Карамелька

— Можно, — откликнулся аускомандир. — На своей шее. Я тебе, неженка, слова не давал! Неженке десять отжиманий, остальные стоят ждут и мысленно прощаются с обедом!

Если так и дальше пойдет, я и ужин никогда не увижу!

Вопреки всем страхам, на обед мы все-таки успели. Правда, пришли уже последними, выглядели неопрятно и даже постыдно, и времени у нас осталось гораздо меньше.

Десять групп — десять столов. По правую сторону сидели те, кто гордо мог именовать себя курсантами. Они уже прошли первый экзамен, и количество сидящих, честно говоря, несколько пугало. Места были заполнены едва ли наполовину.

Слева разместились новобранцы. Наша форма отличалась только рисунком нашивок да тем, что мы пока не могли похвастаться парадным обмундированием. В остальном же было не отличить.

Хотя нет, ребята справа виделись мне более серьезными. Ели молча, быстро, даже не переглядывались, не смотрели по сторонам. Они уже знали, что время — это жизнь. Нам же этот урок еще предстоял.

Взяв подносы, мы выстроились в очередь за капитаном. Впервые видела такие подносы — они сразу же являлись и тарелками с разделительными полосами, а сбоку в них были выставлены ложки. Ни ножа, ни вилки. Видимо, были прецеденты, когда эти предметы пропадали и потом оказывались в самых неподходящих местах.

Наш стол пропустить было невозможно, потому что он единственный пустовал. Не знала, где обедало начальство, но точно не здесь, потому что никого из командования я не заметила.

— Выскочка, — буркнули позади меня, однако обернуться полностью я не успела.

Запнулась о чью-то ногу и полетела вперед, приземляясь грудью в наполненный поднос.

Злобный смех, смех глупый, неоправданный. Разве это смешно, когда кто-то падает?

Когда кто-то остается без обеда, учитывая, что не ел с самого утра. Разве это смешно, когда грязная форма? Ведь стирать ее времени на данный момент просто нет, а значит, мне так и придется ходить до самого вечера.

Тишина. Она возникла, пока я поднималась. Поднималась сама, но помощь мне все-таки предложили. Ухватившись за чужую руку, лишь секундой позже увидела, что передо мной стоит Эльдер.

Скупое тихое “спасибо” он навряд ли расслышал, но повторять не собиралась.

Нагнулась, чтобы поднять поднос и отнести его к мойке да воспользоваться салфетками, стоящими на полке, но дойти не успела.

— Новобранец Кара, приведите себя хотя бы в подобие порядка, — донеслось мне в спину. — Пух, поднос на стол, тряпку в зубы и отмывать полы.

— Да я-то тут при чем? — раздалось среди негромкого смеха.

— Аты ни при чем? — ласково спросил аускомандир.

— Нет.

— За вранье на два часа поступаешь на кухню в качестве посудомойки. Выполнять!

— А обед? — взбунтовался один из братьев.

— Твой обед размазан по полу. Новобранец Кара, быстро за стол!

Не медлила. Выбросив испачканные салфетки, мигом заняла место за столом, пододвигая к себе чужой поднос. Угрызениями совести не мучилась нисколько, потому что виновата ни в чем не была.

Выскочка…

Да что я такого сделала?

Никому не вредила, никого не трогала. И да, этот год будет трудным. Радует только одно: если верить капитану, балласт скоро отсеется, так что потерпеть оставалось совсем немного. Себя я балластом не считала, а за чужие жизни не отвечала. Здесь каждый сам за себя — это я уже поняла.

Наваристый суп, каша с мясом и даже салат. Не ресторан, но гораздо лучше, чем готовят в забегаловках на первом уровне. Компот наливали в стаканы-непроливайки, а еще здесь был даже десерт. Шоколадная конфета в форме звезды — по одной для каждого — и свежий хлеб — еще теплый после печи.

— Восьмая группа, отложили ложки, поднялись, взяли подносы! — вернулся по нашу душу аускомандир, а я успела проглотить только две ложки супа да два раза откусить от ломтика хлеба. — Ваш обед закончен. Подносы в мойку, сами на выход.

