(Не)реальный

Может быть!

Это ж бабка надвое сказала, что Макс в принципе на Аленку взглянет со стороны сексопригодности. Она же девочка из френдзоны, пусть и языкастая такая девочка, но… френдзона, да. И плевать же, какой там у этой френдзоны размер груди.

Аленка была не уверена, что это у неё с Максимом выйдет. В конце концов, в Москве водились красотки, которые невзрачную Аленку могли заткнуть за пояс, и вообще, как говорилось, «Мужик — либо дерьмо, либо уже занят». И про занятость Максима, кстати, Аленке тоже уже вынесли мозг тридцать три раза. Мол, женат же наверняка. И детей у него наверняка уже трое. Скучно ему, вот и развлекается с провинциальной дурындой. Вот не давала подружкам Аленки покоя её сомнительная затея поехать к малознакомому «мужику из интернета». Как бабки на лавочке, чесслово.

Артем, слава Ктулху, возникал не все время поездки. Останавливался, чтобы Аленка заселфилась с очередным потешным названием мелкой деревеньки, дважды заезжал на заправки, чтобы пожрать, — Аленка крайне печально употребляла ту парковочную калорийную еду, давая себе честное слово, что уж в отпуске-то все подряд в себя пихать не будет, а то так можно за две недели и на два размера нажрать… И если бы на два дополнительных размера груди, это было б хорошо. Но нет же, росла же и задница… Нет, утром точно надо будет пилить на пробежку. А то Макс от неё сам сбежит, только увидев космических размеров пятую точку. Хотя он-то как раз визировал, что не против «объемов». И что очень даже «за»… Хотя Аленку это все равно не соблазнило отрастить себе пятую точку пятидесятого размера. Либо соблазнится вот такой, какая Аленка есть, либо… обломается Аленушка самым жестоким образом.

— В норме? — поинтересовался Артем уже на подъезде к Химкам. — Настроение пучком?

— Ну, вроде, — Аленка через силу улыбнулась.

Вообще-то Аленку нехило так потряхивало. В конце концов — первая встреча… Носом к носу. Предаваться иллюзиям уже не получится, и если все-таки Макс окажется… не таким, каким его себе Аленка представляла? Вдруг она все-таки разочаруется — блин, это ж и в самой себе нужно будет разочаровываться, потому что получается, что внешность для неё все-таки важнее? Она ж знает, что Макс охренительный — ну вот, по крайней мере, в переписке он был именно таким, и даже лучше.

— Ой, да держи уже хвост пистолетом, — неожиданно Артем решил Аленку поддержать, — ну сейчас-то чего ты кипешуешь? Сейчас уже поздно, вы уже договорились о встрече.

Ага. Договорились. И по-прежнему переписывались в дороге, во всяком месте, где не проседал интернет. Хотя сейчас, у Москвы, интернет, кажется, вообще нигде не проседал… По крайней мере у Аленки и навигатор ответственно отчитывался о приближении к пункту назначения, и мессенджер, не утомляясь, приносил оповещения об очередном сообщении Макса. Читать эти сообщения было нереально сложно. Потому что Аленке, упоровшейся по самое нельзя, всякое слово казалось многозначительным намеком. Боже, а ведь это были весьма невинные слова, типа «Жду с нетерпением», «Планирую вечер». Иной раз Аленку с Максом срывало практически в текстуальный вирт, не докатывалось разве что до откровенных фото, и как же иногда это было не вовремя… в рабочее-то время. Нет, это было несерьезно — легко начиналось, легко заканчивалось. И очень легко хоронилось в обсуждении какой-нибудь ерунды, например, какой-нибудь новой книги или какого-нибудь чересчур выпендривающегося блогера… Но, блин… Блин же! А ведь сегодня ей придется Максу в глаза смотреть. И отвечать за все свои провокации… Многочисленные провокации…

2. Приговор — френдзона. Но… Это не точно

«Как думаешь, какого цвета трусы лучше всего выгуливать по Музеону?»

