(Не)реальный

В конце концов, он вчера ей все сказал, сам обозначил разрыв, мог и уважить то, что она от него ушла просто так, без истерики, соответствующей бьющейся в душе буре. Аленка сегодня даже телефон не включала, чтобы выдержать и не набрать Макса.

И чего он такой недовольный, спрашивается? И как он вообще Аленку нашел?

— Кто там? — Темыч наконец-то дошел до двери, и Аленка яростно прошипела: «Тс-с-с», — прижимая палец к губам. Она соображала быстро. В конце концов, двадцать первый век на дворе, и пробить по номеру телефона можно кого хочешь. Но, раз пришел, раз искал, напрягался и пробивал — значит, факт разрыва задел и его. Вряд ли Макс стал бы напрягаться с розыском Аленки, если бы ему просто потрахаться было не с кем. Значит — пожалел о расставании. С цветами пришел — значит, пришел мириться. И вряд ли к Артему, да. Макс был самой что ни на есть правильной ориентации, да и не были они с Воронцовым знакомы, не были.

И раз уж Ольховский пришел сам — вот тут коварная мстительная Аленкина сущность радостно взревела. Макс был ревнивый, как Отелло. Как этим не воспользоваться? Хоть бы даже ради того, как вернуть ему его собственную беспощадность в их вчерашнем разрыве. Да, он был мужик, максималист, рубил с плеча и наотмашь. Но блин, и так-то все для него, и ничего не скрывала, все пыталась делать «как надо», без вранья и недоговорок. И не просила ничего, да. Но к «Не прощу» была совершенно не готова. И к разрыву тоже. Так и убежала, даже не попрощавшись с Лизкой, чтобы не травить девчонке душу. И вот оно — дивное явление, с цветочками и выражением лица, чем-то средним между оботрившимся ревнивым самцом и виноватым придурком.

— Раздевайся! — прошипела Аленка и дернула Темыча за подол футболки. Артем охренел так, что аж физиономию перекосило, но… Но кажется, лицо Аленки было красноречивым.

— Кто там? — Шепнул он.

— Он! — Аленка глянула на Темыча пристально. Тот чудом не прыснул, явно оценив Аленкину идею. Быстро схватывал. Недаром — лучший друг.

— Джинсы снимать?

— Не, не надо, но подтягивай их, как будто только что надел.

— Если меня убьют, чтоб на похороны не скупилась, — фыркнул Артем, комкая в руках футболку и не зная, куда её девать.

— Ради твоих похорон точно распродамся на органы. Дай сюда. — Аленка выхватила из рук Артема футболку и нырнула в неё. Футболка долговязого Воронцова была что надо — до середины бедра, даже шорты пижамные скрыла. То, что доктор прописал. Довершая картину «а я только из постели», Аленка взбила пальцами собственные кудряшки, чтобы они казались еще более растрепанными. Звонок крякнул еще раз. Кажется, они с Артемом слишком долго готовились к этому их «спектаклю».

— Иду, — гаркнул Воронцов и с явным усилием заставил себя не ржать, шепотом уточняя. — Ты готова?

— Я — да! — Аленка кивнула и нырнула в ванную. Было бы странно, если бы у двери оказались они сразу оба, так что… Тем более что не все «актеры» должны были появиться на «сцене» сразу.

Артем дал себе пять секунд, потом завозился с ключами. Открыл.

— Вам кого?

— Милый, кто там? — Как можно нежнее выдохнула Аленка, «летящей походкой» выходя из ванной. Ох, только бы Макс реально Темыча не убил…

Глава 38

«Милый»…

Ну, Солнечная, ну, зараза…

Яростная ревность практически перекрыла Максу дыхание, он чувствовал себя раздраконенным быком, но что-то совершенно точно было не то в этой укуренной сцене. Нет, эмоции — они верили в происходящее, да. Ревность — верила. А вот рассудок, нет, не верил. Рассудок смотрел глазами и находил в картинке изъяны. Например, что футболка на Солнечной хоть и просторная, и да — мужская, но сидела странно. Будто не на голых сиськах. Но мужская. На Солнечной. На его, Макса Солнечной, была надета чужая футболка. И что этой нахальной девице потом откусить за такую измену?

