часы и с удивлением обнаруживаю, что с начала нападения прошли всего пара-тройка минут. Хотя казалось, что обстрел, а затем погоня продолжались по меньшей мере час. Поворачиваю голову назад и разглядываю стрелка. Парень по-прежнему без сознания. Удивительно, что он вообще остался жив после такого удара.

– Игорь, – раздаётся рядом голос Гаевского. – Что у вас?

– Нормалёк, – оживает динамик рации. – Доставили клиента в адрес, теперь ждём-с. А у вас?

– Взяли одного, – немногословно отвечает Вовка. – Едем на Каменщики.

Каменщики – наше тайное пристанище. Или отстойник. Или конспиративная квартира, называйте, как хотите. Там мы принимаем особо доверенных клиентов, передерживаем нужных людей, а иногда и просто используем помещение под гостиницу. Нас очень устраивает наличие так называемого «чёрного» хода в квартиру. Хотя правильнее было бы называть его «грязным». Небольшая, неприметная дверца, ведущая в камеру мусоросборника, затем ещё одна, такая же неприметная. Которая выводит непосредственно в подъезд. Конечно, немного воняет, зато любопытствующие глаза старушек, вечно перетирающих сплетни у подъезда, сюда не достают.

Именно «грязным» ходом мы и собираемся доставить незадачливого стрелка в квартиру. Он уже начинает понемногу приходить в себя и это радует. Нам просто дозарезу необходимо вытащить из него сведения о заказчике как можно быстрее. Иначе в следующий раз нам может повезти меньше. Если вообще повезёт.

Подогнав машину почти вплотную к дверце мусоросборника, мы принимаемся за стрелка. Он уже настолько пришёл в себя, что может послушно завести свою руку мне на шею и с моей помощью выбраться из салона. Гаевский проворно отпирает навесной замок на дверце, и мы так быстро, насколько позволяет состояние моего подопечного, юркаем в тесное помещение.

Парень, буквально висящий у меня на шее, всё время норовит сползти на пол. В нос моментально ударяет целый букет премерзких запахов, но нам сейчас не до этого. Главное, незаметно для остальных жильцов подъезда провести стрелка к нам, на третий этаж. Утешает лишь, что в это время дня трафик по лестничным пролётам не очень оживлённый. Как и следовало ожидать, в квартиру мы пробираемся незамечеными.

Притворив за собой входную дверь, Вовка командует:

– В ванную его.

Да уж, лучше ванной комнаты ничего не придумать. Не хватало ещё перепачкать в крови стрелка всю квартиру. Поэтому я волоку почти очухавшегося паренька в ванную, а зашедший следом Вовка по-быстрому приковывает его наручником к ножке чугунной ванны. Наш пленник на первый взгляд не блещет развитой мускулатурой, поэтому освободиться ему будет довольно затруднительно.

Сняв с крючка полотенце, подставляю его под струю холодной воды, затем, не отжимая, хлюпаю им по голове пленника. Сам устраиваюсь рядом на унитазе и закуриваю. После ощутимого шлепка по голове стрелок окончательно приходит в себя. Свободной рукой стаскивает полотенце и пытается провести им по лицу. Однако, ссадины и мелкие ранки на лице не позволяют ему получить удовольствие от водных процедур. Парень морщится и, отложив полотенце на пол, вопросительно смотрит на нас.

– Как звать? – в упор рассматривая парня, спрашивает Гаевский.

Особого испуга в его облике я пока не замечаю. А может, он ещё не до конца осознал всю бедственность своего положения? Я легонько пинаю его носком ноги в голень:

– Ты не оглох, случаем?

– Штаны.

– Что, штаны? – не поняв, при чём это, спрашиваю я.

– Погоняло такое: Штаны, вот.

– Ты имя, имя своё назови! – рявкает Вовка.

– Ну, Кеша, – тянет парень.

– Так вот, Кеша, – начинает Гаевский. – Если хочешь отделаться по минимуму, колись, кто тебя послал. Будешь молчать, только хуже себе сделаешь. Усёк?

– Ага, – по лицу Кеши пробегает тень улыбки. – Знаю. Длина срока прямо пропорциональна длине языка.

