Истины нет

В этот миг его кокон окончательно разрушился. Над озером сверкнуло вспышкой черное марево. Охотник выдернул костяной бивень из груди демона и толкнул его ногой на землю. Знаменосец еще не покинул оболочку, цепляясь за нее, словно утопающий за проплывающую рядом корягу.

— Ked`lart Ferrront`harg[6]? — со свистом произнес Знаменосец. — Не ждал встретить тебя именно здесь.

— Рад, что смог удивить тебя, твареныш, — Кйорт старался придать голосу твердость, но сам уже еле стоял на ногах. Нейтраль отбирала силы слишком быстро. — Готов вернуться? Жаль, что тебя не разобьет о болверк и что я не могу тебя растереть, бывший Высокий. Или попробуешь переродиться, чтобы я мог покончить с тобой раз и навсегда? Стражи тебе же не положены?

— Ты…?! — забулькал демон. — Убил Нарциллу?

— Поймал ее в городе. Не расскажешь, с кем она там хотела возлечь? Ты-то должен знать.

— А ты… не хочешь узнать..., как мы…прошли сюда? — голос Знаменосца прерывался и затихал с каждым словом: Нейтраль вырывала его дух из мертвого тела. — И…самое главное, как…собирались… вернуться? Предлагаю тебе…сделку, ked`lart. Останешься — и ты…тоже…умрешь…

— Можно подумать, ты не солжешь и выполнишь уговор.

— Как знать, — вымученно ухмыльнулся ящер. — Ты... попробуй…

— Хватит, — устало отрезал Кйорт и неловким движением еще раз проткнул грудь врага едва-едва поблескивавшим аарком. — Передавай привет хозяину.

Над рекой кто-то оглушающе хлопнул в ладоши, и йерро потерял сознание.

[1] Очень хорошо! (йеррук)

[2] Ходящий? (йеррук)

[3] Ты же йерро? (йеррук)

[4] Одинокой крепости (йеррук).

[5] Весперо, низший вампир (йеррук).

[6] Ходящий Феррронтарг (йеррук).

4.

4.

Кйорт очнулся от пульсирующей боли в правом боку. По дурманящему запаху лесных трав понял, что находится в доме травника. Охотник на ведьм поморщился и открыл глаза. Он лежал на узкой кровати, укрытый легким пледом. Через щелку в закрытых ставнях на маленьком окошке, несмотря на занавеси, пролез упрямый солнечный лучик и вальяжно прогуливался по его лицу. На столе рядом с постелью стояли колбочки и кувшинчики разных форм и размеров. Одни были плотно закупорены деревянными пробками, другие закрыты лишь тряпицами. У изголовья курилась веточка какой-то травы. Дымные кудряшки нехотя поднимались вверх. Кйорт сел на кровати и провел рукой по чистым повязкам на теле. На них желтоватыми пятнами проступала пахнущая хвоей лечебная мазь. Ходящий приподнял одну из повязок и заглянул под нее. Жрецы свое дело знали — раны уже почти затянулись, но все равно любое движение отзывалось болью в многочисленных порезах. «Сколько же я проспал?» — подумал охотник.

И вдруг Кйорт понял, что не только в доме, но и во дворе стоит гробовая тишина. Ходящий почувствовал недоброе и поднялся. Укоризненно проскрипела явно не предназначенная для взрослого человека кровать. На табурете лежала его одежда, а поверх нее — оружие. Охотник, превозмогая боль, оделся, приятно удивившись, что одежда вычищена, а многочисленные дыры тщательно зашиты. Однако его все еще смущала эта тишина. Ходящий взял оружие и настороженно вышел из спальни. За столом друг напротив друга сидели Этлуот и Дженет. Они держались за руки, а между ними дымил огарок свечи на глиняной тарелке. Оборотни выглядели постаревшими, словно десяток лет пронеслись в одну ночь. Они приветствовали охотника лишь печальными взглядами.

— Когда? — Кйорт все понял.

— Два дня тому, — тихо ответил Этлуот. — Он не выдержал крика банши. Когда мы услышали его, то поняли, что ты не послушался нас, ходящий.

— Почему ты нас не слушал? — Дженет зарыдала и спрятала лицо в ладонях.

Этлуот поднялся и прижал жену к себе:

— Почему отправился туда?! А когда мы пришли к реке…

— Прости, отец, — Кйорт склонил голову, — я не ожидал такого. Но там был Знаменосец, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Охотник поймал удивленный взгляд и добавил:

— У меня не было иного выхода. Я изгнал его.

