Страница 10 из 30
- Мы, англосаксы, – снова кивнул альбионец. – Так у нас, у англосаксов, заведено.
- Поэтому вас... нет, не вас, – поспешно поправился Суздальский, – ИХ – ненавидят.
- Напрасно, – хитро улыбнулся Джеймс Хеллборн. – Напрасно. Мы несем в этот мир добро и любовь. Это не вы — это мы до сих пор не проиграли ни одной войны. И знаете почему? Потому нашими врагами всегда двигала ненависть, а нами движет любовь. Поэтому мы победим, а вы уже проиграли.
- Какая любовь? – еще больше нахмурился русский. – Вы сами себя слышите?
- Разумеется, – опять закивал Хеллборн. – Не будем далеко ходить. Посмотрите на беллголландцев. Знаете, что я делал с ними всего двадцать лет назад? Знаете, вы ведь наверняка очень внимательно изучали мою биографию. Я им головы резал, я травил их боевыми газами, я бросал на них урановые бомбы. День не считался удачным, если на закате я не стоял на куче белголландских трупов. Хороший белголландец был для меня как хороший индеец, только лучше — потому что белголландцы были такие хорошие! А теперь? Всего двадцать лет прошло — и теперь они мои лучшие друзья. Так у нас, у англосаксов, заведено, – с нажимом повторил он. – Безотказная схема. Вчера – враг, сегодня – союзник, завтра – лучший друг, послезавтра – брат родной! Кстати, о моем так называемом родном брате...
- Узнаете в свое время, – немедленно отозвался Суздальский. – Как только поймете, на чьей стороне настоящая любовь. На чьей стороне сила, правда, грядущая победа...
- Одну минутку, – прервал его Хеллборн, – к вопросу о грядущей победе. Я тут кое-что вспомнил из русской поэзии, впитанной с молоком. Вам знакомы эти строки?
Не бойся немцев волкоглавых,
Тонувших среди Чудских льдов;
Не бойся шведов – под Полтавой
Белеют кости их отцов;
Не бойся злых американцев,
Что любят бомбы вниз бросать;
Не бойся яростных британцев,
Удел их – в море воевать;
Но бойся франков и монголов,
Когда придут в твою страну –
Ведь только франки и монголы
Однажды в прошлом жгли Москву...
- А кем вы себя считаете – франком или монголом? – полюбопытствовал Суздальский.
- Я альбионец. Нас, альбионцев, создали для того, чтобы делать невозможные вещи, – сказал Джеймс Хеллборн. – Подумайте об этом.
- Вы опоздаете на самолет, – внезапно, без всякого перехода заявил старший майор и встал из-за стола. – Я не требую от вас немедленного ответа. Время терпит. Пока терпит. До свидания, товарищ Белкин. Обещаю вам, рано или поздно мы встретимся снова. И тогда вы дадите мне окончательный ответ.
“Время терпит, – подумал Джеймс Хеллборн, уставившись в спину уходящему собеседнику. – Пока терпит. Вот ты и проговорился. Конечно, мог и соврать. Имел профессиональное право”.
Как и я.
Потому что там было не девяносто девять, а максимум девяносто шесть процентов.
Глава 5
С корабля на карнавал
SIR FRANCIS (heroically). “Think it over”! That’s not the way an old soldier makes love.
Томас Брэндон, “Тетка Чарлея”.
*
Джеймс Хеллборн был уверен на все сто процентов, что как минимум один из агентов Суздальского сел на этот самолет вместе с ним, но так и не смог его опознать. “Плохо. Старею, теряю профессиональную хватку”. Впрочем, ему и так было чем заняться. Пока самолет находился в воздухе, Хеллборн снова и снова прокручивал в своей голове разговор с русским шпионом. Эта неожиданная встреча пробудила в его холодной альбионской душе раны, казалось бы давно затянувшиеся и позабытые... Как бы не так. Впрочем, как только лайнер пошел на посадку, Джеймс выкинул все печальные мысли из головы. Пусть временно, но выкинул. О деле надо думать. Дело прежде всего.
В аэропорту Бразилиа-сити Джеймс планировал реабилитироваться и все-таки вычислить русский “хвост”. Но ему не позволили этого сделать. Хеллборн не успел ступить и трех шагов, как перед ним выросли три молчаливых мордоворота.
