Мать не одиночка

Глава 15

Ирина

11 недель

— Ирочка, может тебе больничный взять? Зеленая ты, я переживаю, как бы чего не случилось. — поддержка от директора была самой неожиданной.

— Не могу я больничный взять Аркадий Сергеевич. Деньги очень нужны. — хотя дело было не особо в деньгах, на больничном я бы немного потеряла.

— Может работу на дом брать будешь? Приходи позже, уходи раньше. Все же лучше дома, чем тут из кабинета в туалет бегать бесконечно. — ой ну зачем?!

Директор напомнил про туалет и меня тут же вновь замутило. А две недели назад я хвасталась подругам своим, что меня совсем не тошнит. Сглазила ворона!

— Нет Аркадий Сергеевич, в выходные еще хуже. На работе легче. — так и было.

На работе обычно часам к трем токсикоз отступал неизвестно, по какой причине, в выходные проще было поселиться в ванной.

— Ну, как знаешь, но ты не стесняйся, если что надумаешь отдохнуть, обращайся. И еще я с Ларой поговорил, мы хотим тебе вещи отдать. От Ксюши много чего осталось. Коляска, кроватка, еще там куча всего. Все качественное и нейтральное, белого цвета. Возьмёшь? — ну это вообще было приятной неожиданностью, даже тошнить перестало меня на радостях.

— Возьму! Спасибо вам. — обалдевшая от такой удачи улыбалась, как ребенок которому вручили неожиданно шикарную игрушку, о которой он и не мечтал.

— Я тогда в выходные все привезу тебе. — Аркадий Сергеевич подмигнул и вышел из моего кабинета.

15 недель

По блату попала на очередное УЗИ, на современном аппарате, где мне обещали выдать фотографии малыша.

— Ириша пол смотрим? — спросила меня Люба, дочка еще одной маминой однокурсницы.

Благодаря маминым связям и знакомствам в медицинских кругах, меня и малыша окружали лучшие специалисты и что немаловажно, совершенно бесплатно.

— Конечно. А что бывает не смотрят? — спросила девушку, что была немного старше меня.

— Чаще не хотят знать. Сейчас так модно. — с улыбкой поделилась Люба.

— Я хочу. — призналась честно.

Это было нечто таинственное для меня. Я даже не загадывала кто у меня будет, мальчик или девочка. Просто ждала ребенка, и тут секунда и я узнала.

— Это мальчик. — уверенно сказала Люба.

— Мальчик? — переспросила ее, еще не совсем осознав сказанное ею.

— Девочку хотела? — все так же с милой улыбкой спросила Люба, продолжая водить датчиком, по животу.

— Что? Нет, почему девочку? — не поняла ее вопроса.

— Показалось, что ты огорчилась, что ли. — смущенно призналась Люба, чем меня удивила.

Уж чего-чего, а огорчения я точно не испытывала.

— Нет, что ты?! Я просто…просто неожиданно так. Я знала, что стану мамой, у меня будет ребенок, а тут всего миг и я уже знаю, что у меня будет сын. Это волшебство просто какое-то. — призналась ей, глядя завороженно на монитор.

Уже непросто горошинка, человечек крошечный, мальчик, сынок.

— Пацана поднимать серьезное дело. — заключила Люба, подбирая кадры получше.

— Мама также говорит. — с грустью заметила сей факт.

— Дед-то хоть есть?

— Нет.

— Эх. Что за мужики нынче пошли…Ну тогда можно в Суворовское училище отдать, Кадетский корпус или просто в школу мужества. — Люба начала давать советы, прознав о нашем бабьем царстве.

— Сначала родить бы.

28 недель

— Таз у тебя хороший, но голова у ребенка большая и сам он крупный. Тебе уже по ультразвуку вес ставят две тысячи. Это очень много. Если еще десять недель проходишь все пять кило будет. Родить-то родишь, но вся же порвешься. Я со своей стороны как врач настаиваю на кесаревом сечении. — Майя Петровна была непреклонна, делая страшную для меня запись в моей обменной карте.

