Тандрагар

– Милорд, – позвал десятник, – давайте мы первые пройдем и осветим факелами?

– Нет, я иду один. Вы можете проконтролировать лестницу в правое крыло, чтобы Жирдоха чего доброго здание не подпалил.

– Но… – хотел было еще что-то сказать, десятник.

– Если тебе будет спокойней, – опередил его граф, – оставайся со мной, а остальные пусть идут в правое.

Тот кивнул, не смея больше перечить, и отправив семерых, пошел вслед за графом.

Двери в холл поместья распахнулись и живая масса потекла к лестнице наверх. Слева спустились семеро бойцов, и озвучив распоряжение графа Слáккулы, устремились в правое крыло.

Коридоры здесь оказались значительно шире, с колоннами и статуями на постаментах. Первая же дверь слева оказалась заперта изнутри. И только боец Оборонительного стукнул в нее навершием рукояти меча, как из-за нее послышался хлесткий звук, и полировка двери откололась длиной щепой, оставив в древесине отверстие от арбалетного болта. Мертвый поселянин с торчащим из лица оперением, рухнул. Сразу же несколько арбалетов нацелились на дверь.

– Нет! – рявкнул Тиýл, первый десятник отряда. – Все разошлись от проема! Приказ графа забыли?!

Воины зверски сопя укрылись у стен, глядя, как слегка подергивается мертвое тело соплеменника.

– Кто у нас с секирами? – спросил тот же десятник. – Отлично! – увидев сразу пятерых поднявших окровавленное оружие над головой. – Рубим, не выходя за проем!

Широкие тяжелые лезвие секир врезали разом. Тут же двери прошили несколько болтов, и ударившись о противоположную стену упали на устеленный коврами пол коридора. Следующий залп арбалетчиков, изуродовал статую у стены, отколов ей руку и голову. Одна из секир проломила дверь и застряла, зацепившись вытянутой нижней кромкой лезвия. Кто-то, подобрав на площади и взяв с собой копье, ударил в древесину рядом с секирой и стал терзать ее мощным наконечником, пока застрявшее лезвие не освободилось.

«Еще немного, и преграда не выдержит, – размышлял Марýй. – Но как войти внутрь?»

Он позвал с собой пятерых самых здоровых мужиков и побежал по коридору, в поисках других помещений. Третья дверь открыла взору комнату прислуги. Здесь стояло несколько столов. Марýй заглянул под низ и довольно хмыкнул.

– Столешница дубовая! – он ударил мечом по ножкам стола с одной стороны, затем еще и еще. Стол упал на пол одной стороной.

– Мы прикроемся ими, – пояснил он, и тут же очередные два стола остались лишь с двумя опорами.

Подняв «щиты» вертикально, и держа за верхние толстые ножки, три пары человек вынесли в коридор свое приспособление. Увидев придумку Главы Возрожденного, все приободрились, довольно заорав. В этот момент дверь не выдержала, и раскрылась разлохмаченными щепками, внутрь.

Изнутри завизжал Жирдоха:

– Убейте их всех!!! Убейте их!!!

– На счет – два! – крикнул Тиýл.

Коридор содрогнулся от слившегося крика, десятков глоток:

– Два!!!

Жирдоха вздрогнул от крика атакующих и тут же внутрь обеденного зала, ворвались три, вертикально расположенных стола.

Его арбалетчика ударили разом: двое с боков из углов, и четверо прямо, по вбежавшим озверевшим поселянам. Болты плотно засели в вязкой древесине. Но двоих летящая смерть все же нашла. Те, кто стрелял с боков, поразили пойманные в прицел мишени.

Перезарядиться стрелки не успевали и поэтому выхвалили клинки. Трое подняли копья, но тут же получили арбалетный выстрел от дверей, как только Марýй с бойцами бросили столы и устремились в атаку.

Рев заполнил зал, и Жирдоха сжался в комок, прячась за своим троном.

Слак увидел открытую справа дверь, и понял, что Склюн его ждет там.

«Бравада, – усмехнулся граф. – Я чувствую запах твоего страха, и эта демонстрация бесстрашия тебе не поможет…»

В помещении стоял полумрак. Лунный свет проникал в окно, но его было недостаточно для человеческого зрения. Зато зрению ночного хищника, свет вообще не был нужен. Слак скользнул внутрь, и сразу резко ушел в сторону. Хлестнула тетива арбалета, вскрик десятника за спиной, но Слак на это не обратил внимание. Мгновенный рывок вперед, звон металла, и хрип умирающего человека.

