Девушка января (ЛП)

― Да, все так, правильно и очень практично. Но я адвокат, Лукас. У меня есть такая привычка, как видеть, что правильно, а что ― нет. И сейчас я перед тяжелым выбором, продолжать ли наши отношения, учитывая...

Она остановилась, но Лукас знал, о чем она думает.

― Возможно, с твоей точки зрения то, чем я занимаюсь, не всегда правильно. С философской же мы разные. Ты видишь правильное и неправильное. Я же вижу победителей и проигравших. И точно знаю, в чьей команде хочу оказаться, ― он указал на лимузин. ― Я привык к определенному образу жизни. Мне нравятся хорошие вещи. И деньги. Я не буду за это извиняться.

― Даже если твой успех влечет боль малообеспеченных людей.

Лукас не ответил. В основном из-за того, что ей не понравится его ответ.

― Итак, ты разрываешься между своими принципами и ...

― И тем, чтобы выкинуть все мысли из головы и заняться с тобой сексом. Что делает меня поверхностной и, возможно, чертовски похотливой.

Мужчина рассмеялся: ее откровенность удивила его.

― Не имею ничего против поверхностных. Или похотливых.

Кейтлин улыбнулась и закатила глаза.

― Не сомневаюсь. И, если честно, я села в машину только из-за твоей кошки.

― Моей кошки?

― Ты взял бездомную и, она, действительно, страшненькая. И это заставляет меня думать, что где-то под слоем жадности и эгоизма в тебе кроется порядочность.

― Я хотел бы убедить тебя, что это правда.

― Но не будешь?

Он посмотрел в окно и признался сам себе, с чем ему было трудно.

― Думаю, настоящий ответ: я не могу.

Кейтлин подняла голову и в замешательстве нахмурилась.

― Ты веришь, что в тебе нет ничего достойного и хорошего?

Лукас продолжал наблюдать за мелькавшими за окном лимузина зданиями. Он никому не озвучивал эти мысли. Никогда. Но с тех пор, как умер его брат, он испытывал то, что можно назвать кризисом нравственности.

Мужчина проснулся на следующее утро после похорон брата и долго смотрел на себя в зеркало, а в отражении видел своего отца. До смерти Тоби, Лукас видел мир именно так, как описала Кейтлин ― успех или поражение. И тогда, когда он был победителем, его не заботили проигравшие.

Он уничтожил бесчисленное количество безликих людей в своем квесте за большим количеством денег, за большей властью. Это никогда его не беспокоило, пока он не понял, что у безликих людей есть имена, семьи, любимые.

Когда он впервые зашел в паб «У Пэт», то увидел настоящую семью Коллинз, и это его напрягло. В прошлом он с легкостью инициировал сделки, закрывал их и уходил без всякого сожаления. Но все оказалось иначе в тот день, когда он заговорил с Трисом, Эваном и Кейрой. Встреча прошла так, как и любая другая подобная сделка, которую он проворачивал. Но когда Лукас уходил, перед его глазами продолжала стоять сцена того, как два брата, можно сказать, стояли и защищали от него свою старшую сестру.

Он не сделал этого для Тоби. Не смог предложить своему младшему брату защиту и чувство защищенности.

Лукас несколько раз вскакивал посреди ночи, беспокоясь, не стал ли он такой же угрозой психологического здоровья брата, как и его отец.

Наблюдение за тем, как Коллинзы защищают друг друга, заставило его почувствовать себя неловко. Ему потребовался целый месяц, чтобы опять вернуться в паб. В этот раз он был умнее, без эмоций следил за происходящим в пабе, разделял на категории, анализировал это место с точки зрения бизнеса и обсуждал с архитектором их планы. Он смог откинуть свои самые худшие чувства на протяжении всей встречи.

А потом зашла Кейтлин.

Она согласилась пойти с ним на свидание. Мужчина понимал, что ее целью было раскрыть свою сексуальность, но Кейтлин не из тех, кто держит людей на расстоянии. Даже тех, кто собирается причинить боль ее семье. И вот они сидели за столиком, а она задала ему вопросы, которые никого раньше не волновали. Потому что, на самом деле, всем было наплевать, какой он на самом деле. Единственное, что волновало окружающих ― что он может им дать.

Тишина затянулась.

― Ты не прав, ― в конце концов, ответила она.

