(Не)реальный

А он пустил… Пустил и вообще вел себя не как взрослый, нажравшийся отношениями мужик, а как влюбленный студентик, и от этого было тошно. Это не по этой мыши он должен был вздыхать, не к ней бегать на свиданки, не ей дарить цветы — букет из розовых тюльпанов и сиреневых гвоздик, оставленный в спальне, Максим Леонидович вряд ли себе покупал.

Ладно… Может, колхозница справилась один раз… Но второй раз — точно не справится… Уж Валя постарается. И Лиза — тоже постарается. Нужно только напомнить ей правду.

Глава 25

— Блин, Сан, может, забьем на выставку, а?

Макс смотрел на Аленку так, что она удивлялась, как на спине не разъезжалась сама по себе молния. Аленка чудом удержалась от того, чтобы излишне радостно заулыбаться. Она и так нещадно палилась, рисковала переборщить. Ведь знала же, знала собственную влюбчивость, знала же, как легко она проваливалась в мужчину, и как быстро они от неё уставали. Но нет, вела себя как неученая, как восемнадцатилетняя влюбленная дурочка.

— Заманчивое предложение, — протянула Аленка, — но я хочу на выставку…

Макс шагнул к Аленке, прижимая её к себе, скользнув широкой ладонью по талии, практически мгновенно пересекая фарватер «приличной зоны». Насмешливая улыбка куда-то исчезла, выражение лица у него сейчас было такое, будто он без Аленки жить не мог и удивлялся — как это у него раньше получалось. Ох, нет, ну не может быть такое, ну не может… Ну, не так же быстро… Так быстро не бывает! И потом — он давно знает Аленку, причем знает довольно неплохо, и кому как не ему знать, что на самом-то деле она не самый интересный человек в мире. Ну, допустим, ей об этом не говорил, но Аленка была уверена — у него точно есть более интересные друзья и знакомые девушки.

— Ты такая красивая, что я буду вызывать на дуэль всякого, кто на тебя посмотрит, — шепнул Макс, улыбаясь краешком губ.

— Это всего лишь платье… — пробормотала Аленка.

— Нет. Это всего лишь ты…

Щеки запылали от смущения — слишком уж проникновенно, пронзительно это было сказано.

Платье на самом деле было классное. Аленка некогда не удержалась и купила именно красное, именно вот такое, поминая пресловутую «женщину в красном». И обычно Аленка не очень одобрительно посматривала на красное, тем более с открытыми плечами, тем более, атласное, но тут… Конкретно это платье-футляр: простое, без всяких лишних финтифлюшек, без разрезов в самых неподходящих местах, с вырезом лодочкой — на Аленке смотрелось неожиданно потрясающе. И неожиданно оно делало её яркой, но не вульгарной, хотя, казалось бы, цвет платья был довольно спорным. Алым. Ярко-алым. Не очень-то элегантным. Но нет, сейчас Макс смотрел на Аленку и будто пытался выглядеть глаза. Значит — не зря Аленка тащила это платье в Москву, не зря ездила за ним в гостиницу, не зря час разглаживала каждую складочку, добиваясь идеально отутюженной ткани. Да и вообще вот сейчас, в черных лаковых туфлях и тонких темных чулочках, Аленка вообще сама себя чувствовала супер-красивой, даже почти верила, что может Максу нравиться всерьез.

А он меж тем стоял, сжимал Аленку в своих объятиях и смотрел на неё так, что идея никуда не идти с каждой секундой становилась все заманчивее. Хотелось вызвать снова такси и снова рвануть в гостиницу и там снова доводить до белого каления соседей. Но Макс не стал настаивать на своем, решил все-таки вспомнить, что в мире существуют удовольствия и помимо секса. Хотя, конечно, соперничать они могли даже не пытаться, секс все равно бы выиграл, но — его можно было отложить, хотя бы сегодня.

— Может, пойдем уже? — прищурившись, спросила Аленка. — А то странно будет доехать до галереи и так и простоять перед ней, не заходя внутрь.

