Страница 16 из 19
– Всё просто. Есть правила и некие законы. Как физические законы, так и социальные, мы их создаём при жизни. Снял с руки перчатку, которую носил несколько дней, рука эту перчатку будет какое-то время помнить. Помнишь вкус хлеба, запах шоколадного ролла? Ты мёртв, но помнишь их вкус и запах. Я тебе дам нечто такое, что ты помнишь, например, бутерброд с колбасой, и, даже зная, что ты призрак, ты ведь точно начнёшь его есть, а не вставишь в себя через горло, хотя сможешь. Даже после смерти у душ есть ниточки, которые их удерживают. Или ты думаешь, что мне нравится сидеть здесь, на чердаке и бояться? Когда я прыгнула тринадцать лет назад вниз, я думала, что решила все свои проблемы. А они только начались. Моя мама, которая довела меня, была тогда ещё живой. А потом, после её смерти, моя боль ещё была повязана с ней, но уже не так, как раньше, они начали исчезать: злость и ненависть к ней. Пфык! – и исчезали наши с ней проблемы. Но мои проблемы оставались со мной. Осознание того, что я совершила… Я не смогла, не решилась, встретиться с мамой после смерти, струсила и потому я по-прежнему здесь. А что для себя определил ты? Тоже не решить проблему, а прятаться? Вот этот огненный человек приходит и приходит. Это – твоя проблема. Мой совет: если хочешь всё это закончить, просто встреться с ним. Ты ещё можешь решить свои проблемы.
– И это твой совет?
– Да. Я тебе показала, что ты умер, что ты замкнут в этом пожарном выходе. Боишься и возвращаешься сюда вновь и вновь. Живёшь на пожарной лестнице. Ты тут застрял и что бы ты ни делал, сюда дорога приведёт. Это твой ад на земле, пока ты сам его не разорвёшь. Дальше решай сам.
– Я подумаю.
– Думай и опасайся, потому что ещё тут шмыгают Тени. Чёрные души, которые питаются теми, кто слаб. Мерзкие создания. Они пьют энергию у тех, кто не ушёл сознательно и кто сошёл с ума и не понял, что нужно уйти. Меня ничто не держит, но я их боюсь, а вот те, кто убивал, грабил, они остались, и по-прежнему желают уйти, погружаясь и потом распухая до состояния, когда Тени начнут их есть. А ты… – её глаза стали как у сломанной куклы: сделались безжизненными и запали, – она потрясла головой, чтобы вернуть их на место. Секунд пять молчала, и глаза снова стали живыми.
– Что я?
– Ты – дебил, и всё, – прежде чем Костя открыл рот, чтобы что-то сказать, она добавила. – Тебе же подсказка всегда была. Если ты не понял, то ты дебил. Тебя преследует огненный призрак. Всегда тебя. Он тянется к тебе, хоть ты сам его не убивал. Тогда почему, может, за помощью? Значить тебе нужно встретиться с твоим огненным призраком, иначе будешь здесь прятаться вечно, терять энергию, бледнеть, терять форму тела, распухать, и потом превратишься в пар, который будет замкнут тут навечно. Вот ты от него прячешься сейчас, а что дальше?
– Блин! – сказал Костя и сел на пол.
Ну, получается, что типа сел, раз уж он призрак. Он чувствовал пол, крошку мусора, которая досаждала ему, тянущийся по полу холодок, слышал, как поёт ветер, видел, как колыхались эти покрывала и тряпочки.
– Зачем они? – спросил он у девушки.
– Не знаю, любила вязать, – ответила она. – Мой труд здесь, и кроме призраков никто этого не увидит.
– Да и я не вижу. Серые полотна, выцветший рисунок, всё в пыли, некоторые и вовсе рассыпаются.
– Я же – самоубийца и мне уготован ад. Как и я, так и мои творения рассыпаются. Они никому не нужны, мои мысли никому не нужны, – она начала говорить тоном выше, словно переходя в истерику. – Мои мысли, то, что я хотела. Я это создала! Ткала, красиво, вкладывала глубокий смысл, почему не нужно? Я это сделала, столько труда, и никому не надо, оно рассыпается, покрывается пылью! Смотри, как мои труды гибнут! Мой Ад?! Это мой Ад, тогда будьте все вы прокляты! Это им удалось, Проводникам Смерти. Сволочи!! – девушка вдруг начала визжать и упала на пол. Она каталась туда-сюда, визжала, хрипела, а потом в один момент остановилась, лёжа на боку, опять посмотрела на Костю помертвевшими глазами, ставшими похожими на вставленные в глазницы протезы и потом добавила:
– Это ты виноват! Ты меня заставил говорить и выставить свои мысли и злость наружу. Я тебя убью и разорву!
А потом её снова начало трясти, и она опять начала кататься в пыли чердака справа налево и обратно. Костя не стал ждать развязки, выпрыгнул прочь с чердака на лестницу и закрыл за собой дверь.
«Она никогда за неё не спускалась, значит, это её граница!» – успокаивал он сам себя. Смешно, раньше он от ужаса бежал вверх, а теперь от ужаса бежал вниз. Ничего, пару минут подождал, чтобы сердце успокоилось. Хотя, какое сердце? А что она ему сделает? Плюнет в него? Но надо спуститься вниз. Так он снова добежал до пролёта между третьим и четвёртым этажом, и, сидя на бетонной площадке, прислонившись к давно некрашеной, облупленной стене задумался. Тут он всегда чувствовал себя в безопасности. Тут нужно было посидеть и подумать.
«Итак, он может себе что-то представлять и это сбудется. Правда? Та же еда в столовой. Хм, он ел пищу, хотя, как оказалось, просто пустоту, но что-то он же ел. Может то, что осталось от фрикаделек, скажем, запах или ещё что-то, след, тень фрикаделек и пирожков? Ему стало немного легче. Сам себе придумал?»
Он посмотрел на свои руки. Есть свет от окна, но нет тени от рук и от него самого. Хорошо, ему было сказано, что он может дофантазировать. Еду вот смог же. Двери открыть смог. А если он захочет пистолет? Не идти же к Олегу так просто, безоружным. Пистолет будет его козырем, с ним ему будет спокойнее. Костя закрыл глаза и представил пистолет ТТ, как он его помнил. Двоюродный брат показывал и давал подержать. Холодное и тяжёлое оружие. Он помнил его, холодную сталь, каждую линию, каждую выемку на пистолете. Его тяжесть, его запах. И сейчас, закрыв глаза, он представил. Вот он, пистолет, в его руках. В правой руке Кости, он же правша. С закрытыми глазами он чувствует рукоять, курок, ощупывает затворную раму. Даже запах оружейного масла возник, но когда он открыл глаза, в руках… ничего. Так, это не работает. Это не еда, а пистолет. Костя раздраженно вздохнул и смирился со своей участью.
– Значит встреча один на один с Олегом, – пробормотал он и попытался заснуть до утра. Да он ещё мог спать, он считал, что спал. Ему во сне казалось, что тело находиться в одном положении всё время, пока он спит. Он не переворачивался, не крутился, а спал так, как заснул. А если бы он был живой, у него руки и ноги во сне точно затекли бы. Тогда нужно было тело переворачивать. Уже нет. Как заснул в таком положении, в том же положении и проснулся. Никаких чувств. Зачем сон ему нужен, он же мёртв? Он ничего не помнил из сна, хотя чувствовал, что там было сказано очень много важного.