Страница 8 из 10
В салоне снова наступила тишина. Надолго ли?
Катя ехала и думала о матери. Жить у родителей и слушать постоянные упреки матери просто невыносимо! Но и с Юркой она жить уже не в состоянии.
Взять хотя бы вчерашний вечер. Ну, сидела она за ноутом, ну чатилась она с институтской подружкой, ну и что? А что ей целый день делать? Варить, стирать, носки штопать? Юрочка ведь полный дом прислуги набрал. Еще бы, ему же надо было выпендриться перед своим Пал Сергеичем, благодетелем преподобным! А она, понимаешь, на цырлах скачи перед ним, развлекай этого тюленя толстожопого! О чем ей с ними разговаривать? О ценах на нефтяной бирже?
А муженек, похоже, еле дождался, когда его начальник унесет свою толстую задницу, чтобы тут же начать нудить. Как он сказал тогда – обязана слушать и делать? Кому и чем она обязана? Вот родителям своим, действительно, она обязана… Вот и едет теперь к ним, родимым, дура! Куда ни кинь – всюду клин!
Такси тем временем выехало к железной дороге. Похоже, этот лес, слава Богу, кончился. Дальше – прямая трасса вдоль железки до самого города. Чем ближе Катя была к дому, тем тоскливее становилось у нее на душе.
– Кхм, – кашлянул водитель. – Тут такое дело… Поговорить нам надо!
– О чем? – живо отозвалась Катя. – Что на этот раз стряслось?
– Их превосходительство решили нам в очередной раз страшилки на ночь рассказать! – съязвил мужичонка.
– Говорите, не томите, Андрей Васильич, – подала голос поэтесса. – Я не сплю. Мы все вас внимательно слушаем! – она специально для Бориса выделила голосом слово «все».
– Понимаете, – начал таксист, – я ВИДЕЛ того старика. Это было в отсутствии Бориса. Более того, я с ним говорил! Вернее, в основном говорил он, отвечая на мои мысленные вопросы. Вы только меня не перебивайте! Вы можете считать меня сумасшедшим, но я обязан вам сказать то, о чем он меня просил. Это очень важно в первую очередь для меня, для него и…для вас!
Наступила тишина. Катя буквально кожей ощущала, как их водитель чуть ли не физически снова и снова переживает страшный момент своей жизни.
Глава 9. Андрей
Если Андрея и грыз червь недоверия, таившийся в глубине его души, когда он вспоминал о рассказах знакомых таксистов, то теперь исчезли последние сомнения. Он САМ увидел этого старика.
Андрей снова и снова прокручивал в голове незабываемый эпизод и силился вспомнить, в какой момент появился тот незваный гость. Да, это произошло именно тогда, когда Полина Сергеевна что-то монотонно говорила об информации, с которой надо что-то делать! Наивные люди! Что вообще можно поделать, к примеру, с космосом или океаном?! Человек ничтожен в сравнении даже с нашей реальностью, не говоря уж о параллельной.
Он изучил целый ряд различных гипотез возникновения в нашем мире бесплотных духов и разных прочих домовых с русалками, проштудировал бесчисленное множество свидетельств очевидцев. Ознакомился и с мнениями различных ученых и даже известных писателей, интересующихся этой темой, – от Гоголя до Достоевского, – и пришел к выводу, что его увлечение подобной проблематикой сродни работе психиатра.
Не случайно тот же Достоевский пояснял, что «привидения – клочки и отрывки других миров, здоровому человеку их незачем видеть, здоровый человек – есть наиболее земной человек и должен жить одной земной жизнью для полноты и порядка. А чуть заболел, чуть нарушил нормальный земной порядок в организме, тотчас и начинает сказываться возможность другого мира, и чем больше болен, тем и соприкосновений с другим миром больше…»
Андрей был вполне согласен с классиком, в том смысле, что и сам он не ощущал в себе нормального порядка в своей душе. То, что он не удовлетворен своей жизнью, своей работой, своим браком, своим окружением – полбеды. Он не был в состоянии помочь даже больной дочери, что уж тут говорить о себе! А главное, в свои тридцать восемь он так и не нашел себя. Познание же другого чуждого, необъяснимого мира уводило его от гнетущих мыслей о своей никчемности, заставляло на мгновение ослабить тяжкое бремя окружающей его действительности.
