Страница 3 из 4
Локк отвечал, что то, к чему стремится партия свободы, – это свобода «человека располагать и рас поряжаться по своему усмотрению своей личностью, своими действиями, владениями и всей своей собственностью в рамках тех законов, которым он подчиняется, и, таким образом, не подвергаться деспотической воле другого, а свободно следовать своей воле»6. Человек имеет право делать все, что он хочет, с тем, что является его собственностью, – свободно следовать своей воле, а не приказам других людей, – до тех пор, пока он уважает права других.
Философ Микаэль Хюмер находит обоснование либертарианства в том, что он называет «здравым смыслом нравственности», который состоит из трех элементов: «принцип неагрессивности», который запрещает индивидуумам совершать нападения, убийства, воровство или обманывать друг друга; «признание принудительной природы правительства… которое держится благодаря постоянной угрозе применения физического принуждения в отношении тех, кто не пожелал бы подчиняться государству»; «скептицизм политической власти… согласно которому государство не может делать того, что было бы несправедливым для любого негосударственного служащего или негосударственной организации»7. Как замечает автор, «именно идея власти составляет настоящий ключевой момент полемики между либертарианцами и представителями других школ политической философии»8.
Свобода, процветание и порядок
Быть либертарианцем – значит понимать, как создается богатство: не политиками, отдающими приказы, а свободными людьми, которые вместе трудятся, изобретают, производят, сохраняют, вкладывают деньги, покупают и продают, – и все это на основе уважения собственности, т. е. прав других. «Собственность» не сводится только к «моему имуществу», как иногда толкуется этот термин сегодня, но заключает в себе права на «жизнь, свободу и имущество», используя известное выражение Локка9. По словам Джеймса Мэдисона, главного автора американской Конституции, «если утверждается, что человек имеет право на свою собственность, то точно так же можно сказать, что он имеет собственность на свои права»10.
Для мирного и эффективного сотрудничества малых групп могут быть достаточными любовь и привязанность, но либертарианцы понимают, что этого недостаточно для обеспечения мира и сотрудничества в больших группах, где люди непосредственно не взаимодействуют. Либертарианцы верят в верховенство права, имея в виду правила, которые применимы к каждому и которые не изменяются или улучшаются тем или иным образом, в зависимости от предпочтений людей, обладающих властью. Правила свободных обществ разработаны не для того, чтобы приносить пользу тому или иному человеку либо той или иной группе; они обеспечивают права каждого человеческого существа, независимо от пола, цвета кожи, языка, религии, семьи или других случайных черт.
Правила собственности принадлежат к самым важным основаниям добровольного сотрудничества между незнакомыми людьми. Собственность – это не только то, что можно держать в руках; это сложные отношения прав и обязанностей, благодаря которым незнакомые друг с другом люди могут вести свои дела; это то, что позволяет им мирно жить, объединяться в фирмы и ассоциации и торговать для взаимной выгоды, потому что они знают критерий – что мое и что твое, – исходя из которого каждый может действовать таким образом, чтобы улучшить свое положение. Хорошо определенные, законодательно гарантированные и допускающие передачу права собственности образуют основание для добровольного сотрудничества, повсеместного процветания, прогресса и мира11. Собственность охватывает не только вещи, которые можно держать в руках, или то, на чем можно стоять, но и доли в сложных коммерческих предприятиях, производящих все те вещи, производство которых требует сотрудничества тысяч и тысяч людей, будь то лекарства, или самолет, или ананасы, поставляемые на ваш стол зимой.
Профессор права, либертарианец Ричард Эпстейн назвал одну из своих лучших книг «Простые правила для сложного мира» («Simple Rules for a Complex World»)12. Заголовок прекрасно схватывает тему: для порождения сложных форм порядка сложные правила не нужны. Достаточно простых правил. На самом деле возникновению порядка способствуют простые, понятные и устойчивые правила, в то время как сложные, непонятые и изменчивые правила порождают хаос.
Четко определенные собственность и право торговать на взаимно устраивающих условиях делают возможным масштабное сотрудничество без принуждения. В свободных рынках больше (а не меньше) порядка и предвидения, чем в обществах, где правят принуждение или деспотизм. Стихийный порядок рынка намного абстрактней, сложней и дальновидней, чем все когда-либо разработанные пятилетние планы или любое экономическое вмешательство. Такие институты, как цены, возникающие, когда люди свободно совершают обмен, содействуют наиболее прибыльному использованию ресурсов, и для этого не нужно принудительной силы бюрократии13. Принудительно навязываемое «планирование», по сути, является противоположностью планирования; это нарушение непрерывного процесса плановой координации, встроенного в свободно эволюционирующие общественные институты.
Порядок возникает стихийно в свободном взаимодействии людей, которым гарантировано обладание правами. Это касается не только экономического порядка, но и языка, общественных нравов, обычаев, науки и даже таких областей, как мода и стиль. Использовать силу в попытке подчинить какие-либо или все из этих сфер деспотической воле правителя, диктатора, президента, комитета, законодательного органа или бюрократии – значит заменить порядок хаосом, свободу – силой и гармонию – враждой.
Либертарианцы верят в возможность и работают ради создания мирного общества, в котором признаются и уважаются права каждого уникального человека, общества, в котором всеобщее процветание порождается свободным сотрудничеством, основанным на системе законов, защищающих права и содействующих взаимовыгодному обмену. Либертарианцы верят в ограничение власти и выступают за это ограничение, за подчинение некогда деспотической власти верховенству права, за ограничение и сведение к минимуму любого рода жестокости. Либертарианцы верят в свободу и отстаивают свободу любого человека мыслить, работать и вести себя так, как хочется, при условии, что он признает такую же свободу других. Либертарианцы верят в такой мир и делают все ради такого мира, в котором каждый человек свободен в стремлении к собственному счастью, в котором не требуется чьего-либо еще разрешения на то, чтобы быть, действовать, жить.
Итак… Почему надо быть либертарианцам?
Почему надо быть либертарианцем? Может, это звучит несерьезно, но разумный ответ: «А почему не надо?» Поскольку бремя доказательства лежит на том, кто обвиняет другого в преступлении, а не на том, кого обвиняют, то бремя доказательства лежит и на том, кто хотел бы воспрепятствовать свободе другого человека, а не на том, кто желает свободу осуществить. Тот, кому хочется спеть песню или испечь торт, не должен начинать с того, чтобы испрашивать у всех людей в мире разрешение на то, чтобы ему позволили попеть или попечь. Никто не должен стараться опровергнуть все возможные возражения против пения или занятия выпечкой. Если кому-нибудь запрещают петь или печь, то тот, кто пытается это запретить, должен представить вескую причину, по которой это не может быть позволено. Бремя доказательства лежит на том, кто запрещает. И его аргументы, может быть, будут встречены с пониманием – если, например, предполагается, что пение будет столь громким, что другим из-за него невозможно будет уснуть, а процесс выпечки вызовет так много искр, что могут загореться дома соседей. Это были бы веские причины для запрещения петь или печь. Тем не менее презумпция существует для свободы, а не для использования силы с целью ограничить свободу.