Страница 2 из 3
После семейного обеда, права на меня перешли к Максиму. Нам предстояло выполнить много дел. Для начала собрать то лего, что я привезла ему в подарок. Каждый раз, когда я смотрю на моего племянника, мечтаю о детях. Вспоминаю те времена, когда опрометчиво придумывала имена для наших будущих детей вместе с тем, с кем не сложилось. Мы построили целую жизнь в разговорах, планах. А прожить её так и не смогли. И почему всё так не справедливо? Те кто мечтает о детях – не может их завести, а те, кому они даны – отправляют их к родителям на 8 месяцев из 12 в году.
Из всего того, что было вокруг, больше всего меня тревожил папа. Мама сказала, что у него было несколько приступов удушья. Он мне об этом не обмолвился ни словом в наших телефонных переговорах. И я начала переживать. Ведь мою любовь к папе не измерить этими километрами молчания. Мы много молчим. О главном молчим. Но от этого любовь в сердцах лишь крепчает. И порой даже лучше, что у нас друг для друга только хорошие новости. Мы делимся только хорошим, остерегая друг друга от плохого. Это и есть забота.
Вечером меня ждала баня, которую родные топили для меня, замачивая березовые веники, подкидывая дрова. И в очередной раз, надеясь на то, что я буду париться, а не мыться с открытыми дверьми. Но с годами ничего не изменилось. После того, как врачи в мои 23 года запретили повышать температуру паром, у меня отрезало желание ходить в горячую баню. И я старалась её избегать. Об этом приходилось переживать моим старикам. Для них горячая баня – это обязательный пункт, а для меня – полоса препятствий. Но самое классное, даже с таким расхождением во взглядах и подостывшим паром, выйти из нее в прохладный ночной воздух. Вдохнуть полной грудью и чувствовать, как кровь разгоняется по всему телу, начиная от щек. А после упасть на чистую постель, от которой пахнет свежестью, что есть только дома. И заснуть самым крепким сном, зная, что оберегать его будут как минимум двое самых любимых и родных. Как говорится, мой дом – это моя крепость. И хорошо, что есть тот дом, в который я всегда могу вернуться.
Новое утро бодро ворвалось в мою постель. Я очнулась ото сна, в котором мне, впервые в жизни, приснился жених, согласно старой поговорке «на новом месте, приснись жених невесте». Это был незнакомый мне молодой человек, но очень схожий с одним из моих прежних знакомых. И чем больше я перебирала в голове детали сна и попытки вспомнить его лицо – тем больше оно стиралось из памяти, черты становились схожи с кем-то другим, фрагменты растворялись, как круги на воде.
Его глаза меняли форму из-за сравнения с каждым моим знакомым и незнакомым человеком. Я так сильно хотела поверить в сказку, что отчаянно искала в памяти того, кто мог бы стать тем самым суженым, ряженым. Но вскоре поняла, что этот молодой человек мне не знаком. Хоть во сне всё было более чем реально. Мы стояли на большой площадке, что-то вроде парка Горького, вблизи фонтанов и домиков с быстрой едой. И я, по-моему, выходила из одного из них. Помню, как он ждал меня, в пустом людном месте. То есть, как бы с краю шумных событий. Помню, как подошла к нему и сказала что-то маловажное, а он взял моё лицо двумя руками, что-то сказал, смотря мне в глаза, и поцеловал, так жадно и нежно, как если бы скучал по мне целую жизнь.
Именно это и я чувствовала внутри. А потом я проснулась. Так резко и не вовремя. Мне, как никогда ранее, хотелось снова заснуть и досмотреть эту историю, но по закону подлости – продолжение бывает лишь у кошмаров. И я отправилась в ванную.
Стоило мне приоткрыть дверь своей комнаты, я услышала голос Максима. Он звал меня играть, и, судя по всему, уже давно бодрствовал. На завтрак меня ждала самая вкусная и самая неправильная еда, – жареная картошечка. И умопомрачительный аромат пирожков. За одни такие моменты, я обожаю мою маму. Она мой лучший подарок, хоть родителей и не выбирают.
В телевизоре гремели мультики, и мама что-то делала напротив. Чуть позже я поняла, что это зарядка. И присоединилась к ней. В конце концов, нельзя запускать себя и поддаваться лени. А тут такой случай, самый главный командир на нашем судне(мама) увлекся спортом. Нужно поддержать нововведения.