Десятник оставил факел на статуе в коридоре, задолго до открытой двери, как и сказал ему граф.

«Как он видит в темноте? – удивлялся десятник, следуя в полутора метрах от графа. Доносившиеся издалека всполохи факела, едва указывали переход пола в стены. Справа зиял темнотой проем двери. Силуэт впереди скользнул внутрь. Десятник ускорился не оставляя графа. Внезапно прозвучал хлесткий звук, а следом резкая боль в плече, и его развернуло в воздухе отбросив к стене.

Меч он не бросил, а еще крепче сжал пальцы. Рыча, десятник поднялся, и устремился внутрь.

– Милорд!

Граф стоял перед начальником стражи с вытянутым вперед клинком. Лунный свет из окна показал десятнику, как Склюн с пробитым горлом сползает по стене, держа в руке обрубок своего меча. Граф Слáккул медленно вынул из горла начальника лезвие, и повернулся к вошедшему:

– Ты как?

– Жить буду, – ответил десятник, и зажал пробитое на вылет плечо.

Сознание Склюна покидало умирающее тело с последней мыслью:

«Не может быть, чтоб так быстро…»

Парн нервно ходил у закрытых ворот городка. Сейчас на дворе уже совсем рассвело и можно было увидеть страшную кровавую бойню у входа на торговую площадь, где их первый раз встретил строй копейщиков. Своих убитых они стаскали к стене у ворот. Теперь восемнадцать тел ожидали погребальной церемонии. Но и на площади у поместья остались их бойцы.

За время ожидания графа, лишь двое стражников решили попробовать подняться на стены, но стрелы быстро нашли свои жертвы.

«Чего они хотели, спрыгнуть с почти пятиметровой высоты ограждения? Ноги бы переломали, – размышлял советник. – А с других сторон городка стены были подняты вообще, почти до семи метров».

– Идут! – закричали сразу с двух сторон.

Вдоль стен и с улиц выходили воины Оборонительного. На первый взгляд их численность не уменьшилась, и это радовало. Парн присмотрелся и разглядел среди неровного строя, как спотыкаясь и падая, затем с помощью пинков поднимался и брел связанный Жирдоха.

Когда два отряда вновь встретились, то радостно закричали:

– Да здравствует, граф Слáккул!

Слак поднял руку, останавливая крик:

– Попрошу внимания.

Крики тут же умолкли.

– Городок мы освободили, не оставив в живых ни одного стражника. Я попросил старика Нурáна собрать сегодня вечером всех оставшихся жителей У́гло на торговой площади для суда над Жирдохой. Отправляйтесь в наше графство и предупредите поселян об этом. Если у кого есть желание они могут прибыть сюда.

Воины одобрительно заголосили. Как минимум весь поселок Возрожденный родом из этого городка, и они с удовольствием посмотрят на наказание тирана.

– Парн, я хочу, чтобы ты с Тиýлом и его десятком остались здесь со мной. Жители нам добродушно предложили отмыться, поесть и отдохнуть, но отдыхать мы будем дома. На воротах постоянно должны быть по два человека, и двое будут охранять этого, – он мотнул головой в сторону трясущегося пленника. – Остальные берёте здесь обозы и грузите наших погибших соплеменников. Марýй, ты старший.

Глава Возрожденного кивнул, и все как один замолчали, вспоминая лица тех, кому сегодня не повезло.

– Сколько здесь? – спросил граф, указывая на тела у стены.

– Восемнадцать, милорд, – ответил крепкий мужик с секирой.

– Итого – тридцать один… – вздохнул Слак, прибавив погибших у поместья и троих внутри здания.

– Похоронную церемонию устроим завтра, – выдал граф. – А сейчас все за дело!

Небо окрасило кровавыми красками, и неспешное солнце закатилось за верхушки деревьев. Вечерний ветерок освежал пространство, унося подальше за стены запах страха и смерти. За день горожане свозили тела стражников к опушке леса, и выкопав широкую и длинную яму, сделали большой погребальный костер. Оружие и снаряжение сложили у стены, а трупы сожгли. Смыть с улиц всю кровь за раз не получалось, и люди оставили эту работу дождю.