Страница 5 из 15
Везде говорится всего лишь о правах и чем-то подобном, но нет ни одного документа на государственном уровне, гласящем о применении так называемого закона социальной справедливости.
Это обидное для многих законодательное упущение, которое конституционно унижает в правах одних и в то же время предоставляет своеобразную свободу насилия другим.
Исходя из той же Конституции страны, само слово свобода к тому обязывает, ибо оно воспринимается и понимается в различных кругах абсолютно по-разному.
В то же время, социальная справедливость не предусматривает сама по себе какого-то материального равенства или тому подобного.
Она предусматривает всего лишь сохранение и повсеместное присутствие в среде общества элементарной справедливости, понимать которую и воспринимать все граждане страны должны абсолютно одинаково.
Такого, к сожалению, сейчас не наблюдается и можно констатировать лишь факт культивирования позиции силы материальной величины.
Именно она диктует право присутствия всех свобод, и она же продвигает решения, зачастую не имеющие никакого отношения к так обозначенной социальной справедливости.
Но это уже относится к материалу другой главы, а значит, и говорить об этом будем позже.
Здесь же хотелось бы всего лишь добавить то, что все вопросы так называемого материального урегулирования дел находящихся под опекой государства наследного характера ценностей, должно взять на себя само государство, практически владеющее всеми необходимыми для этого средствами и имеющее в распоряжении должное количество специалистов.
Право наследственности в далеком от нас сейчас будущем должно и вовсе исчезнуть из обыденной человеческой лексики.
Оно должно плавно перейти к праву преемственности, и уже далее, к праву обозначающей себя принадлежности.
Указанные понятия еще будут оговорены в произведении в соответствующем разделе о будущем. Там с ними и можно будет более подробно ознакомиться.
А пока данная глава завершена и можно переходить в следующую, в которой будут рассмотрены иные вопросы, напрямую связанные с нашей обычно протекающей повседневной жизнью.
Глава 3. Законодательное урегулирование отдельной категории вопросов
Рассказывать о жизни какие-то там небылицы, как правило, мы все мастера, но гораздо меньше в ней самой тех, кто только и делает то, что говорит правду.
Но говорить правду, по сути, вредно, как лично самому, так и кое-кому другому, попадающему в разряд самого близкого окружения так называемого скорбящего по самой правде.
Это я, так сказать, о тех самых правдолюбах, которые есть, и частично к которым отношусь сам, хотя воспринимаю данное понятие несколько по-другому.
Начну, хотя бы с того, что та самая голая, что ни на есть правда, воспринимается и определяется всеми по-разному.
Это зависит от так называемой точки зрения того или иного человека, или его общего мировоззрения.
Сама по себе правда жизни – она, как бельмо на глазу у того, кто хоть как-то пытается о ней говорить.
Такие люди во многом неудобны для общества и даже отчасти для самих себя в минуту признания ними самими своих собственных слабостей при обнаружении самых очевидных эпизодов нашей жизни.
Так как бороться с правдой бесполезно, то с нею практически никто сейчас и не борется.
Ее попросту замыливают, или окунают в русло общей лжи, где она сама по себе пропадает, растворяясь и уносясь с потоком.
Технологии такого перепоглощения правды придуманы не сегодня и даже не вчера. Они рождены самой жизнью вместе с рождением на Земле самой первой капельки лжи.
Кому по праву исторически все то принадлежит – сейчас трудно сказать, да и значения не имеет.
Но, по сути, в целом первенство нужно отдать тому, кто самым первым на Земле удостоился присвоить что-то лично себе в противовес закону той среды, среди которой он и проживал в то самое время.
Момент такого единоличного присвоения и можно вполне законно считать возникновением истока обильно протекающей реки лжи в наше мало благочестивое для премногих время.
Сиюминутная правда, как правило, никому не нужна. И, как правило, она заказная.
То бишь, кто-то хочет добиться чего-то своего, а потому подминает всю имеющуюся правду под себя, пытаясь отстоять то, на чем основаны его личные убеждения.
Но убеждения – не есть жизнь и тем более, не есть сама правда.
Это всего лишь набор каких-то жизненно приобретенных понятий, смысл которых порою доходит уже с наступлением физической смерти.
Потому, всякая правда на Земле выступает однобоко, хотя, несомненно, присутствует и ее так называемая видимая величина.
Она заключается в том, что мы видим вокруг себя и как сами оцениваем ту или иную ситуацию на данный момент времени.
Таким образом, сама истина правды располагается как бы в нас самих, а не на просторах реальности, которая предоставляет право уже другому испытывать природно свою правду, или по-своему рассуждать о том, что он видит, чувствует и слышит.
Это значит, что правда одного может вполне отличаться от правды другого, даже если она по существу в корне истинна, так как запечатлена природно обоими одновременно.
В таком случае, возникает вопрос.
Где истинная величина ее самой и как ее определить всякому другому, возможно имеющему на тот же момент уже свою, или третью правду, так же пришедшую на его глазах из той же жизни?
Чтобы ответить на этот вопрос нам всем понадобится сейчас время.
Время поразмыслить над тем, что произнесено, и что еще будет сказано далее.
Потому, оставим пока этот сложный вопрос в покое и попробуем порассуждать на эту тему далее, опять же с кое-какими выводами с моей стороны.
Скорее всего, правда на Земле бывает двух видов.
Это правда человека, жизненно существующего и что-то там узревшего за свою недолгую по меркам вселенной жизнь, и правда того, что происходит на самом деле в тот же момент того же жизненного участия.
И, если первый случай для нас всех в подавляющем большинстве понятен, то вот со вторым – значительно труднее.
Так как мы сами не знаем и не можем описать того, что происходит вокруг нас, да еще на уровне так означенных молекул или частиц.
А потому, правду, как таковую, ни лично мы сами, ни кто-то другой, из нам подобных, наблюдать не можем, или не в силах. Нам того просто не позволяет природа.
Зато она, в силу своей огромной величины и возможности, способна рассказать как бы со стороны о том, что происходит на самом деле и почему вполне искренне мы видим то или другое, верим в него и воспринимаем, как правду.
Таким образом, ответить за нас на нами же поставленный вопрос может только природа нашего же окружения, так как только она способна разъяснить нам причины всего того, что происходит, и дополнительно рассказать о том, что на тот же момент происходит с ней самой.
В связи с этим, можно сказать следующее.
Что, как бы мы все не хотели, но хоть как-то законодательно ни одну правду на Земле связать напрямую с какой-то определенной личностью мы не можем, так как она не может нами же быть подтверждена или опровергнута природно.
Это значит, что любая правда, происходящая от того или иного человека, будет всегда не таковой до той поры, пока ей не будет какого-то природного подтверждения.
Добиться результатов природного воспроизведения правды весьма непросто и, как вы понимаете, это вопрос времени и технологий.
А посему, та самая правда, исходящая от кого-то одного, законодательно может иметь смысл только в том случае, если выверено подтверждена другими, причем гораздо уверенней и в большинстве.
Собственно, так оно и происходит в нашей с вами жизни, если взять за пример какое-то судебное разбирательство по какому-то делу.
Но, оговорюсь снова, что это происходит неправильно, хотя тому есть вполне законные на данный момент времени оправдания.
А, теперь, о главном.
Сама правда – это вымысел.