Страница 5 из 19
– Никого нет, – снова послышалось снизу.
– Вы точно знаете?
– Собака привела на третий этаж, покрутилась и пошла вниз. Мы поднялись выше и ничего не нашли. Проверили двери, замки не тронуты. Так что, спускаемся. Поздно уже.
– Я хочу домой, чая и блинчиков, – сказал один из тех, кто поднимался вверх.
«Боже, спасибо! – мысленно пробормотал Костя. – Спасибо, что оберёг и что до меня не дошли. Я же молился, но не верил, а сейчас верю».
Подождав какое-то время, Костя начал спускаться вниз. Достигнув второго этажа, он с удивлением увидел, что за окном была ночь. Уже не вечер и сумерки, а сразу – ночь.
«Это как я так потерял время?» – подумал он. И ещё подумал, что хочет кушать. Не сказать, чтобы его это очень сильно беспокоило, но кушать хотелось. Спустившись в полуподвальное помещение и посмотрев в угол, где он писал, он ничего не увидел. Было сухо.
«Господи, спасибо, что высушил», – подумал он и тут снова услышал протяжный крик. От него у Кости похолодела спина, и он кинулся вверх. Выглянув в окно на третьем этаже, он увидел, как перед раскрытыми воротами стоит объятый пламенем человек. Он поймал и обхватил женщину, и она тоже пылала. Она кричала, дёргалась и извивалась, стараясь освободиться. Отблески пламени плясали по асфальту, подсвечивали здание за воротами, трёхэтажный цех. Женщине удалось вырваться, и она побежала, а за ней бежали, едва видимые в свете фонарей, световые блики. Отблески на асфальте, гаражах и покинутых мастерских обработки дерева. Она кричала, и было видно, что в домах, расположенных через дорогу и за сквером зажигались огни. Жильцы домов точно снова вызвали милицию и пожарников. Надрывно лаяли собаки.
Костя снова перепугался и быстро сел на коленки, чтобы не было видно его, стоящего у окна. Что если Олег его увидит? Он не сомневался, если Олег его увидит, то накажет. Точно накажет, ведь он был одним из тех, кто привёл Олега в этот долбаный гараж.
Когда появились голубые проблесковые огни милиции, скорой и пожарных, он снова побежал вверх. Он был в панике. Он попытался сначала попасть на чердак. Не получилось. Тогда он попытался распахнуть двери и попасть в коридор лицея. Тоже никак. Двухстворчатые двери двигались, подпрыгивали, шумели, скрипели, но не поддавались. Как он не пытался, не смог открыть. Какого чёрта?! Он не был слабаком, но не мог открыть эти треклятые двери!
Примерно через час он решился снова выглянуть в окно. Опять зеваки, опять скорая, бегающие люди в медицинских одеждах и милиция. Они что-то собирали. Потом грузили. Потом бегали с фонариками и искали.
«Это уже слишком!» – подумал Костя. Он хотел попасть домой. Выбраться отсюда и очутится дома. Тут бежать-то всего ничего, но почему-то он никак не мог вырваться из этого клятого запасного пожарного выхода. Всё было против него. Сначала хотел спуститься вниз, к выходу, чтобы бежать домой. А там опять этот человек-пламя. Потом захотел просто открыть двери и выйти в коридор, чтобы выбраться из здания через главный вход. Тоже не получилось. Что это? Что за проклятие?! Растерянный, испуганный, Костя сел под окном, прижавшись спиной к стене. Сейчас, когда во дворе куча ментов, всё равно остаётся только затаиться и ждать. Так он и сидел, пока не провалился в сон.
Он проснулся только утром и исполнился решимости спуститься вниз, чтобы попытаться открыть дверь. Чёрт с ними, с этими сторожами: поймают – так поймают. Нужно заканчивать с этим, он должен попытаться попасть домой, выбраться с этой грёбаной лестницы! Но дверь снова стала для него препятствием. Он бился в неё, но её словно заварили. Он пытался её выломать, ударяясь в неё плечами и ногами. Было больно, однако боль проходила очень быстро – видимо адреналин злости работал. Удар ногой, сильная боль, потом потёр больное место и – ничего. Дверь тряслась от его ударов, но не поддавалась.
Костя поднялся на четвёртый этаж и прислушался. За дверями в коридоре лицея кипела жизнь.
«Никто не услышал?! Грохот ударов должен же быть слышен. Ну и что, что полуподвальное помещение? Выше, примерно в двух метрах, вход на первый этаж, а там куча народу. И что, никто ничегошеньки не слышал или не удосужился проверить?! Неужели шум, стоящий в коридорах, всё заглушил?»
Он посмотрел в щель. В коридоре шагали, бегали и, создавая группы, общались люди. Там кипела обычная жизнь колледжа, когда студенты собирались возле нужных им аудиторий и болтали, ожидая звонка. Однако всё виделось как-то странно. Он видел людей, во что они одеты, видел их лица, но было такое ощущение, что он наблюдает всё это как на экране телевизора, и звук был таким же. И запахи. И с чего это у него так обострился нюх?! Нет, он, в принципе, никогда не жаловался на него, но тут… Он чувствовал запах каждого, находившегося в коридоре, причём, не только запахи парфюмов, но и запахи тел. И это касалось не только тех, кто пренебрёг утренним душем или успел с утра хлебнуть пивка. Обычные запахи тёплой кожи, волос… Он чувствовал запахи еды, исходящие от сумок тех, кто нёс с собой бутерброды для дневного перекуса, даже мог определить, у кого с чем эти бутерброды.
Костя даже на мгновение отпал от щели и, потерев нос, задумался. Когда его раздражали какие-то запахи, он чихал, а тут – нет. Вот прилетел один запах, сильно ударив в ноздри и заставив сморщиться. Какие-то цветы, Костя не помнил, как они называются, но если он чувствовал сильный раздражающий запах, то всегда начинал чихать.
«Может, недостаточная концентрация, раз я не чихаю? Вылечился?» – подумал Костя.
А потом он услышал знакомый запах в коридоре, когда прозвенел звонок и двери аудиторий закрылись. Из столовой на первом этаже доносились запахи жареных котлет, картошки, пирожков. У-у-у, какой знакомый запах для голодных студентов.
Костя вспомнил, что когда он только пришёл учиться в колледж, столовая вызывала у него лишь омерзение, он не пользовался ей, тем более, что он жил неподалёку и всегда мог сбегать покушать домой. Котлеты, в которых хлеба и капусты было гораздо больше, нежели мяса, молочные каши и всегда сопутствующий им навязчиво-горьковатый запах пригоревшего молока, супы «никакие», как их называли его друзья, которые тогда кушали в столовой. Капустняки на простой воде, без мясного бульона, именовавшиеся «щами», или «борщом», если в них добавляли кубики плохо очищенного буряка. А ещё в столовой часто пахло кислятиной и рвотой. А потом хлором.
Всё изменилось, когда в столовую назначили тётю Машу. Огромная женщина с мужским лицом, она жёстко навела порядок, и там стало вкусно и не опасно. Говорили, что она наконец-то добилась хорошего финансирования столовой. Вот тогда уже и Костя иногда брал там компот, бутерброды, сосиски в тесте, запечённые овощи, лаваши с мясом и так далее.