Надо было выбирать потенциального оплодотворителя поменьше, но поздно уже после драки кулаками махать.

— Ну раз надо значит надо. А я читала, что после кесарево тяжелое долго поднимать нельзя, как же я с ребенком буду? Мне помогать некому. — мама, конечно, поможет, но не сутками же ей при мне сидеть.

— Да после любых родов поднимать тяжелое нельзя. И вообще женщинам тяжелое поднимать нельзя. Никаким. — тяжко вздохнув, сказала Майя Петровна, протягивая мне мою карту.

— Ясно. Спасибо.

35 недель

Летняя жара неделю не давала продохнуть, я безвылазно просидела дома. Не открывая даже штор, чтоб хоть как-то сохранять прохладу в квартире. И вот выдался наконец-то денек прохладный, пасмурный. У мамы как раз был выходной день, и она ждала меня в гости.

Зачем я подошла к ларьку Союзпечати? Словно магнитом притянуло меня к нему. А там он. На дорогущем глянцевом журнале. Что-то деловое, явно не для таких, как я, да еще по заоблачной цене в триста пятьдесят рублей. Словно это не журнал, а книга целая.

?Иван Реутов — о секретах семейного бизнеса и процветания. Идиотским заголовком была снабжена его фотография, на которой он счастливо улыбался во все свои тридцать два зуба. А у меня даже фотки его нет поэтому и пялилась на него словно мы и знакомы с ним не были. Пропустила два автобуса разглядывая сей журнал, потом пошла в соседний ларек Овощи — Фрукты, и купила себе гранаты. Ровно на триста пятьдесят рублей.

40 недель

— Что ж вы тянули-то мамочка? У вас в карте кесарево, а вы в родах уже и теперь самой рожать. — санитарка бухтела на меня словно сам врач, провожая в лифт роддома.

— Я не знала, что это роды. — да правда, откуда ж знать?

Первый раз в такой ситуации и сравнить как бы было не с чем.

— Незнание не освобождает от ответственности. — серьезно заявила маленького ростика женщина, чем вызвала у меня неясный приступ смеха, который тут же прервался болезненной схваткой.

Теперь я точно знаю, какое оно это счастье.

Горячее и тяжелое, и определенно стоящее тех физических и моральных мук. Таким мне положили моего новорожденного сына на грудь.

Через неделю после выписки из роддома, ко мне явились мои подруги с подарками для Егорки. Так, я решила назвать своего сыночка. Малинин Егор Николаевич. Отчество и фамилия достались ему от его прадеда, в графе отец стоял прочерк, а я имела статус матери-одиночки. Но это все были лишь мелочи на фоне того восторга, который навечно во мне поселился и только разрастался при взгляде на сына.

— Он просто красавчик. Тфу-тфу на тебя! Маленькая страхолюдинка. — сюсюкая, над сонным Егором сказала Оля.

— Оля, ну что ты говоришь-то такое? — возмутилась ее словам подруга Соня, а Ленка ей поддакнула.

— Куры! Так всегда говорят, чтоб не сглазить. — полушепотом пояснила подруга.

— Аа. — протянули девочки.

— Ирка…убить тебя мало… — нараспев произнесла Оля.

— За что меня убивать? — спросила недоумевая, разбирая при этом подарочки.

— За этого сердцееда. Вырастет же, не одно сердце девичье погубит. Вольно или невольно, а погубит ведь. Сладкий малый. Я уже в его списке. — заключила с грустью Оля.

— Ты отцу-то его сообщила? — вдруг ни с того ни с сего спросила тихая Соня.

— Соня! — Ленка толкнула ее локтем.

— Что? Пусть алименты платит, от него не убудет. Я что неправа? — Соня обратилась к Ольге.

— Права. Ир, ну правда. Надо сказать отцу. — Оля подсела ко мне, словно кот из Шрека, заглядывая в глаза.

— Куда сообщить девочки? Я в черном списке неужто неясно?

— А ты с моего позвони, я-то не в его черном списке. — Соня посуетилась, протягивая мне свой телефон.