Синий, который красный

Но никто особенно с истериками не торопился.

— Людей из внешнего мира мы сюда не пустим, — уточнила Эльза. — Сами понимаете, не для них стараемся — для Целестии. У нас ведь тут ничего такого не делалось с Альтау…

Дара все-таки открыла рот и уточнила сипло:

— Ты сравниваешь себя с Холдоном?

В первый раз Эльза не стала лопать пузырики, раскидывать руки или еще что-нибудь вытворять. Она сказала просто и почти даже строго:

— Мне незачем себя сравнивать с маньяками. Я — это я. Это Дремлющий спит себе в башне и не видит, что творится в стране. И Магистры там же — как будто в своем золотом прошлом, на поле Сечи. И вот вся страна так: как будто после Альтау прошел всего лишь год… А я…

Она замолчала, и ее лицо стало почти по-детски обиженным, но глаза остались острыми и взрослыми.

— Мы никуда не идем. У нас люди иногда живут до тридцати — и маги, кстати, тоже не всегда доживают, из-за войн, например. Читать вот не все умеют, а кто умеет… вон, спросите у Кристо, как у нас с образованием. У нас многие нос из деревни не высовывают и ничего не видят, кроме стакана с ирисовкой, потому что тысячелетние Магистры думают за них! Радужная страна, где магии — прорва, и её вчистую обставили люди из внешнего мира, потому что подумали мозгом — мозг подключили, в Целестии таким сроду не занимались, понимаете?! А там открыли несколько законов, на которых строится наука — и теперь было бы так просто разобраться… приспособить…

— И вы приспосабливаете? — резко вмешался Макс.

Эльза очнулась. У нее на глазах появились слезы, на которые с очень большой тревогой глазел Хохолок и остальные контрабандисты. Девушка смахнула их рукой.

— А? Конечно. Только общий принцип понять, а уж времени у меня гораздо больше, чем у этих ваших ученых!

Так значит, какой-то мерзавец помог им наладить поставку оружия из внешнего мира. По коже Ковальски прошел холодок. Наверняка ведь они его обработали так, что оно может бить даже по мощным магам…

Но ведь не пойдут же они на Магистров напролом? Нет, просто отвлекут их чем-нибудь таким глобальным…

Например, войной между людьми и магами. Тем придуркам в таверне только дай действенное оружие.

— И мне даже никто не скажет: «Ты что — хочешь решить все проблемы только при помощи заимствованных извне вещей»?

Никто не сказал. Снова повеселевшая Эльза притворно надула губки и успокоила:

— Ну, я же не такая дура. Но понимаете, что я заметила? Когда имеешь дело с такими вещами — начинаешь разбираться, как они устроены, и меняешься сам. Начинаешь по-другому мыслить.

Она слезла со стола, на краешке которого сидела, и принялась прохаживаться взад-вперед, время от времени бросая фразы так, будто они разумелись сами собой.

— Ну, Семицветник мы не тронем — зачем? Как только они отменят свое распоряжение насчет Кордона… Миграции, я думаю, можно не опасаться: целестийцы очень привязаны к своей земле — но экскурсий точно станет больше. Наконец-то появится возможность развивать науку… медицину, да — вы видели, чем тут у нас лечат те, кто прикидывается знахарями? И все эти замечательные штуки…

Дара наконец открыла рот:

— И эти замечательные штуки вы будете поставлять за хорошие деньги, так?

— Ну, развернемся, — улыбнулась невинно Эльза, — мы же первыми будем. Но потом и остальные подтянутся, во внешнем мире есть, на что посмотреть и что позаимствовать.

— Там придумали кучу всего, что делает жизнь легче, быстрее и прикольнее, — с прежним стоицизмом изрекла Дара. — Но так и не сумели придумать то, что делает лучше самих людей.

Эльза посмотрела на Дару так, будто той требовалось серьезное лечение, потом перевела глаза на Кристо.

— В Одонаре все такие?

Кристо стыдливо развел руками и постарался отодвинуться от артемагини. Эльза как будто уловила этот жест.

— Ты разве думаешь иначе?

— Так в тысячной степени! — с охотой отозвался Кристо. — Кордона не будет — это ж просто… а я вот недавно из внешнего мира — там это так…а это, что оружие можно переделывать — ну, ваще!

Смутно он предполагал, что изъясняется не особенно связно, но Эльза, кажется, понимала и улыбалась.