На самом деле она с радостью бы постояла. Сейчас в компании Макса ей было настолько невыносимо хорошо, что было за себя аж стыдно. Ей-богу, как влюбленная дошкольница, впору было тащиться от того, как держишься за мизинчики. Ну а если серьезно — между ними ужасно искрило. Даже сейчас, после того как Макс слегка отстранился, напоследок скользнув ладонями по плечам Аленки — к кистям рук. Мало того, что от его рук по голой коже растекался жар и бежали мурашки, так еще и когда его пальцы задели пальцы Аленки и задержались на них — девушку коротнуло так, что аж дыхание перехватило. Блин. Блинский блин. Товарищ Яковлева, вы ушли в слишком глубокий космос, возвращение на Землю будет возможно путем очень больших усилий… Вспомните, что вы тут «хороший друг». И нет причин считать иначе… Ну… Может, и есть, слегка, но это же все не точно. И потом — это вас, товарищ Яковлева, этот мужчина отправляет практически в нокаут. Он-то так голову не терял, увы… Ну, хоть кто-то в их обкуренной парочке местами демонстрировал признаки интеллекта.

— Ты вообще в курсе, что это за выставка? — Макс говорил с таким любопытством, что Аленка сразу поняла, тут дело нечисто. Хотя ладно, она изначально это подозревала.

— Неа. А ты гуглил?

— Да, — Макс загадочно улыбнулся, — после того как прогуглил, еще сильнее стал болеть за то, чтобы у меня не нашлось причин не идти.

— И что там? — заинтригованно поинтересовалась Аленка.

— А вот не скажу, — фыркнул Макс. — Вот возьму и не скажу, и что ты мне сделаешь?

Аленка бросила на него мрачный взгляд — ну и садист же он был, поддразнивал любопытство и не удовлетворял его.

— Я тебе что-нибудь откушу, — грозно пообещала она, — что-нибудь принципиально важное. Чтоб ты точно страдал.

— Кто из нас еще больше страдать будет, — самодовольно ухмыльнулся Макс, — ты же после — тоже останешься неудовлетворенной. И что ты будешь с этим делать, а?

— Помогать себе сама? — Аленка хихикнула. — Или найду себе человека для решения проблемы.

— Я тебе найду… — Макс проговорил это вроде и спокойным — но таким опасным тоном, что у Аленки на затылке аж волосы слегка зашевелились, — я тебе так найду, Яковлева… Ты голос сорвешь, оравши…

Аленка ткнулась лбом в его плечо.

— Макс, — тихонько простонала она, пытаясь растолкать собственную замершую от этого его тона душонку, — ну не надо так… Как мне потом уезжать?

— Никак, — Макс сжал ладонь Аленки сильнее, — никак не уезжай, солнечная, оставайся. Со мной.

У Аленки аж сердце в груди замерло.

— Макс… — слабо произнесла она, — ты же понимаешь, что это нереально?

У него была Лиза. Лиза, которой Аленка не очень нравилась, которая наверняка будет ревновать, которая навыдумывает себе лишнего. Это только в мелодрамах дети оттаивали к новым супругам своих родителей, в жизни получалось не так. Нюта так и не привыкла к отчиму, хотя Борис Леонидович был мировым мужиком. Аленка-то адаптировалась, даже называла его папой, что отчиму бесконечно доставляло, но Аленка была гораздо старше. Нюта же… Нюта и сейчас ходила к психотерапевту и лечилась от депрессии. Аленка ужасно не хотела отпечататься в сознании Лизы вот таким вот образом.

Ольховский уставился на Аленку, и это был тяжелый взгляд. Очень-очень тяжелый.

— Мы вернемся к этому вопросу после выставки, — произнес он, — я хочу, чтобы ты его хоть малость обдумала. Я очень этого хочу, понимаешь, Сан?

Аленка понимала. Понимала даже сильнее, чем могло показаться. И в груди сейчас ворочался неприятный комок. Было рано думать об этом. Сейчас — в принципе рано. Нужно было дать время и себе, и Лизе. Вдруг… Вдруг случится чудо, и Лиза смягчится?

Улыбнулась Аленка через силу. А потом сжала пальцами локоть Макса.

В душе она на себя практически ругалась матом. Господи, да она же смертельно хотела от Макса услышать эти слова. Больше всего на свете. Почему сейчас так резко включила попятную? И вот оно, её наказание — мрачное молчание.

— Ты обиделся? — наконец осмелилась пискнуть Аленка, когда они уже поднялись на ступеньке к дверям галереи.

Макс вздохнул и потер лоб свободной ладонью. Он выглядел слегка уставшим.

— Да нет, — откликнулся он, — не обиделся. Я же понимаю, что… Ну, я — проблемный вариант. Просто я не знаю, как мне позволять тебе уехать. И заставить не могу, как тебя подписывать на все мои проблемы?