Страница 4 из 5
Неважно, кто тебя принуждал: родители, родственники, друзья, общественное мнение, ты сам – это не имеет значения. Но так или иначе, ты всегда действовал под чьим-то давлением, а это и есть, мой дорогой, самое настоящее насилие. Подумай, много ли в твоей жизни найдется моментов, когда ты делал что-то не под давлением, а всего лишь повинуясь своей естественной склонности?
И опять В. задумался и понял, что такие моменты в его жизни можно было пересчитать по пальцам.
– Если бы ты не был рабом насилия, ты не сбежал бы на помойку, – говорил Мастер Б, а В., ведомый его словами, вдруг почувствовал, что ему вот-вот откроется какая-то важная истина. Вот-вот что-то прояснится…
– Конечно! – продолжал Мастер Б. – Твоя жизнь была переполнена насилием, хоть ты не отдавал себе в этом отчета. Впрочем, никто из людей не желает признавать, что над ним постоянно совершается насилие. Но все равно, многие чувствуют себя униженными и оскорбленными, именно поэтому они хотят либо умереть сами, либо убить других…
Мастер Б говорил, а В. замер, уже не слушая его, сосредоточившись на своих собственных мыслях. Неужели все так просто? Ведь он и вправду сбежал от насилия, сбежал, только чтобы не чувствовать этого чудовищного давления бесконечных обязательств – перед государством, обществом, друзьями, семьей, перед самим собой, да перед всем светом! Все так просто, что даже неинтересно! Он блуждал в бесконечном лабиринте слов, вместо того, чтобы найти одно-единственное, которое все объясняло: насилие!
– Откуда же здесь взяться насилию, – продолжал Мастер Б, – если никто никого ничего не заставляет делать? Ты не поверишь, насколько это действенное средство – избавление от насилия. Достаточно только оставить людей в покое, и любой, самый скверный из них, становится сущим ангелом.
Этому В. не очень-то верил, но он не стал спорить. Хотя все же он не понимал, как могут люди существовать в таких неестественных условиях.
– Но ведь безграничная свобода развратит людей, превратит в… – он говорил больше самому себе, чем Мастеру А.
– И в кого, в свиней, может быть? – подхватил Мастер Б.
– Да, в животных, причем избалованных.
– Ну уж! – засмеялся Мастер Б. – Не будь так строг к людям! Это насилие приучило тебя думать, что люди – это не более чем звери, рядом с которыми должен всегда находиться надсмотрщик с хлыстом. Многие извращения человеческой природы проистекают скорее от беспокойства, от страха потерять, чем от пресыщенности.
Даже простая уверенность в том, что ты всегда будешь сыт, творит с человеком чудеса. Это очень успокаивает! Поверь, люди обычно добиваются лишь того, что им недоступно. А положи ты это вожделенное нечто перед человеком на блюдечке – ему оно и даром не надо будет, – и Мастер Б весело рассмеялся, словно был безумно рад тому, что люди гоняются за химерами.
Но В. было не до веселья. Пока что мысль о том, что все его нужды будут удовлетворены, и ему не надо будет бороться даже за кусок хлеба, вызывала у него не успокоение, а страх.
– Кому будет хуже, если тебе не придется горбатиться всю жизнь ради пропитания? – Мастер Б развел руками. – Тебе никогда не казалось странным, что при таком изобилии вокруг, тебе достаются лишь жалкие объедки? Каждую крошечку хлеба ты должен заработать, за каждую капельку воды ты должен бороться! Но природа неизмеримо богата, у нее всего вдоволь – воздуха, воды, пшеницы и даже золота. А разве ты не сын этой природы? Так почему имея такую богатую мать, ее сын вынужден побираться? Вот что должно казаться тебе несусветной чушью, а не то, что люди существуют где-то в мире и гармонии без постоянных попыток прикончить друг друга.
Мастер Б пристально смотрел на В. и произносил слова так, будто заговаривал В. от какой-то болезни:
– Забудь ты о своих тревогах! Неужели еда и комфорт – предел твоих мечтаний и тебе больше не за что будет бороться? Скорее уж наоборот, как раз теперь у тебя появится время заняться чем-нибудь поинтереснее, чем обыденные дела.