— Значит, ты с нами?

— Пф!! — Кристо восторженно руками изобразил ответ. Хохолок подмигнул контрабандистам в дверях, как бы говоря: «Вот вы со мной спорили, да? Теперь платите!» Дара не сказала по этому поводу ничего, Кристо с какой-то обидой заметил, что она и не очень удивилась. Вот мстительная натура Макса просто не могла не проявиться и в этой ситуации:

— Не боитесь, что этот отморозок и вас предаст?

— Это как ты меня назвал?! — вскочил Кристо.

«Солнышко» опять распустило лучики улыбки.

— Не-а. У меня с рождения такой дар — я вижу людей и магов насквозь. Он с нами, — она засмеялась и добавила: — В тысячной степени!

— В тысячной! В тысячной! — подтвердил Кристо. — Эльза, слышь… — этот панибратский тон дался ему без малейшего труда, — а можно я его прикончу? У меня уж с внешнего мира руки чешутся.

— Подожди немножко, — просто сказала Эльза. — Ребята, и вы тоже подождите, за дверью. Присмотрите-ка за нашей гостьей.

— Моего мнения вы не спросите? — напоказ огорчилась Дара.

— Ну, по твоему лицу я примерно знаю, что услышу. Свяжите ей руки прямо здесь — она артемаг. Может снять верёвку, так что постоянно держите на прицеле — вчетвером или впятером, если руки освободит — стреляйте без раздумий. На чём мы остановились? Мальчики, за дверь!

Поднялась суета: куда выходить, как выходить, кто будет Даре связывать руки? Пока нашли веревку, пока переругались между собой, пока вставили комментарии по поводу отстраненного выражения лица артемагини… наконец контрабандисты, в их числе Хохолок и Кристо, вышли, уводя Дару. Эльза проводила их взглядом и тихонько вздохнула.

— Мальчишки, — прокомментировала она. — В головах гуляет ветер, только и хорошо, что ребята подобрались верные нашей идее…

«Солнышко» больше не светилось жизнерадостной энергией. Даже не улыбалось. Эльза изучала Макса пристальным взглядом, а лицо у нее оставалось спокойным и печальным.

— Знаю, что ты хочешь мне сказать. Что это не делается так. Но у нас в Целестии вообще ничего не делается, и, если нашлась одна такая я, которая может хоть что-то — пусть буду я. Десятки лет готовилась.

— А осталась заигравшимся ребенком, который и других детей приведет на бойню, — Макс говорил негромко и устало, резкий металлический голос, которым он наводил дрожь на «пингвинов», куда-то подевался.

— В Целестии нет детей. Есть менее опытные воины и более опытные. Думаешь, ребята не готовы умереть? Да все как один и хоть сейчас — они знают, чем и для чего рискуют. И я знаю.

— И предлагаешь мне сотрудничать?

— Не предлагаю — прошу. Умоляю, — она в несколько шагов оказалась совсем близко, нагнулась к нему и зашептала: — Макс, пойдем с нами! Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь, и все это время мне не хватало именно тебя, мы ведь связаны с тобой! С первой секунды, как я увидела тебя — мельком, через дорогу, во внешнем мире — я поняла, что мы… это судьба, что ты попался на моем пути, понимаешь? Перешел мне дорогу с этим браслетом, попал потом в Целестию, ты — судьба для меня! Пожалуйста, идем со мной, пожалуйста…

Она чуть ли не плакала, пока говорила это, и все пыталась отыскать что-то в его глазах. Но серо-голубые глаза Макса Ковальски никак не хотели отображать то, что она в них искала.

— Мой мир, — шепнул Макс.

— Что?

— Ты предоставишь всем, кому заблагорассудится, свободный выход из Целестии. А как же мой мир? Когда ваши маги решат покуражиться или малость расширить свои владения? Когда в него хлынут клыканы, огнеплюи, и прочая мерзость?

— Они там есть и сейчас…

— В таких количествах?

— Ну, у вас там люди все равно умирают, — Эльза говорила приглушенно, но уже довольно непринужденно. — И потом, там очень быстро ко всему приспосабливаются. Год-два, а потом притерпятся, нежить ведь не такая и опасная, жертв будет не очень много. В сравнении с тем, чтобы разбудить Целестию по-настоящему — это мелочь. И потом — а тебе не все равно?