Он с удивлением посмотрел на нее.

― Что ты имеешь в виду?

― Я не считаю тебя плохим человеком. Хотелось бы, потому что эта попытка купить паб бесит меня. Но, ― она наклонилась и взяла его за руку, ― ты ― не плохой.

Лукас не знал, что ответить. Первый раз в его жизни он хотел быть достойным чьей-нибудь симпатии. Ее симпатии.

Лимузин остановился, и Лукас удивился, что они уже приехали к месту назначения.

― Пристань? Не слишком ли холодно для плаванья? ― спросила Кейтлин.

― Не для того, что я задумал.

Мужчина взял ее за руку и помог выйти из лимузина. Он повел ее к своей яхте, так и не выпуская ее ладони. Лукас хотел бы, чтобы было теплее, но декабрь и должен заставлять поежиться особенно в этом году; температура была ниже обычного. И хотя ночь была лунной и ясной, мороз многих разогнал по домам.

Он помог подняться ей на борт, польщенный ее восхищенными «черт побери» и «Боже Всемогущий».

― С ума сойти, ― произнесла она, пока они покидали верхнюю палубу и спускались вниз. ― Я никогда не видела... ― она не смогла вымолвить ни слова, пока заходила в просторную гостиную.

Главным акцентом в комнате был большой белый кожаный диван и сочетающаяся с ним оттоманка. У противоположной стены красовался бор в форме подковы с высокими мягкими стульями. За ним находился зеркальный стеллаж с позолоченными полками, уставленный различными бутылками с алкоголем и бокалами.

― Ух ты!

― Дай мне сказать капитану, что мы готовы отправиться, а потом я налью тебе выпить.

Кейтлин была увлечена рассматриванием комнаты, чтобы ответить; ее взгляд быстро перепрыгивал с одного на другое.

Как только яхта отчалила, Лукас зашел за бар и указал на бутылки.

― Назови свой яд?

Кейтлин бросила короткий взгляд на варианты, пока садилась на барный стул.

― Джин с тоником.

Лукас открыл бутылку «Нулет Резерв» (прим.: Nolet’s Reserve ― бутылка джина за пятьдесят тысяч рублей), налил обоим в бокал и, обойдя барную стойку, сел рядом.

― За второе свидание, ― сказал он, когда они чокнулись бокалами.

Кейтлин оглянулась через свое плечо, чтобы посмотреть большое окно за диваном. Пока они шли по реке Патапско к Чесапикскому заливу, вид на Балтимор становился все меньше и меньше.

― Как красиво.

Лукас даже не обращал внимания на пейзаж. Он точно знал, на что хочет смотреть, и это что-то было не снаружи.

― Сними одежду.

Ее взгляд сразу же метнулся на его лицо.

― Лукас...

― Кейт, ты села в машину. Я сказал, что произойдет, если ты в нее сядешь.

Он больше ничего не сказал. Вместо этого просто смотрел на нее, позволяя ей понять, что он ждет, когда она выполнит его приказ.

Кейтлин отставила свой бокал и встала. Она медленно и соблазнительно расстегнула пуговицы на своей блузке.

Лукас крепче ухватился за свой стакан потому, что не доверял себе. Он боялся, что не выдержит и разорвет на ней всю одежду и начнет трахать, как одержимый. Эти три дня были слишком длинными.

Когда она сняла с себя блузку, Лукас больше не смог сдерживаться. Он накрыл ее руки, прежде чем она успела расстегнуть лифчик.

― Твое стоп-слово?

― Синий, ― прошептала она.

Он подготовился и кое-что принес с собой.

Мужчина освободил ее руки и стал наблюдать, как быстро спадает ее лифчик, как после и брюки, и носки, и туфли.

Когда Кейтлин осталась полностью обнаженной, она посмотрела на пол, не уверенная стоит лей встать на колени или нет, раз он об этом не сказал.

― Руки за голову.

В этой позиции ее грудь приподнялась, привлекая к себе внимание. Он наклонился к ней, втянув в рот один сосок.

Она ахнула, но не отклонилась. Он повторил свои действия со второй грудью.

― Тебе понравились зажимы для сосков?

Девушка кивнула.

― Мне бы понравился пирсинг на них.

Кейтлин задрожала, ее глаза закрылись.