Тонкие нити судьбы

Мы с Игнатом продали квартиру, которая осталась от моих родителей, купили дом в Рязанской области и уехали в деревню. Игнат работал трактористом, а я собиралась работать учителем в сельской школе. Но пока надо было находиться с Толей. Он остался прописан в квартире у мамы Игната, чтобы не терять московских привилегий.

Был конец года, все квоты исчерпаны. Платить за очередную операцию нечем. Убитая горем я сидела в холле онкоцентра и ждала, когда врач пригласит, чтобы вынести свой вердикт. Наверное, так ожидают смертного приговора. В помещении стоял специфический запах больницы, и от этого у меня закружилась голова и затошнило.

Из коридора появился элегантный молодой мужчина. Он был радостный, улыбался. Казалось, что хочет сплясать и еле сдерживается. Он прошёл мимо, потом остановился, повернулся и направился ко мне.

– Здравствуйте. Вы очень грустная. Хотя здесь редко можно увидеть весёлого человека, – сказал мужчина. – Может быть, я смогу вам помочь? Очень хотелось бы. Скажите, что случилось?

Я натурально обалдела от этой ситуации. Вот так просто подойти к незнакомому человеку и заговорить, спросить о проблемах. Наверное, видок у меня был ещё тот. Молодой человек понял моё смущение, но настойчиво продолжил свои попытки:

– Меня зовут Аркадий. Прошу вас, пожалуйста, расскажите о вашей беде.

И я почему-то начала рассказывать о болезни Толика, о том, что мы продали квартиру, а теперь денег всё равно не хватает на последующее лечение. Из моих глаз текли слёзы, руки мелко дрожали. Аркадий купил в автомате бутылку воды, открыл и протянул мне.

– А у меня радость. Мою доченьку сегодня сняли с онкоучёта, – сказал Аркадий. – Теперь я очень хочу помочь. Я поклялся перед Богом, что если Настя выздоровеет, то оплачу лечение чужому ребенку. Если позволите, это будет ваш мальчик.

А дальше всё было как в сказке. Аркадий оплатил полностью операцию для Толи в Израиле. Там успешно расправлялись с этой болезнью. Ещё оплатил нам дорогу и проживание. Я же ездила туда с сыном. После операции и лечения Толя пошёл на поправку. Через пять лет после операции врачи заговорили о стойкой ремиссии, хотя при этом заболевании с учёта не снимают пожизненно. И мы с Игнатом решили, что просто так ничего не бывает. Нашему мальчику повезло, ему Аркадий подарил благо. Теперь и мы должны поступить так же.

Как-то вечером мы смотрели телевизор и увидели репортаж из детского дома. Дети говорили о том, как мечтают жить в семье. Сердце сжималось от грусти. В наших душах поселилось желание помочь такому ребёнку. Взять в свою семью, приласкать, отлюбить. Мы с Игнатом поехали в Рязань в опеку, узнали, какие нужны документы и что делать. Оставили заявку и получили направление в Школу приёмных родителей при Свято-Никольской женской обители.

Когда отправились в эту школу, была страшная гроза. Молнии раскалывали небо пополам, гром напоминал взрывы. Пришлось остановить машину и некоторое время стоять у обочины. Ехать было невозможно из-за страшного ливня.

Когда приехали на место, дождь кончился, выглянуло солнце, воздух наполнился запахом полевых цветов и трав. И вдруг раздался колокольный звон. Он был такой красивый, переливистый, и всё это создавало ощущение счастья, как будто кто-то говорил:

– Ребята, вы молодцы! Всё правильно делаете.

Через полгода нам позвонили из рязанского детского дома и сказали, что можно приехать. Да, школу мы к тому времени закончили и получили сертификаты.

Детский дом находится на окраине, можно сказать, за городом. Аккуратное здание утопало в зелени. Перед входом высажены красивые ухоженные клумбы. Директор, полная женщина средних лет, с важным видом надела очки и стала изучать наши документы, как будто видит их впервые. Всё уже сто раз проверила. Ну это так, для солидности.

– Месяц назад к нам привезли троих детей. Их родители погибли в автокатастрофе, из родных есть только старая бабушка, – сказала директриса. – Но взять их можно только всех вместе. Дети из хорошей семьи, не от алкоголиков. Подумайте. Я не буду торопить вас, но и затягивать не стоит. Вы можете пройти и познакомиться с ними. Только малышка в приюте для младенцев. Это здесь же, на нашей территории.

