Карамелька

Чуть дальше располагались три одинаковых здания, стоящие наконечником стрелы. В центральном жили и работали все, кого хоть мало-мальски можно было отнести к начальникам. Там же на первом этаже располагалась столовая, в которую мы могли попасть только утром, то есть через несколько часов.

По правую сторону стоял учебный корпус с кабинетами, залами и всевозможным оборудованием, которое предназначалось для занятий. По левую сторону — корпус жилой, в котором круглый год жили новобранцы и те, кто уже сдал первый экзамен. Жили в составе групп от десяти до пятнадцати человек, и именно эта группа становилась для новобранца семьей на ближайший год.

— Запомните, я вам и мама, и папа, и самое страшное наказание, — произнес аускомандир, прежде чем позволил нам зайти в корпус. — Мое терпение лучше не испытывать. Подчиняетесь вы либо мне, либо преподавателям, либо капитану группы, если меня нет рядом.

— А кто наш капитан группы? — нахохлившись, как воробей, спросил блондин.

— Сейчас узнаешь, выскочка, — с устрашающим щелчком внезапно хлестанул аускомандир парня тонкой плеткой, заставляя его согнуться пополам от боли. Сделав шаг к нему, мужчина наклонился и обнял его как родного. — Еще раз заговоришь, не спросив разрешения, отхлестаю плетью всю спину. Ты понял меня, новобранец?

— Так точно, аускомандир, — процедил пострадавший сквозь зубы, пока я пыталась выровнять дыхание, потому что да — испугалась, хоть всего и на миг.

— У других есть вопросы?

— Никак нет, товарищ аускомандир! — произнесли мы почти что хором.

— Отлично. Пойдемте знакомиться с капитаном вашей группы.

Просто, скромно, чисто. Именно так я могла бы описать здание общежития изнутри.

Стены небольшого главного холла были выкрашены бежевой краской. Деревянные полы варьировались от светло-коричневого до почти черного. Из светильников — желтые квадраты на потолке и стенах. Шесть дверей с трех сторон и лестница, уходящая темными ступеньками на второй этаж. Пожалуй, это все.

Ах да!

Еще два постовых, что до нашего появления подпирали спинами квадратные колонны, расположенные в самом центре холла. Увидев нас, молодые люди, облаченные в синюю форму с белыми нашивками, молниеносно выпрямились и поправили оружие так, чтобы оно смотрело дулами в потолок. Так близко настоящие автоматы я еще ни разу не видела.

Знала, что стреляют они разрывными жидкими пулями. Попадая в любое препятствие, пуля толчком внутренней сердцевины разделялась на десятки частей, которые в свою очередь под действием крови или плазмы быстро нагревались, плавились и тут же застывали, принося нестерпимую боль. Дальше помеченных и раненых врагов отслеживали через магнитное поле, ликвидируя с воздуха.

Солдат, заметивший небольшое несоответствие, быстро повернул автомат. И это не укрылось от внимательного взгляда нашего аускомандира.

— Стой, кто идет? — неуверенно выдал он, но даже я понимала, что уже поздно.

Правда, кое-чего я все же не знала.

— Постовой, ты не узнал меня в лицо? У тебя проблемы со зрением? — рявкнул аускомандир.

Датак рявкнул, что я невольно вздрогнула, посматривая на парней. Моим же сопровождающим было все по боку. Блондин и рыжий переглядывались и улыбались, явно предвкушая чужое наказание.

— Никак нет, товарищ аускомандир! — почти ровно выдал солдат, на самом деле мечтая забиться под плинтус. Я хорошо это видела в его испуганных глазах.

— Тогда в чем дело? Или вас стенка настолько сбила столку и вы позабыли устав?

Десять отжиманий!

Десять? Всего десять отжиманий за нарушение устава? Я думала, что будет значительно ху…

Додумать мысль я не успела. Парень принял упор лежа, а ему на спину сверху сел суровый аускомандир. С такой поклажей лично я навряд ли отжалась бы хоть раз. Да просто упала бы на пол и не встала, но солдат не роптал. Руки его уже не просто тряслись, ходили ходуном, когда закончился счет, однако и после аускомандир не смилостивился.

