Дороги Гвенхейда

Слуга отвел их в богато обставленные комнаты и на некоторое время вышел, после чего вернулся с обедом и принялся сервировать стол в гостиной. Стоило лакею с этим закончить и уйти, Делвин неожиданно для себя развернулся к Астрид и накрыл ее губы поцелуем. После короткого колебания она ответила. Делвин прижал жену к стене, тяжело дыша, принялся дрожащими пальцами расстегивать синее с золотой каймой платье. То упало к ногам супруги, его руки немедленно проникли к ней под тонкую ткань белой сорочки, коснулись высокой груди, сжимая ее, лаская соски. Астрид тяжело задышала, вскрикнула, потом попыталась вырваться.

— С ума сошел? — спросила она. — Что, если нас подслушивают?

— Кто? Кледвину не до нас.

— Кто угодно, это же дворец... Я читала любовные романы, тут всюду шпионы.

— Значит, они услышат горячие стоны. На этом месяце тебе ведь еще можно заниматься любовью, я правильно понимаю?

— На этом можно... Погоди, до утех ли сейчас?

— А когда еще? Вечером нас ждет неизвестно какая мерзость, я рехнусь, если буду просто ждать в четырех стенах. Впрочем, — он убрал руки, — если хочешь, можно и подождать. Поужинать... почитать книги, вон, стоят в стеллаже. Предпочитаешь поэзию или прозу?

— Предпочитаю тебя, — Астрид подалась вперед, целуя его в ответ.

Он задрал на ней сорочку, целуя ее в пупок, гладя руками худые бедра, проводя языком по животу, потом склонился ниже, припадая губами между ног. Астрид застонала, схватившись руками за его голову, зарывшись пальцами в изрядно отросшие за время похода волосы. Жена выгнулась дугой, ее колотила крупная дрожь, ногти царапали Делвину затылок, коленями она опиралась о его плечи. Наконец он поднялся, целуя теперь ее грудь, сжимая соски зубами, посасывая их. Астрид взвыла, превращая попутно его прическу в форменное воронье гнездо. Супруга задрала вверх руки, своими глазами глядя на Делвина в упор. Тот совсем снял с Астрид сорочку, оставив жену обнаженной, не считая обуви. От обуви Астрид избавилась сама, а потом торопливо помогла мужу снять колет, рубашки, брюки, сапоги.

— Я не жалею, что мы встретились, — сказала она.

— Я тоже. Ни капельки. Даже если весь мир завтра сгорит.

Девушка схватила Делвина за руку, потянула в спальню, к широкой постели, застланной атласным бельем. Астрид опустилась на кровать, разводя ноги и пристально смотря. Делвин склонился над супругой, любуясь тем, как лучи солнца, падающие из стрельчатых окон, переливаются на ее коже, принялся ласкать пальцами грудь, на сей раз аккуратно и нежно, а затем осторожно вошел в увлажненное лоно. Длинные ноги жены обхватили Делвина сзади, таз ритмично задвигался. Делвин снова и снова целовал Астрид, слушал ее стоны, ласкал ее бархатную кожу, ловил ее взгляд. Все осталось позади, сделалось неважным и ненужным — сомнения, ожидания, страхи.

"Может, я принял неверные решения. Скорее всего, я плохой человек. Когда не нужно жестокий, местами не слишком умный. Повинный в гибели боевых товарищей, позорно сменивший сторону посреди войны. Не мне обвинять в чем-то Телфрина или Кледвина — я сам не лучше, чем они. Но если эта девушка любит меня и доверяет мне, хотя бы ее я не обману".

Когда все закончилось, Делвин и Астрид остались лежать в постели, еще на добрый час, тесно обнимаясь и переплетясь ногами, и лишь затем, по-прежнему обнаженные, вернулись в гостиную, где их все это время дожидался обед. Делвин сел рядом с Астрид на диван, крепко обнял, целуя и чувствуя, как она прижимается к нему своей разгоряченной, покрытой потом кожей, и лишь после этого они приступили к трапезе. Благо, желудок уже урчал медными трубами, и следовало поскорее его как следует наполнить. Пережевывая пищу, мясо, сыр и хлеб, Делвин не переставал любоваться женой — ее изящной грудью, талией, бедрами, пока еще плоским животом. Астрид сидела без одежды, совершенно не стесняясь супруга — наоборот, даже наслаждалась его вниманием. На плечах лежали спутавшиеся светлые волосы, соски оставались напряженными и острыми, на губах играла задумчивая улыбка. Когда они закончились есть, Делвин, вытерев губы салфеткой, не удержался и снова поцеловал жену — в ямочку между ключиц. Потом обхватил руками ее груди, сам едва понимая, что делает, и зарылся в них лицом.