К такому мы совсем не были готовы, но оба, не сговариваясь, изъявили желание познакомиться с детьми. Старшему, Петру, было девять лет, среднему, Егору – пять, а Машеньке – полтора годика.

Мальчики были очень воспитанные, спокойные. Петя вышел, держа Егора за руку. Мы стали с ними разговаривать. Вдруг Егор заплакал, уткнулся мне в грудь и стал по-детски так причитать:

– Тётенька, миленькая, возьми нас отсюда. Нам здесь плохо. Я хочу домой!

Воспиталка недовольно нахмурила брови и закашляла. Петя пытался оттащить Егорку, но это было невозможно. Он крепко вцепился в меня тонкими ручонками, продолжая плакать и причитать. Я обнимала его, гладила по спине, успокаивала, целовала в горячую голову. Мальчик не успокаивался. И столько в этот момент во мне было материнской нежности, любви, сострадания. Уже не Егор в меня, а я в него вцепилась. А когда принесли Машеньку, и та спокойно пошла на руки к Игнату… Она даже была на него похожа.

Понимаешь, Марин, мы приняли решение забрать детей себе. Директор сказала, что нам надо всё обдумать и взвесить. Слишком серьёзный шаг мы хотим сделать. Хотя мы так растрогались, что были готовы взять их в ту же секунду.

Детей отдали только через две недели. И так нам повезло, что с первой минуты мы приняли друг друга как родные. Трудней всех было с Петькой. Но он очень старался нас полюбить. Большой же парень-то был. Скучал по маме с папой. В этом году заканчивает восьмой класс.

Когда мы ребяток взяли, месяца через два позвонила их бабушка. Сказала, что хочет увидеть внуков. В общем, мы взяли её к себе. Хорошая бабулька, чистенькая, добрая. Помогает мне по хозяйству. Я обрела и детей, и мать.

Толику скоро будет двадцать лет. Он учится в медицинском университете в Рязани, Игнат работает трактористом, а я дома с детьми. В Москву приезжаем по разным делам, маму Игната навещаем. Вот на экскурсию ребят привезла.

Вдруг на кухне что-то грохнуло, послышался звон битой посуды. Катя с Мариной вздрогнули и будто очнулись.

– Ой, Маринка! Заболтала я тебя. Уже экскурсия заканчивается. Пойдём скорее.

– Кать, говори мне твой телефон, я наберу тебя сейчас, а ты мой номер запиши. Созвонимся и увидимся обязательно.

– Да, конечно! А то у нас счёт один-ноль получился. Я о себе всё рассказала, а ты о себе – совсем ничего.

Подруги расплатились и пошли встречать детей с экскурсии.

Подруга

Марина осматривалась. Ей нравилось, как у Кати всё обустроено в доме: чисто, уютно, современно. Всё было сделано с любовью. Марина держала в руках своего йоркширского терьера Зену. Имя совершенно не вязалось с такой хорошенькой маленькой собачкой. Голову животного украшал бантик, который придавал питомцу ещё более комичный вид.

Катя показала подруге дом, а потом повела к столу. Салат, нарезка, селёдочка под шубой, румяные пирожки: видно, что хозяйка гостеприимная.

– Марин, что будешь пить? Ром, коньяк, вино?

– Кать, я же за рулём. Поэтому только колу, пожалуйста.

– Перестань, ты же сейчас не за рулём, – засмеялась Катя. – Какой руль? Останешься на ночь. Собачка с тобой, можно не волноваться.

– А не стесню вас?

– Нет, не стеснишь. Игнат уехал с парнями к маме в Москву. А Машенька с бабушкой нам не помешают. Так что расслабься, Марин. Посидим подольше, поболтаем. За тобой должок. Ты мне обещала рассказать о себе.

– Уговорила. Остаюсь.

Женщины засиделись допоздна. Потом разожгли камин и сели у огня наслаждаться общением.

– Катюш, я расскажу всё как есть. Боюсь только, что ты со мной после дружить не захочешь.

– Ой, ой! Можно подумать… Рассказывай, жду с нетерпением.

– Ну, тогда слушай.

И Катя начала свой рассказ.

– Ты уже знаешь, что ребёнок, с которым я была в прошлый раз в музее – мой племянник? Ну да, я рассказывала, что это сын моего брата Сани. Я живу с родителями. Так сложилось, что у меня нет ни мужа, ни детей. Мужа, кстати, никогда не было.