Ведьмина тайна

– Минуя запреты ведьм? – я вспомнила его вчерашнюю отмазку.

– Древние инстинкты нечисти сильнее любых заклятий, – и «нетопырь» продолжил путь, обходя озеро.

А я заметила, что прямо на вопрос он не ответил. Не захотел. Ладно, его право. Думать я умею.

– Вы сказали, что «бабочки» могут просочиться в наш мир вслед за ведьмой, – размышляла я, – то есть до меня добраться, да? Всё по той же колдовской тропе из писем? Через ведьму они могут узнать «адрес»? Сколько раз проклятой надо мне присниться, чтобы нечисть поняла, куда именно ведьма «отлучается»? Я в опасности? А мои близкие?

«Нетопырь» ускорился. Я, стараясь не отставать, перешла почти на бег. И расценила его молчание как согласие, а ускорение – как попытку замять тему. Но не на ту напал – и не от той драпает. И не таких ловила. Ещё ни один колдун не ушёл от ответа на мои вопросы.

Удобный момент настал, когда мы обогнули озеро, и «нетопырь» в три широких шага взлетел на пригорок. На втором шаге я «споткнулась» и с ойканьем взмахнула руками. Нечисть, будучи вежливым до мозга костей, как и предполагалось, моментально оказался рядом и подхватил меня под мышки. А я вцепилась в его плечи и, бесстрашно глядя в суровое лицо и тёмные очки, повторила вопрос:

– Я в опасности, да? Скажите честно!

– Испугаетесь, – пообещал «нетопырь» угрюмо.

– Испугаюсь, – согласилась я. – Но дело не брошу. Вы этого опасаетесь? Что я испугаюсь и забьюсь в угол, а без меня вы не выйдете на «бабочек»? А если ведьма сожрёт меня с потрохами и отыщет нового… проводника, то не факт, что он свалится прямо к вам в руки, и за «бабочками» придётся побегать, не зная, кто конкретно их приводит? А со мной всё просто и рядом, раз познакомились? – и нервно потребовала: – Говорите! Я не собираюсь сидеть в углу и ждать, когда она решит, что я больше не нужна!

Он легко подхватил меня под мышки, повернулся и опустил на землю так, что мы почти уравнялись в росте, и сдвинул очки на кончик носа. Я не стала жмуриться и правильно сделала – его глаза уже не горели нестерпимо, напоминая тусклый янтарь.

– Рада, – произнёс «нетопырь» мягко, – неужели вы верите каждому моему слову?

– Нет, – я качнула головой, – я собираю информацию. И я её проверю при первой же возможности. Но раз пока другого источника нет…

– …выжимаете всё из того, что есть? – он улыбнулся. – Ваша взяла. Да, вы опасности. Если проклятая связалась с «бабочками», то первым делом они уберут вас – как путь к ней и своему логову. Но прежде они пойдут по вашим людским связям. Закончите дела и не общайтесь ни с кем. Людские отношения – те же тропы, как от проклятой к вам, понимаете?

Я кивнула и уточнила:

– А как их опознать? Вот у вас – глаза и движения…

– У них тоже глаза и движения. Чёрная радужка, почти закрывающая белок, у всех особей. Издали «бабочка» покажется человеком, но вблизи понятно, что нет. И – взгляд. Природой они запрограммированы на короткую жизнь, и мозгов нет, одни инстинкты. Взгляд будет или тупым, или бешеным. И запах – цветочная пыльца. Слабый, похожий на духи, но человек учует.

– Это всё?

– Другого людям не заметить.

– А сила? – не унималась я. – Вот вы тени читаете, а они…

– …быстро двигаются. Способны на короткие перелёты – с крыши на крышу, например. Могут ударить панической атакой – парализующим страхом, но этой магией владеют не все особи, а одна из сотни. Что-то ещё?

Я наморщила нос и решила:

– Подумаю.

– Подумайте.

«Нетопырь» проводил меня до участка председателя, и всю дорогу я напряжённо составляла вопросы, но мысли путались. Завтра бы поговорить…

– Сегодня ночью я исчезну, – отозвался он на мой мысленный запрос. – Перееду, раз из моего убежища сделали местную достопримечательность. Если у вас всё…

– Спасибо, – я слабо улыбнулась. – Не… не опоздайте, если вдруг что…

Он интеллигентно пожелал спокойной ночи и растворился во мраке. Я протёрла глаза и недоверчиво посмотрела туда, где только что маячила высокая фигура, но увидела лишь освещенную фонарями садовую аллею – «нетопырь» сделал буквально два шага и исчез. Вот так и уходят… в ночь. И, как нынче модно говорить… круто, чё.