- И это весь почетный караул? – возмутился Джеймс. – А где же гвардейцы в красивых мундирах, девушки в национальных костюмах, трубачи и барабанщики...
Ему и договорить не дали – мягко подхватили под руки и потащили в неизвестном направлении. “Интересно, русский соглядатай видел это?” – подумал Хеллборн. Впрочем, неважно. Пусть у других голова болит на этот счет.
В подземном гараже ждала машина. Хеллборн и его таинственные похитители расселись по местам, и тяжелый (бронированный, вне всякого сомнения) черный лимузин рванул с места. Сопровождаемый эскортом из двух армейских джипов, между прочим. Мотоциклистов на этот раз не было. Поскольку спутники явно не были настроены на беседу, Джеймс устроился поудобнее и попытался любоваться пейзажем. Как всем известно, Бразилиа-сити построен в форме самолета, поэтому лучший вид на этот город – если сесть в бомбардировщик. Аэропорт находился чуть южнее “правого крыла”. Цель назначения – где-то в “левом крыле”. Если только адресат не переехал.
Город не остался за кадром, хотя за последние годы в нем мало что изменилось. Страна верно, но очень медленно выбиралась из задницы, куда забралась по итогам “маленькой победоносной войны” 1951 года. Впрочем, новый президент Нимейер был настроен оптимистично. У него были большие планы, и ни один из них новых войн не предусматривал. В этом Джеймс Хеллборн был вполне солидарен с бразильским... то есть уже не с бразильским президентом. Новая власть, сменившая облажавшихся неудачников-апсаков, первым делом переименовала страну и вернула ей древнее, исконное имя. Дабы отринуть проклятое темное прошлое и все такое. Кажется, это была идея одного предложил из министров-гуарани. Их было много в новом правительстве. Как всем известно, индейцы-гуарани всю свою историю страдали наполеоновскими комплексами и прочим гигантизмом, но им было слишком тесно в родном маленьком Парагвае. Но теперь-то они развернутся на полную катушку! Итак, столицу переименовывать не стали, но государство теперь носило гордое имя Пиндорама, “страна пальмовых деревьев” на языке гуарани. Это живо напомнило Хеллборну о планах бирманцев переименовать свою страну в Мя... то есть Му... тьфу, язык поломать можно! – в Мьянмар. Бразильцы – то есть уже пиндосы – хотя бы выбрали для своей страны название красивое и легко произносимое. Эх, не ту страну назвали Пиндорамой...
Как оказалось, гостеприимный хозяин, приславший в аэропорт своих головорезов, все-таки переехал. Почетный конвой не добрался до “левого крыла” и остановился где-то в центре “фюзеляжа”. Еще один подземный гараж – лифт – коридор – тяжелая дверь красного дерева – кабинет – человек за столом.
- Всем спасибо, все свободны, – сказал человек за столом. Мордовороты дружно козырнули и испарились по ту сторону двери. К Хеллборну, разумеется, это не относилось. Джеймс осмотрелся по сторонам, и, не дожидаясь приглашения, устроился в ближайшем кресле. Новый кабинет был подчеркнуто скромен и скучен – несколько книжных шкафов и больше ничего. Не то что прежний, где стены были увешаны военными трофеями – от простреленных флагов до человеческих черепов. Хеллборн вытащил портсигар и закурил. Он вообще-то давно бросил курить, просто следовало показать, кто в этом кабинете главный. Нет, не его постоянный владелец, а как раз гость.
- Старый добрый Джеймс Хеллборн, – сказал человек за столом.
- Старый добрый Лео Магрудер, – в тон ему ответил альбионец. – Непотопляемый Лео Магрудер. Я-то был уверен, что тебя выкинут за борт сразу после того, как мы выкинули вас из Дракенсберга. Но ты молодец – подставил шефа, занял его место...
- Кто бы говорил, – усмехнулся генерал Леопольд Магрудер. Кабинетная работа не пошла ему на пользу – за последние 10 лет он заметно потолстел и полысел. Или это не работа, а годы? Хм, как будто одно противоречит другому...
- Погаси сигарету, я угощу тебя чаем, – предложил старый недобитый апсак.
- Чай? – удивился Хеллборн. При старом режиме чай был объявлен особо опасным запрещенным наркотиком, которым англосаксонские империалисты травят народные массы. Настоящие бразильцы пили кофе и только кофе. – Ах, да, я слышал, что при Оскаре этот дурацкий запрет отменили.