В разговорах с мамой я узнала, что папа теперь тоже в спорте. И это радовало. Меня ожидали ежедневные семейные утренники. Я за долгое время, впервые, начала себя чувствовать частью семьи. Не просто любить её, а ощущать себя членом этого маленького бойкого клана. И порой, эмоции вгоняли меня в минутный ступор, мысли кружились в голове. И я приходила в себя, после того, как мама повторно задавала вопрос. Определенно Любовь. Можно не гадать на ромашке.
Мне предстояло разобрать уйму вещей. И день я потратила на это. Сначала на то, чтобы уложить все старые вещи, а потом чтобы разложить новые. Кстати, старого багажа оказалось куда больше. И пока я на втором этаже носилась со школьными кофтами, выбирая для них место в кладовой, Максим нашел огромный ящик своих старых игрушек. И принялся его активно разбирать. Удивительно, но все любят рыться в прошлом, даже те, у кого и прошлого-то семь лет. Я улыбалась и слушала рассуждения Максимки, он повторял мои слова, но в отношении себя: «а вот мой мотоцикл, до сих пор хорошо выглядит, а ведь он у меня ещё с молодости, ещё давно-давно со мной. А вот это пульт от машины, она у меня тогда такая классная была. Хорошее было тогда время». Он аккуратно поглядывал на меня, перебирая игрушки, делая вид, что не видит, как я наблюдаю. Мне было смешно слушать, но я старалась сдержаться.
Так пролетел наш день. Я многому научилась от племяши, а он от меня. Помню его фразу, которая пронзила стрелой: «ну, это было, когда мама ещё добрая была, а теперь только орет». И в голове по кругу мысли о том, что ценят то, что теряют или то, что не обрели. Увы, в настройке отношений Максима и его мамы, я была бессильна. Всё, что я могла дать – советы к жизни. Отучить врать, драться. Научить сострадать и любить. Прощать и отдавать. И не ждать зла от людей. И самому быть добрее. Столько всего умного, важного, правильного мне хотелось в него вложить, но где там успеть. И, конечно, Вы скажете, что наблюдать и изредка поучать проще, чем жить с ребенком всю жизнь, но ведь она и не живет с ним толком. С полугода Максим на родителях. Максимум 2 месяца в году он живет с мамой. Всё остальное время у родителей, то есть у бабушки и дедушки. А они души не чают, разрешают многое. Да и как тут не разрешить, эти голубые глазки любого загонят под свой каблук. Вырастет, будет женихом нарасхват.
К вечеру в гости, а точнее в баню пришли дядя Миша и Лешка. Дядю Мишу Вы помните, это муж родной сестры папы, он забирал меня с вокзала, а Лешка это его сын, то есть мой двоюродный брат. Странно, но дядя Миша был без маски. И уже не боялся вируса. Мы хорошо посидели всей семьей, посмеялись и наговорились, мужчины выпили, а мы с мамой поддержали чаем.
Перед тем, как лечь спать, внутри меня опять было горячо. Приятно горячо, как если б выпить глоток сиропа Битнер из детства, но не для детей. Я вспомнила его, потому что он был забыт, как запах свежих подушек, а теперь я вновь засыпаю на них. Я дома.
Ещё несколько дней меня ожидал легкий шок от завтрака блинами, просторных и длинных дней, и отсутствия даты отъезда. Это не то, чтобы меня тяготило, но удивляло. Даже не помню, были ли вообще в моей жизни такие дни. Я всегда знала дату приезда и уезда. И я всегда куда-то спешила. Всегда было куда спешить, и я помню, как мечтала остановить этот бег. Поставить всё на паузу. Вычеркнуть лишнее. Ну вот – пожалуйста. Долгими днями, томными годами дошла. Только теперь не знаю, что именно я больше люблю. Бег или шаг. И нужны ли вообще эти паузы в жизни? А может это не пауза, а финал? Хочется сразу возразить, мол «нет, мы ещё повоюем», но чем больше я думаю над ответом, тем больше зарываюсь в себе. Теряю смысл жизни и стремление к мечте, которая с годами растворилась в лицах тех, кого считала родными, а потом вырезала из сердца, без наркоза.