– Смотри, Андрей, какие умные слова знает, – удивляется Вовка, и, повернувшись к стрелку, говорит как можно мягко: – Пойми, сынок, мы же не РУБОП какой-нибудь. И нашли тебя не где-то на бульваре с анашой в кармане. Нет, мы тебя при покушении на нашего клиента приняли. Это твоё счастье, что он пока не знает, что ты уже у нас. А то приказал бы тебя под асфальт закатать, и все дела. Или горячую ванну из битума устроить. Если не чего похуже. Так что для тебя в твоём положении прямая выгода назвать нам того, кто тебя послал.

– А он меня потом… – парень замолкает, явно не желая примерять на себя варианты, какими может с ним расправиться заказчик.

– Так то потом, – убедительно произносит Вовка. – И то вряд ли. А мы сейчас. И наверняка. Выбирай.

–Дайте закурить, – наконец говорит Кеша после недолгой паузы.

Я знаю, как ведут себя в подобных условиях пленники. Как правило, долгих уговоров не требуется: время сейчас другое и люди уже не те. Но ему всё же необходимо какое-то время, чтобы поразмыслить над предложением Гаевского. Что ж, закурить, так закурить. Это можно. Я прикуриваю и протягиваю ему сигарету. Кеша тянется за ней свободной рукой, подносит к губам, затягивается.

Приступ тошноты начинается у него так стремительно, что мы с Вовкой даже не успеваем ничего предпринять. Я только поджимаю ноги, а Гаевский отскакивает в угол. Содержимое желудка извергается из Кеши в несколько приёмов. Наверняка это последствия сотрясения мозга, после удара. Когда тошнота проходит, Вовка поучительно замечает:

– Минздрав предупреждал… – и, помолчав, добавляет, словно одолжение делает: – Ладно уж, колись давай.

Из того, что рассказал наш пленник, выясняется, что заказчика он не знает. Не знает и того, на кого они с Кешей совершали «наезд». Просто старшой велел встретить «мерс» нашего клиента на выезде из банка и покрошить всех, кто в нём окажется. Обычная история. Исполнитель и не обязан знать больше. На вопрос, как зовут старшого, пленник бесхитростно отвечает:

– Валет.

Это мало что объясняет. Вовка пробует добиться большего, но терпит неудачу: стрелок даже своего старшого знает лишь по кличке. И на мой недоумённый вопрос отвечает:

– А меньше знаешь, дольше проживёшь, вот почему.

– Не скажи, – замечает Вовка. – Жизнь может оказаться на удивление короткой и совсем по иной причине. Ну, например, если ты нам наплёл с три короба.

– Клянусь, всё, что знал – рассказал. А про Валета, правда, не знаю. У нас его все Валетом только и кличут.

По лицу пленника видно, что он действительно не врёт. Слишком зелен, чтобы так убедительно сыграть. Переглянувшись с Гаевским, мы приходим к выводу, что больше нам узнать вряд ли удастся. Поэтому задаём Кеше последний вопрос:

– Где сейчас может быть Валет, как его найти?

– Не знаю, – отвечает Кеша. – Сказал ведь уже. Может с бригадирами заседает. А может с девками где, это не моего ума дело. Я только номер мобилы его знаю.

Это уже кое-что. Вовка выходит из ванной комнаты и возвращается назад с телефоном. Однако, перед тем, как набрать номер, пристально глядит Кеше в глаза и с явной угрозой в голосе произносит:

– Смотри, не ляпни что-нибудь лишнее. Помни, что я сказал про удивительную краткость жизни.

Он мог бы этого и не говорить, так как Кеша и без того уже полностью деморализован и готов к любому сотрудничеству. Лишь бы его не отдали на растерзание тому, кого он пытался убить всего около часа назад. Поэтому, когда он слышит на том конце провода голос неведомого нам Валета, то говорит лишь короткую фразу:

– Валет, это Штаны. Тут это, с тобой поговорить хотят, – и протягивает мне телефонную трубку.

– Ты чего это метёшь? – слышу я голос Валета. – Кто хочет? Ты обкурился, что ли?

– Есть тема для разговора, – произношу я в трубку и, не давая времени на размышление, добавляю: – Нужно встретиться.

– А кто ты такой, чтобы я с тобой встречался? – недоволным тоном заявляет мой невидимый собеседник. Судя по голосу, человеку на том конце провода не больше сорока – сорока пяти.