Страница 11 из 12
Хотя Томас Смит и признавал наличие выгод, доставляемых торговлей, он был сторонником протекционизма, т. е. политики защиты внутренних производителей, и ратовал за обложение импорта ввозимых из-за рубежа предметов роскоши. Особенно резко он критиковал практику вывоза материалов и сырья, их переработки за рубежом и последующего ввоза готовых изделий. «Они обрабатывают наши же продукты и присылают их нам обратно; тем самым они и обеспечивают занятость своим людям, и увозят из нашего королевства значительную часть наших денежных запасов». Томас Смит полагал, что «для нас было бы лучше платить больше нашим людям за изготовление этих же изделий, чем платить меньше, но чужестранцам», и предлагал либо запретить импорт таких товаров, либо поднять на них пошлины до такого уровня, при котором аналогичные товары, изготовленные в стране, станут дешевле импортных. По его мысли, в результате «наши люди будут обеспечены работой, получая то, что сейчас мы уплачиваем чужестранцам, таможня будет отчуждать в пользу короля все, полученное от них, так что все очевидные выгоды от этого будут оставаться в королевстве». Томас Смит также осуждал «безделушки… на которые мы либо ежегодно тратим часть наших денежных запасов, либо отдаем за них существенные количества товаров и предметов, действительно необходимых, за которые мы могли бы выручить много денег». Об этих импортных вещах, не являющихся необходимыми, он писал, что это – вещи, «которые привозят сюда из заморских стран и от которых мы могли бы либо спокойно отказаться либо производить их сами в пределах нашего королевства».
Как и в случае другого Смита, Адама, ставшего знаменитым в 1776 г., темы, обсуждавшиеся Томасом Смитом, и сформулированные им выводы задали тон экономической литературе на последующие двести лет. Так, двумя главными пунктами меркантилистской платформы стали поддержание благоприятного торгового баланса и промышленная переработка сырья внутри страны. Обязательными элементами меркантилистской программы стали также критика импорта предметов роскоши и повышенное внимание к проблеме занятости в отраслях, производящих товары, которые конкурируют с импортными. В некотором смысле в последующие два века меркантилистские авторы просто-напросто повторяли и уточняли темы, поднятые (но необязательно открытые) Томасом Смитом в середине XVI в.[39]
В начале XVII в. английские авторы стали рассматривать торговлю в более широком контексте, который в нескольких фундаментальных аспектах отличался от идей схоластов и философов, разрабатывавших идею естественного права[40]. Меркантилистский подход к торговле сформировался под влиянием двух характерных особенностей того времени – грандиозного расширения мировой торговли и географических открытий, которые привели к возникновению новых регионов для организации колоний, во-первых, и формирования наций-государств в качестве новых политических образований, во-вторых. Первое явление открыло гигантские возможности, которые купеческий класс использовал в своих интересах и в интересах своих стран. В результате подозрительное отношение к купцам и презрение к коммерческой деятельности сменились признанием роли торговцев и торговли, а их вклад в богатство страны перестал недооцениваться. Меркантилисты восхваляли торговцев за то, что они служат процветанию страны, и превозносили торговлю, видя в ней средство, с помощью которого страна может обрести благоденствие и богатство. Купечество часто прославлялось как передовой отряд, ведущий страну по пути процветания и безопасности. Томас Мен говорил о «благородстве этой профессии» [Mun, 1664, 3], имея в виду купцов, а Томас Миллес писал, что «из всех людей именно купцам нужно оказывать содействие, заботливо выращивать и поощрять во всех общинах страны» [Milles, 1599, [19]].
Более благоприятное отношение к купцам возникло не просто оттого, что авторы сами часто были купцами, чьи убеждения диктовались их собственными интересами, но оттого, что расширение мировой торговли и географические открытия сулили увеличение богатства и процветание странам, где жили авторы, превозносившие торговцев и торговлю[41]. Вероятно, по мнению священников и моралистов, внимание к проблемам экономического богатства и экономического роста не было наиболее похвальной чертой этих работ, однако для светских авторов такая нацеленность была, естественно, весьма притягательной. В отличие от мыслителей древности, стремившихся отговорить читателя от занятий торговлей, меркантилисты выражали неподдельный энтузиазм по отношению к политике поощрения купцов и расширения торговли (либо, наоборот, они стремились не допустить спада торговли) – в направлениях, задаваемых государством. Ранние меркантилисты бывали настолько не сдержанны в своем желании лицезреть расцвет торговых операций, что, казалось, они преувеличивают их значимость для экономического процветания страны. О международной торговле писали, что она является «единственным средством сделать данное королевство богатым» и «краеугольным камнем процветания королевства»[42]. Говорилось, что «величие нашего королевства зависит от внешней торговли», а экспорт полагался «краеугольным камнем, на котором покоится богатство Англии, и пульсом, по которому можно определить здоровье королевства»[43].