— Ты погубил нашего сына…

— Знаменосец приходил не просто так, а в городе я изловил Нарциллу. Это все очень странно и опасно! И я думаю, что это не случайность. Радастанцы смогли пройти через болверк Немолчания и явились сюда в своих оболочках. Не завладели какой-то душой и лишь контролировали разумом тело, а перенеслись в своей, чуждой этому Миру форме. Кроме того, если бы морозы продолжились, продолжали бы гореть позорные костры. Я спас десятки невинных. Сколько бы еще продержался мороз? Сколько костров разожгли бы викарии?

— А что нам до этого?! — воскликнула женщина. — Что нам до этих созданий, которые принесли столько мучений? Пусть бы они все передохли от лепры! Нам что? Крик банши убил нашего сына!

— Уходи, кed`lart, — продолжил говорить травник. — Мы излечили твои раны, как было должно, теперь они быстро заживут. Но уходи. Мы ждали тебя как избавление, как надежду на светлый исход, но ты принес печаль в наш дом. Неужели ты не понимаешь, что родители не должны видеть смерть своего ребенка? И теперь, когда Дагда умер, наша судьба искалечена, а старость одинока. Она стала вдовой. Уходи. Мы исполнили просьбу Эртаи и дождались тебя, но на этом все. Прочь!

— Уходи! — женщина в слезах заломила руки, и Кйорт увидел, как ее зрачки превратились в щелки, а ногти вытянулись вдвое и впились в плечи. — Уходи, прошу!

Йерро не боялся, но убивать взбешенных жрецов не хотелось. Опустив голову, он вышел прочь из этого дома. Недалеко стоял его конь. Странная ирония судьбы. Животное перенесло жуткий плач, а крепкий ребенок под защитой родительских чар не справился с ним.

Не успел охотник сделать несколько шагов, как из леса донесся топот копыт и на поляну выехал небольшой отряд. Во главе его скакал высокий человек с длинными вьющимися волосами, окруженный пятеркой пикинеров, чуть в отдалении ехали два священника. «Ch`agg! — ходящий мысленно дал себе хорошего пинка. — Я точно разрушил чары тропы, и теперь она видна. Жрецы, занятые мной и убитые горем, не успели или не стали переплетать отводное заклятие. А это, несомненно, одна из собак епископа! Крик банши до города, конечно, не долетел, но этот мог быть поблизости. И три коня без хозяев — недобрый знак».

— Приветствую собрата по оружию! — Кйорт миролюбиво развел руки в стороны ладонями вверх, встречая рыбий взгляд бесцветных глаз викария. — Я Кйорт Ларт. Вот мое разрешение на охоту в этих местах.

Ходящий достал из дорожной сумки разрешительную грамоту и протянул ее всаднику.

— Илур Эткинс, — коротко представился последний. Взмахом головы отправил четверых пикинеров к дому жрецов, а пятый подъехал к Кйорту, взял грамоту и учтиво передал ее начальнику.

Илур бегло глянул на разрешение и так же через пикинера вернул ее ходящему.

— Позавчера мы слышали крик. Трое наших умерли, — самоуверенный голос человека без жалости.

— Сын этих людей тоже слышал, — охотник кивком указал в направлении вышедших на крыльцо жрецов, заметив краем глаза, как спешившиеся пикинеры подозрительно осматривают развешанные травы, а один открывает калитку в птичий выгул. — Это была прачка у брода. Я встретился с ней у реки и изгнал ее. К сожалению, она успела крикнуть.

Илур недоверчиво нахмурился, жестом приглашая клириков подъехать ближе.

— Изгнал? Это очень непростая задача для рядового охотника, — он сделал акцент на слове «непростая». — Не каждый священник способен на такое.

— Мне повезло…

— Господин! — выкрикнул один из пикинеров, неся двух черных кур. — Взгляните!

— Так-так, — с расстановкой цыкнул викарий, — обыщите дом. Братья, присмотрите за отшельниками.

Святые братья спрыгнули с коней и подошли к жрецам, которые, утонув в своем горе, подчинились беспрекословно, блуждая потерянными взглядами по восточной стороне поляны. Там теперь появился небольшой холмик свежей земли, там похоронен их сын.

— Послушай, человек, — Кйорт подошел ближе к всаднику, — оставьте этих несчастных, у них горе. Погиб их единственный сын, и…