Калитка была приоткрыта, а на нижнем этаже председательского дома, на кухне, горел свет. В окне темнели силуэты: муж с женой пили чай и о чём-то спорили. Проходя мимо, я махнула рукой: дескать, вернулась.

Председатель высунулся в окно и уточнил:

– Рада, вы остаётесь?..

– Нет, завтра днём уеду, – я с сожалением отказалась от отдыха. – Дела в городе.

– Жаль, – цокнул языком председатель и душевно пожелал: – Ну, снов вам хороших. Хоть завтра выспитесь.

Я улыбнулась, шаблонно ответила «доброй ночью» и ушла к себе. Включила чайник, открыла окно и сходила в душ. Переоделась ко сну и с полчаса бездумно грызла печенье и пила чай, переваривая информацию. И лишь когда поставила на стол кружку, почувствовала, как меня накрывает – страхом, горячим и липким до испарины на коже. И сначала стало очень жарко. А потом – очень, до стучащих зубов и дрожащих рук, холодно.

Когда я в детстве сильно пугалась, бабушка советовала «перебояться». Забраться под одеяло и бояться, бояться, бояться – выпускать страх из себя, а не зажимать внутри. И я так и сделала. На негнущихся ногах ушла в комнату, закуталась в плед и думала, думала, думала… боялась. Дала страху волю, и он оглушал, скручивал мышцы болезненными спазмами, шумел в ушах.

Я всегда была… трусоватой. Боязливой. И сколько времени провела вот так – под одеялом, в моменте принятия… Выпускные экзамены в школе, отъезд в большой незнакомый город, поступление в институт, первая ночь с парнем, первое собеседование, опять выпускные экзамены, первое интервью, первый разрыв отношений и первые дни одиночества в состоянии «сама за себя»…

Мама полушутя-полусерьезно говорила, что мне пора возить с собой спальный мешок как косметичку и, если приспичит, нырять туда, успокаиваться. Но, к счастью, мы живём не в советско-дефицитное время, и одеяло можно найти всегда. И всегда оно успокаивало. И всегда страх выходил, оставляя после себя трезвое осознание, принятие ситуации и готовность действовать. И всегда я упускала тот момент, когда боязнь выходила из пор потом, как жар болезни, и я открывала глаза… выздоравливающей.

Пропустила я этот момент и сейчас. Просто вдруг стало не хватать воздуха, и я откинула плед, вдохнула глубоко и жадно, выдохнула и поняла, что отпустило. Почти отпустило. Ни один из прежних страхов не имел ничего общего с нынешней ситуацией… но ведь и я не та, что прежде. И, чёрт возьми, должен же быть от моей работы хоть какой-то прок, кроме сомнительного финансового обеспечения. Мне должно хватить веры и в другой мир, и в свои силы и способности. И ни третьего не дано, ни второго… ни компота.

М-мать, что-то я… очкую.

Глава 5

Говорят, некоторые сны – это другие реальности,

прорывающиеся в наше сознание.

Сергей Лукьяненко «Последний Дозор»

Я проснулась рано – будильник напомнил о понедельнике. И сразу, едва он зазвенел, скатилась с постели и села на пол, чтобы опять не отключиться. И несколько минут сидела, обнявшись с одеялом, смотрела по сторонам и вспоминала. А потом зазвонил второй будильник, и я встала. Рваться в город на утренней электричке, конечно, бессмысленно – многие с дач ездят на работу, и я решила отправиться на двенадцатичасовой, с комфортом и в тишине. Тишина вообще сейчас была самой необходимой вещью. Ибо.

Умывшись и переодевшись, я сходила на завтрак и послушала за едой дачные сплетни: явления оборотня так и не случилось, погода радует, грядки требуют полива да по такой жаре почти каждый день, а тариф на воду опять хотят поднять… Я умяла сосиски с картофельным пюре и свежим салатом, выпила кофе, душевно поблагодарила и вернулась в свой домик – собираться.

Включить, чайник, упаковать вещи и уточнить в интернете расписание электричек – дело десяти минут. На голос председателя я выглянула в окно, спросила, отвезет ли он меня на станцию к двенадцати, услышала «без проблем», уточнила «рекламные» и «поддерживающие» темы для статей, закрылась, чтобы шум не отвлекал, налила чаю и привычно зарылась в блокноты, перечитывая наброски и составляя планы статей. Работа всегда успокаивала.