Размышляя над непознанным, Андрей придерживался гипотезы о наличии в нашей вселенной параллельных миров. Именно оттуда, через так называемые «кротовые норы» – проходы в другие реальности – проникают к нам чуждые, но не всегда злобные сущности.
И вот сегодня, буквально несколько мгновений назад он чуть не умер от разрыва сердца, когда сам столкнулся с одной из таких загадочных сущностей.
Лысый благообразный старичок в старомодном черном сюртуке, с седой аккуратной клиновидной бородкой сидел, как ни в чем не бывало, на пассажирском сиденье и лукаво разглядывал Андрея через позолоченное пенсне на длинном шнурке. Правой рукой он опирался на массивную черную трость.
– Ну, здравствуй, что ли, Андрюшенька! – проговорил дребезжащим тенорком старик и переложил свою тросточку из одной руки в другую. – А ведь ты искал встречи со мной, я точно знаю! – он хитро улыбнулся, обнажив превосходные, как у молодого актера, зубы. – Что молчишь? Ты ведь хотел раскрыть все тайны мироздания? Не так ли? А скажи, мил человек, на кой они тебе, эти тайны? Хочешь быть умнее, чем ты есть? Или стать счастливее? Или хочешь прославиться, как этот смешной юноша, твой пассажир?
Нет, Андрюшенька, не готов ты пока к высшему знанию, как, впрочем, и другие люди тоже. Вот ты, я знаю, хочешь меня спросить сейчас, почему я заговорил с тобою, а с твоими знакомцами – извозчиками или, как вы их называете, таксистами – нет? Охотно отвечу. Есть две причины. Первая та, что, в отличие от других, ты пытался найти истину, анализировал, мучился в стремлении постичь недоступное. А мысли других извозчиков были заняты низменным – деньгами, бытом и прочими приземленными вещами … – старичок пожевал тонкими губами. – И этим, Андрюшенька, ты мне нравишься! Весьма!
Но это не главное! Представь себе, Андрюшенька, я, как и ты, был естествоиспытателем-экспериментатором. Был таким же молодым и горячим, упрямым и любопытным. Слишком любопытным! Да-с! Я ведь жил в этих краях! Преподавал науки физические и естественные в реальном училище, изучал природу-матушку, исходил вдоль и поперек места родимые в поисках следов, кои оставили пращуры наши. Интересовался даже магией, и весьма преуспел на этом поприще, да-да, не удивляйся! – старичок осклабился и погладил бородку. – Почитай, годков сорок без малого провел я в поисках истины. Хранил, как мог, знания бесценные от лихих людей. И остался на старости лет один, как сыч. Ежели не брать в расчет собачки моей верной да учеников любимых. Ездил в город на извозчиках. Всё книги ученые покупал. Да, давненько это было…
А потом убил меня человек лихой – извозчик один. Убил, да в лесочке этом и закопал, ирод, как собаку безродную, все равно!.. Вот и мается душенька моя, пока кто-нибудь не поможет ей упокоиться! – старичок помолчал. – Видишь тросточку сию с медвежьей главою? Купчик один подарил. По ней и косточки мои бренные отыскать можно будет. Тот лихой разбойничек, что на денежки мои польстился, да на шубу с бобровым воротничком, бросил тросточку эту черного дерева в ту же ямку – побоялся, окаянный, что из-за неё в острог угодит… – старик снял пенсне и, дыхнув на него, тщательно протер его полой сюртука. – Все одно угодил, проклятый!
А знаешь, Андрюшенька, как звали-величали того лихоимца-извозчика? Антипкою Никитиным его прозывали. Да-да, не удивляйся! Это не однофамилец твой, отнюдь! Сродственничек он твой, Андрюшенька! Так-то вот, любезный! А ты, значитца, являешься его потомком прямым… Потомком убивца-каторжника!
Потому, Андрюшенька, лежит на тебе печать черная из-за пращура твоего Антипки! Отсюда беды твои и горе-неудача! За все в нашей жизни отвечать велено господом нашим! А чтоб избавиться от печати этой проклятой, надлежит тебе, друг мой ситный, искупить вину предка. В этом и заключена миссия твоя святая!..
Хочешь спросить, как это сделать? Изволь! Надобно выполнить три моих условия, – на этих словах голос старичка торжественно зазвенел, как бы соответствуя важности момента. – Отказаться от мечты своей глупой, жить по совести да схоронить опосля косточки мои бренные по обычаю православному, чтобы как положено – с батюшкой да с отпеванием!!! Тогда и будет искуплен грех твой родовой!