Я едва не взвыла. Кто-то отнесся к прозвучавшему приказу спокойно, лица других отчетливо выдавали недовольство, но никто не сказал ни слова. Потому что сами виноваты — я тоже это понимала. Даже если накосячил или задержался один, пострадает вся группа — этот урок нам сегодня и продемонстрировали.

Есть хотелось просто жутко. Когда мы входили в столовую, от ароматов кружилась голова, а теперь еще и желудок протестующе заурчал, не желая расставаться с едой.

Возникла мысль забрать с собой хотя бы конфету, но я задавила ее на корню. Не этого от нас ждут, а беспрекословного послушания.

Голодные, злые, неопрятные, грязные. Такими мы вернулись в общежитие, чтобы встретить таких же голодных, злых, неопрятных и грязных Грифа и Волка. Оба парня направлялись в душ, когда мы вернулись, но ради нас обернулись, чтобы удостоить группу предателей уничижительными взглядами.

— Полчаса на отдых, — на прощанье рявкнул старший и захлопнул за собой дверь.

— Новобранец Кара, привести себя в порядок, — тут же отрывисто скомандовал капитан, едва завидев, что я намереваюсь сесть на стул.

Пришлось тащиться в уборную, потому что именно там я видела стимы — машины по обработке вещей нового поколения. Правда, как ими пользоваться, я не знала — у отчима дома стояла старенькая стиральная машинка еще с допотопных времен, — но надеялась, что разберусь, да только для таких, как я, которые редко пользовались благами цивилизации, оказывается, висела табличка с руководством.

Ничего трудного: загрузил, нажал на кнопки — стирка, сушка, глажка — и ткнул пуск.

Через десять минут вещи как новенькие, но эти десять минут мне предстояло простоять в носках и нижнем белье, сжимая в руках кожаный пояс с тяжелой бляшкой. К сожалению, не в одиночестве. Парни мылись, но я повернулась к ним спиной.

— Классная задница! — сделали мне сомнительный комплимент.

— Не льсти себе, — ответила я тут же, радуясь в душе, что могу показать зубы.

Наконец-то могу сама ответить за себя, но, как оказалось, радовалась я рано. Из общей комнаты послышался грохот, а следом за ним озлобленное:

— Да пошел ты!

Парни первыми среагировали, вылетая в чем мать родила, на ходу прикрываясь полотенцами. Я же еще несколько секунд мешкала, потому что показываться в таком виде не хотелось, но любопытство победило.

В комнату я выглянула как раз в тот момент, когда в ней появился аускомандир.

— Что здесь происходит? Вас и на полчаса нельзя одних оставить?!

— Все в пределах устава, товарищ аускомандир, — доложил капитан, кивая на поднимающегося с пола Лиса. У парня были разбиты нос и губа. — Новобранец Лис запнулся и упал.

— Капитан восьмой группы, роняйте новобранцев потише! Там часовые в штаны наделали!

— Есть, товарищ аускомандир, — невозмутимо ответил Эльдер, а у меня челюсть встретилась с полом.

Дверь за старшим снова закрылась, но на этом разборка не закончилась. Больше того, каким-то чудом в ней оказалась виновата я. По крайней мере, именно об этом красноречиво говорило слово “Тварь”, которое рыжий, глядя на меня, произнес одними губами.

— И почему же я тварь? — спросила, не сумев смолчать.

— Потому что таким, как Лис, проще найти виноватых, чем признать свою вину.

Поставить тебе подножку Пуха подговорил он, — ответил за пострадавшего капитан.

— Откуда вы это знаете?

— Он имсит, — усмехнулась Эльза, которую вся эта ситуация, похоже, забавляла. — У него обостренный слух.

— И когда же вы это услышали? — этот вопрос вырвался у меня сам собой.

Я не планировала его задавать, но не пожалела, что допустила вольность. Потому что Эльдер молчал, взглядом прожигая во мне дыру. И это молчание было гораздо объемнее любых слов.

Развернувшись, я вошла обратно в уборную. Не только за вещами, мне требовался душ.

Холодный душ. Ледяной.

И нет, я не обижалась. Просто злило. Злило то, что капитан группы мог предотвратить саботаж, но не сделал этого. Не посчитал нужным, хотя… Глупо думать, что мне кто-то чем-то обязан. Никто и ничем. Спасибо, что за меня заступился, хотя я и не просила. В очередной раз.