— Сегодня ты просто в ударе, — засмеялась Астрид.

— Да, — сказал он. — Иначе не получается. Пожалуйста, не оставляй меня.

— Не бойся, — ее рука коснулась его лица. — Не оставлю.

— Спасибо, — сказал он и просунул руку ей между ног, лаская ее там, чувствуя, как ее трясет. Жена приникла к Делвину, вжавшись своей острой грудью в его, положила голову ему на плечо, приподнимая бедра, чтобы его пальцам было удобнее касаться ее в самом сокровенном месте. Ее рука в свою очередь перехватила его напрягшееся мужское достоинство, обхватила его, принялась гладить. В какой-то момент наслаждение сделалось почти нестерпимым, заботливые пальцы супруги касались головки и ствола, сжимая их, пока Делвин не понял, что изливается семенем в подставленные Астрид теплые ладони. Он и тогда не прекратил сам ласкать ее, пока наконец жена со стоном не обмякла в его руках.

Когда Кледвин Волфалер наконец пришел за Делвином и Астрид, они уже были одеты, а за окнами, выходившими на просторный внутренний двор, в котором был разбит сад, практически стемнело. Дядя Телфрина отдал сегодня предпочтение несколько странному костюму — он облачился в старомодный черный плащ с капюшоном и просторными рукавами, застегнутый на груди серебряной фибулой. Еще два таких же плаща Кледвин швырнул на диван и сказал:

— Надевайте.

— Что за маскарад? — Делвин не удержался от сарказма. — С какой радости?

— Это церемониальная одежда древних волшебников, — сообщил король. — Раз уж мы собираемся творить магию, подобную которой Дейдра не видела много столетий, то стоит и принарядиться положенным образом, вы не находите? Соблюсти все положенные условности.

— Это отвратительно, — бросил Делвин, натягивая плащ.

— Фасон действительно не из лучших, но нам ли судить своих предков? — Кледвин развернулся к двери лицом и вдруг замер. — На площади все уже готово, — сообщил он. — Наши дорогие дальние родственники приведены туда и спеленаты чарами, не убегут. Осталось только спуститься к ним и исполнить задуманное. Последняя возможность отказаться, дорогие друзья. Если считаете мой план совсем уж жестоким, разрешите мне исполнить его самолично.

Делвин перехватил взгляд жены и сказал:

— Ваш план омерзителен. Но мы не отступимся, договорились ведь уже.

— Что же, решение принято добровольно, кинжал возле горла никто не держал, — Кледвин подавил вздох. — Тогда идемте. И, герцогиня, возьмите клинок, — он протянул Астрид перевязь с мечом. — Это не Убийца, но тоже оружие работы Древних, заклятое рунами. Мне доставили его из Башни, час назад. Вы не слишком хорошо владеете магией, но подобное оружие позволит вам сфокусировать и правильно направить Силу.

— Спасибо, — сказала Астрид, выдвигая меч из ножен и рассматривая его. Сам Делвин уже препоясался Убийцей. — Что я должна делать?

— Ничего особенного. Поймете, когда все начнется.

— Никто не спохватился, — спросил Делвин, — что вы хватаете аристократов посреди бела дня и тащите их на казнь?

— А кто спохватится, герцог? Могла бы только Башня, но Феннелу я сообщил, что сомневаюсь в преданности этих людей. Он не вмешается, а больше и некому. К тому же Локхард, насколько знаю, и впрямь был слишком уж верен Эйрону. От него бы мне пришлось избавиться все равно, — Кледвин перешагнул порог, знаком приказав следовать за ним.

За прошедшие часы дворец будто вымер. Если днем его коридоры и залы оставались оживленными, наполненными придворными, то теперь Кледвину и двоим его спутникам попадались лишь гвардейские караулы, салютовавшие при приближении короля. Кледвин на ходу пояснил, что приказал слугам, лакеям и свитским не покидать своих комнат, а всех дворян разогнал по домам.

— Зрители, — сообщил он, — мне не требуется. — Окна, выходящие на площадь, закрыты, никому не позволено к ним приходить или приближаться к самой площади, на прилегающих улицах расположились кордоны. Дело, которое мы замышляем, требуется делать в одиночестве.