В отличие от этой, часто завышенной оценки внешней торговли, меркантилисты зачастую занижали важность той роли, которую для экономики играет торговля внутренняя. Томас Мен указывал, что «Если мы совершаем обмен между собой, общество не может от этого стать богаче, поскольку выгода одного есть убыток для другого» [Mun, 1664, 127]. Он продолжает: «А вот если мы осуществляем обмен с иностранцами, тогда наша прибыль обогащает наше общество». С этим был согласен Джосайя Чайлд, когда утверждал, что те, кто участвует во внешней торговле (купцы, рыбаки и скотоводы), «занимаются, главным образом (если не исключительно) тем, что доставляют в страну богатство из-за рубежа», тогда как те, кто осуществляет коммерческую деятельность на внутреннем рынке (дворянство, адвокаты, врачи и лавочники), «лишь передают богатство из рук в руки, так что его количество в стране не увеличивается» [Child, 1693, 29]. Джон Поллексфен выражает аналогичную мысль: «В ходе продаж, покупок и вообще торговли, осуществляемой нами между собой, может оказаться, что один стал богаче другого, не оказав никакого непосредственного влияния на обогащение или обеднение страны в целом» [Pollexfen, 1697a, 40]. Кроме того, внутренняя торговля зависит от того, как идут дела в торговле внешней – согласно Уильяму Петти, «внутренняя торговля всякой страны находится в зависимости от внешней торговли» [Petty, 1680, 11]. «Ведь когда торговля переживает расцвет, доходы короля увеличиваются, стоимость земли и рента растут, возрастает судоходство и бедняки имеют занятость», – как указывал Эдвард Мисселден [Misselden, 1622, 4]. «Но если внешняя торговля приходит в упадок, с ней падает и все вышеперечисленное». Убежденность в таком положении дел присутствовала у авторов-меркантилистов в течение всего XVII столетия, и лишь немногие из них придерживались того мнения, что внутренняя торговля равнозначна или превосходит по своей значимости торговлю внешнюю[44].
Иногда меркантилисты объясняли свою страстную сосредоточенность на внешней торговле, ссылаясь на доктрину вселенской экономики. С помощью этой доктрины они оправдывали деятельность, которой занимались купцы, а также подчеркивали особое место, занимаемое внешней торговлей среди всех торговых операций. Мисселден характеризовал эту доктрину следующим образом:
И вот, наконец, среди людей должна была возникнуть и торговля, и Господу было угодно призвать ее в виде перевозок из одной страны в другую всяческих вещей, которые одна страна имеет, а другая нет: с тем чтобы то, что хочет одна страна, могло быть поставлено другой, так что всем хватило бы этих вещей. И что это будет за вещь, выявят лишь ветер и море, ибо они управляют подходами ко всем странам: иногда ветры дуют по направлению к одной стране, иногда – к другой; так что посредством этой Господней справедливости каждому может быть поставлено все необходимое для жизни и ее поддержания[45]. [Misselden, 1622, 25]
39
См., например, работу [Price, 1906] в которой следы озабоченности англичан проблемами торгового баланса прослеживаются вплоть до XIV столетия.
40
Сопоставление экономической мысли схоластов и меркантилистов проведено в [Roover, de, 1955].
41
Хотя Джейкоб Вайнер и отмечал, что «меркантилистская литература состоит преимущественно из сочинений, являющихся полностью или частично, явно или скрыто, но оправданием особых экономических интересов» (см. [Viner, 1937, p. 59]), однако по здравому размышлению эти работы невозможно признавать априори непригодными по критерию качества содержащихся в них теорий.
42
См. [Coke, 1670, 4] и [Mun, 1621, 1].
43
См. [Child, 1693, 135] и [Petty, 1690, 51].
44
См., например, [Reynell, 1685, 7–8].
45
Другой пример подобной аргументации ранними меркантилистами см. в [Malynes, 1601, 6].