«Женщина, у меня планерка, не доводи, а то я перед шефом спалюсь»

Сказал, как отрезал, и послушная Аленка отложила телефончик. Нет, вот если бы не была на сегодня назначена первая встреча — послушности у Аленки бы в разы убавилось. Но встреча таки грозила, и… было не понятно, чего хочется больше — пошалить или поберечься. Но хотелось же хоть как-то развлечься. Ну… последний раз перед смертью надышаться. Потому что, если вдруг… вдруг в Аленке разочаруется сам Макс? Что если вот этого вот текстуального непотребства в жизни Аленки уже не будет? Блин, вообще-то за это вот держалась самооценка. Как за последний якорь доказательства самой себе, что «внешность — не главное» и даже такую мышь, как Алена Андреевна Яковлева, можно хотеть. За характер, да. Но это ж заочно. Метафорично. Не реально. А сегодня… Сегодня Макс Аленку увидит, и вполне мог и потерять к ней какой-то интерес.

Точки кипения Аленкины переживания достигли уже в гостинице. Когда она распаковала чемодан, перетряхнула все свои юбки с блузками и пришла к выводу, что одевается она совершенно отстойно, по крайней мере, соблазнять мужчину ей явно нечем. Но все равно перегладила весь шмот взятым у администратора утюгом, горестно попыталась утопиться в душе. Столичная вода, к сожалению, не обладала «живым» эффектом, от него волосы не становились более гладкими и послушными, грудь не начинала топорщиться как у семнадцатилетней, и скучная Аленкина физиономия не начинала вдруг казаться более привлекательной.

Итак, целью было искусить Макса на что-то реальное, а не на виртуальные, шутливые подкаты. Потому что чувствовалось, что ими Макс только «поддерживал форму». Искусить бы за две недели, хотя бы на пару перепихов. На что-то большее Аленка сразу с собой условилась — не рассчитывать априори. Потому что… потому что ну вот не верила она, что сможет Макса собой серьезно увлечь. Ну, нечем ей было козырять, совершенно.

Высушила волосы, намазалась всем, чем только могла — тушку лосьоном, лицо увлажняющей хренью. Лосьон пах миндалем, и это было в утешение. Пока вся эта охренительно необходимая химия впитывалась в Аленкину кожу, она выперлась-таки из ванной в номер и, швырнув полотенце на кровать, уставилась на себя в зеркало. Посмотрела, печально вздохнула, надела лифчик. Стало чуточку лучше, спасибо пуш-апу, поддерживал все то, что, подчиняясь законам гравитации, пыталось стремиться к земле. Но… Но все равно дела обстояли очень печально. Килограмма четыре нужно было скинуть — они самым предательским образом осели в районе задницы, и на животе без особого труда можно было собрать пальцами хренову складку. Блин. А говорила тебе Анечка, что тебе надо худеть, не так ли, Ленок?

Так, ну ладно, оставляя в покое эти четыре килограмма, чем в принципе можно было Аленке соблазнить мужика?

Ногами? Мда… Мда!!! Говорил Аленке бывший, что джинсы могли бы и поровнее сидеть… Ну… Не кривые ноги, конечно, но не идеальные, не от ушей. Лицо… Ну, лицо. Обычное лицо. Нос мог быть и поменьше, а глаза поярче. Волосы… Нет, надо было все-таки покраситься. Родной темно-русый глаз не радовал. Аленка с ним выглядела скучно, но поклялась же себе — больше никаких радикальных изменений. Волосы все равно нормально не держали краску, к парикмахеру за тонировкой приходилось бегать чуть ли не каждую неделю, а при Аленкиной длине это было… затратно. В общем, подводя итог оценки всех внешних качеств — хорошо бы хоть к концу двух недель уговорить Макса на одну только ночь. Из всех козырей у Аленки была только… грудь. И хоть Аленка сроду этой частью своего тела не была довольна, сейчас только на неё и возлагались какие-то надежды.

Короче говоря, нужно надеяться взять… чем? Умом? Обаянием? Блин. Ладно. Короче, как вариант — просто к концу второй недели Макса напоить и затащить его в номер. А потом бегом на поезд или к Артему, если он решит возвращаться. Чтоб никто не догнал. Хотя… К черту. К чертовому черту. Как будто она не отдавала себе отчет и не знала, что не является красоткой. Если соблазнять нечем — придется брать наглостью. Уж этого-то у Аленки было в избытке. Ведь она же знала, что с Максом легко получалось кокетничать. Вот и сейчас. Детка, хочешь потрахаться — значит бери сиськи в руки, вали мужика и трахай. Тебе его не в ЗАГС затащить, вот это вот гораздо сложнее — и невыполнимей, при общей совокупности условий «технического задания».