Кстати, в продолжение анализа, парень, торчавший в дверях, которого сейчас Санни нахально обхватывала за талию, хоть и выглядел жутко не выспавшимся, но не таким удовлетворенным, как если бы трахался целую ночь напролет. И вообще, он в тапочках, а не босиком. Это конечно так себе наблюдение, но если бы Макса подняли с постели после хорошей ночи, он бы просто влез в джинсы, а на тапочки бы забил. И не факт, что резинка боксеров из-под джинс бы виднелась. Пусть бы нежданные гости в том случае сказали Максу спасибо, что он ширинку застегнул. В конце концов, их в раннюю рань никто не ждал.

Это все были субъективные мелочи, конечно. Маленькие, за которые цеплялась мысль, которая не давала Максу приступить к немедленному умерщвлению соперника. Ревность пыталась эти доводы оспаривать, выворачивала так и этак. Рассудок же её не особо и слушал, просто твердил, что нет, тут ничего не было, а вот с открыванием двери эти два идиота возились слишком долго. Подозрительно долго.

И что будь все так, как эти двое хотели сейчас показать, наверное, Санни бы сейчас от своего приятеля шарахнулась, выдала бы что-нибудь вроде: «Это не то, о чем ты подумал», и мордашка у неё была бы наверняка страдальческая, а не ехидно-вежливая. Все-таки Макс верил в её слова. Она его любила. И если бы было «по ошибке» или «просто так, для снятия стресса» — характер у ситуации был бы другим.

Придурка на своей дороге Макс просто отпихнул в сторону. Причем довольно аккуратно отпихнул — не дай бог, потом этого же придурка на свадьбу приглашать и вспоминать, что они подрались до сего прекрасного мероприятия. Букет из ирисов, тюльпанов и фиалок тоже пихнул в руки опешившему парню. Кажется, к таким знакам внимания Аленкин приятель не привык. И привыкать ему не стоило, совсем.

— Это не тебе. Это подержать, — буркнул Макс и сгреб Аленку в охапку. Маленькая обидчивая дуреха протестующе запищала. Затрепыхалась. Даже на ногу наступила, пытаясь отпихнуть. Нет уж, Солнечная, не сбежишь, не вырвешься. Сама эта мысль была еретичной, не понятно, как Макс вообще вчера оказался способен на то, чтобы с ней завязать. С этой-то женщиной, ставшей его жизненно необходимой привычкой. Приятной привычкой. Самой приятной на свете.

Господи, какая ж она теплая, и как сердце в груди радостно забухало. Хотелось сжать её сильнее, скользнуть ладонями на задницу, прихватить за неё так, чтоб эта дурында взвизгнула, вцепляясь в плечи Макса еще крепче. Чтобы впредь было не повадно дергать тигра за усы.

— Я тебя за это так свяжу, что пикнуть не сможешь, зараза такая… — шепнул Макс так, чтобы услышала сейчас только Аленка. И не только свяжет. Нужно придумать что-нибудь жестокое, изощренное… Хотя, самый жестокий вариант — связать и не трахать пару часов кряду был жесток в первую очередь к самому Максу. Он не выдержал бы.

— Ольховский, ты охренел? — возмущенно поинтересовалась девушка, но губы у нее все равно тихонечко улыбались. — Приперся тут, как ни в чем не бывало….

— Я охренел?!

Вот реально, это Аленка сейчас Макса спрашивала, охренел ли он? А она сама? Что она, блин, устроила? Нет, ей весело, наверняка чувствует себя отомщенной, но Максу первые секунд пятнадцать было совсем не весело.

В том, что эта разводка была идеей Солнечной, Макс даже не сомневался. Развела его на ревность, дурища, и ведь получилось, почти получилось. Сыграла еще и его собственная паранойя. И судя по всему, Санни о ней догадалась. Зараза. И не жалко ей было своего дружка, а?

— Я без тебя не могу, — выдохнул Макс, жадно стискивая Аленку в своих руках. — Не могу без тебя ни секундочки, слышишь, Сан?

— А я могу!

Обиделась. Сильно обиделась, видно по глазам. Губу прикусывала раздраженно, но… Господи, глазищи-то были довольные, чертовски довольные. Вроде и злилась, но все-равно — не могла хранить абсолютную неприступность. Ох, знала бы, как Максу хотелось её сейчас целовать, но он не смел. Блин, не смел, как пятнадцатилетний робеющий и провинившийся балбес. Даже на объятия бы не осмелился, если бы не эта смешная разводка.

— Ну не ври мне, Солнечная, — усмехнулся Макс. Она обмирала от всякого его слова. Его искренняя теплая девочка. Сердитая, нахохлившаяся, напряженная, но все равно в её глазах он видел радость.