— Будешь сутки здесь стоять, пока не поймешь, как важна миссия караульного. Группа номер восемь, за мной!

Совсем не трудно было догадаться, что обращался мужчина к нам. По крайней мере, я сразу поняла и первой последовала за аускомандиром, остро чувствуя, как мою спину и то, что пониже, пристально изучают. И да, я была готова к подобному, но все равно оказалось неприятно. Радовало, что дело все еще не дошло до рукоприкладства.

Себя я никогда не обманывала — я была симпатичной и тщательно скрывала это за | старой одеждой на несколько размеров больше, чтобы не выделялась грудь. За двумя косичками, которые делали меня вкупе с большими выразительными глазами так похожей на ребенка. А сегодня не помогали даже они. Стоило мне примерить новый комплект одежды по размеру, как сразу стало ясно: у меня будут проблемы.

Там, где одновременно находятся столько мужчин, не может не быть проблем.

— Капитан, принимай новобранцев! — грохнул аускомандир по одной из шести дверей, расположенных на втором этаже.

Дверь открылась, будто от порыва сильного ветра, и в кромешной темноте показалось, что кто-то свалился с кровати на пол. Но еще до того, как включился свет, успел снова занять свое место. Это был явно не капитан восьмой группы. Отчего-то я сразу нашла его глазами.

Молодой мужчина стоял у свободных кроватей, вытянувшись по струнке перед своим начальником, и смотрел на новоприбывших, то есть на нас, как волк смотрит на свой очередной обед. В глазах его читалось: «Будут сопротивляться или нет?»

Именно глаза капитана меня заинтересовали больше всего. Его светлые, коротко остриженные волосы да и вся внешность в целом терялись на фоне серых, словно затуманенных глаз, в которых поблескивало серебро.

Перед нами стоял имсит. Имсит с подавляющей аурой и невероятной силой, скрытой за непримечательной внешностью. Сердце испуганно дернулось, но я быстро пришла в себя, сосредоточившись на своем дыхании. Недостаточно быстро, раз пропустила мимо ушей речь аускомандира, застав только последнее предложение:

— …Капитан восьмой группы, Эльдер. Всем все ясно?

— Так точно, товарищ аускомандир! — ответили мы вразнобой с разной степенью вялости, вынуждая старшего поморщиться.

— Утром приступаете к обучению, — уже спокойнее, без приказного тона заметил мужчина. — И постарайтесь выспаться впрок. Эта возможность вам представится еще очень не скоро.

Как только аускомандир покинул комнату, парни, прибывшие со мной, как-то сразу подрасслабились, заулыбались. Блондин и рыжий так и вовсе направились к свободным кроватям, пока воздух не разрезал приказ:

— Построиться в одну линию! Я еще никого не отпускал!

Я как стояла, так и вытянулась, сбросив сумку на пол, а капитан восьмой группы тем временем приблизился к нам, с головы до ног осматривая каждого. Стоит ли говорить, что нашим внешним видом он явно остался недоволен?

В серых глазах блеснуло презрение, тонкие губы искривились в усмешке. Это был второй имсит, которого я видела в своей жизни так близко, и, сравнивая обоих, могла запросто сказать, что не нравился мне ни один из них. Все они высокомерные, бездушные и властолюбивые подонки, не считающие людей за равных.

— Хочу напомнить вам, салаги, что больше вас не существует как личностей. У вас нет имен, нет возраста, желаний и обид. Вы чистый лист, из которого военная академия слепит или не слепит хороших спецов. В любом случае приготовьтесь сдохнуть, — поравнялся он со мной, глядя на меня в упор. — Всем все ясно?

— Так точно, капитан! — рявкнула я во всю мощь собственных легких, но ветром от меня его, к сожалению, не сдуло.

— До тех пор, пока вам не придумали прозвища, вы можете назвать себя сами, но не надейтесь, что эти имена останутся с вами. Ты?

— Кара, товарищ капитан, — не думая ни секунды, ответила я.

— Кара — это как «кара Божья»? Ты веришь в Бога, Кара? — навис он надо мной, пытаясь сломить волю.

— Так точно, товарищ капитан.

— Бог тебе здесь не поможет, салага.