В. подумал, что Мастер Б утрирует, а тот как всегда, читал мысли В.:
– Хорошо, я преувеличил чуток, но все же подумай на досуге: чем еще была наполнена твоя жизнь, кроме непрестанных забот о том, чтобы накормить-напоить свое тело, уложить его спать, дать ему необходимые удобства, утолить вожделение и так далее. Чем еще, кроме удовлетворения инстинктов, ты был занят?
В. не понравился такой оборот. По словам Мастера Б выходило так, что якобы он, В., боялся превратиться в свинью, не замечая, что уже давно ею и является. Это направление их разговора вызывало у В. неприятие. Почему-то ему совсем не хотелось задумываться о том, что говорил Мастер Б. Как обычно ответы на вопросы мало что прояснили, зато заставили В. чувствовать себя последним дураком. Пожалуй, хватит с него вопросов и ответов. Устал он от разговоров.
– Ну как? Есть еще вопросы? – спросил Мастер Б.
В. изобразил красноречивое «нет», помотав головой.
– На нет, как говорится, и суда нет. Тогда всё, разговор окончен?
В. пожал плечами:
– Наверно, всё…
Мастер Б щелкнул пальцами и неведомо как В. и Мастер Б очутились в лифте. Мастер Б опять щелкнул пальцами – В. и Мастер Б оказались в комнате В. Опять Мастер Б щелкнул пальцами – и В. уже лежал полностью раздетым под одеялом на диване. Свет погас, погрузив комнату в темноту, а В. моментально уснул, словно отключился.
Глава 3. Самое странное событие
Как только В. уснул, произошло самое странное событие из всех происшествий этого дня. Хотя В. этого уже не понимал, потому что не мог ничего сопоставить. Ему второй раз приснился тот же самый сон, только снился он ему теперь в обратном порядке…
Перед ним опять появился воин в серебряной кольчуге, он лежал в лодке, плывущей по широкой реке. Воин казался мертвым, но в этом сне В. ничего не мог знать наверняка, может быть, тот воин и не умер, а просто спал. В. только видел сложенные на груди руки, держащие меч, и широкий щит, закрывающий половину фигуры воина.
В. парил, как бесплотный дух, рядом с этой лодкой и всматривался в лицо воина. Он мог рассмотреть даже поры на его коже. Широкие кустистые брови нависали над смеженными веками; крупный нос высился над щеками, будто островерхая скала посреди степи; окладистая борода широкой лопатой обрамляла мужественное лицо.
Тихо струилась река, лодка плыла к неведомым берегам, воин спал беспробудным сном. Но вот тишину прорезал оглушительный крик, раздавшийся откуда-то сверху. В. обратил свой взгляд в небеса – там парила огромная белоснежная птица. Она зависла над лодкой, медленно махая могучими крыльями.
Эта птица была не похожа ни на какую из тех, что В. знал или видел раньше, но вместе с тем она напоминала В. всех известных птиц: в ней было что-то и от лебедя, и от журавля, и даже от павлина, ведь ее голову украшал сверкающий алмазами хохолок. Птица опять закричала, и от ее крика задрожал воздух.
В. перевел взгляд на воина – тот быстро преображался. Его борода стремительно седела, становились белыми и широкие брови. Серебро на латах тоже белело, будто очищалось невидимым химикатом, или превращалось в какой-то другой, неизвестный В. металл.
Птица крикнула в третий раз – и лодка стала медленно кружиться на воде. А В. в тот же миг обрел свое обычное тело, превратившись из бесплотного духа в человека. Он обнаружил себя внутри лодки, рядом с мертвым воином, что привело его в ужас.
Лодка, неспешно вращаясь, начала подниматься в небо, будто белая птица призвала ее к себе. В. вцепился в бортик, который под его рукой превратился в точно такой же поручень, за который он держался в лифте. Это заставило В. вспомнить, что на самом деле он живет в другой реальности и что он спит и видит сон.
«Если это мой сон, я могу его изменить», – сказал себе В.
Он сосредоточился на том, чтобы превратить лодку окончательно в лифт и таким образом выбраться из красивого и притягательного, но почему-то безмерно его пугающего сна. Однако, кроме бортика лодки, он не смог изменить ровным счетом ничего. После этой неудачи В. стало еще страшнее.