Страница 1 из 7

«Три сестры». Драма мечтаний

Волчкевич Майя

Майя Анатольевна Волчкевич

Действующие лица

Прозоров Андрей Сергеевич.

Наталья Ивановна, его невеста, потом жена.

Кулыгин Федор Ильич, учитель гимназии, муж Маши.

Вершинин Александр Игнатьевич, подполковник, батарейный командир.

Тузенбах Николай Львович, барон, поручик.

Солёный Василий Васильевич, штабс-капитан.

Чебутыкин Иван Романович, военный доктор.

Федотик Алексей Петрович, подпоручик.

Родэ Владимир Карлович, подпоручик.

Ферапонт, сторож из земской управы, старик.

Анфиса, нянька, старуха 80 лет.

Действие происходит в губернском городе.

Глава первая

Необыкновенное воспитание, или почему Прозоровы не любят вспоминать о своем отце?

Действие начинается фразой Ольги Прозоровой: «Отец умер ровно год назад <…>». Дальше она рассказывает, что было холодно, шел снег, а сестра Ирина лежала в обмороке, как мёртвая. Правда, тут же Ольга добавляет, что теперь вспоминает об этом легко.

Генерал скончался в день именин младшей дочери. Однако для его детей этот праздник, кажется, не омрачен воспоминаниями о потере и горе. В доме много гостей, вечером обещан именинный пирог.

Это особенно странно, потому что сёстры то и дело говорят о приметах и суевериях. Маша боится шума в печке, рассказывает, как перед смертью отца гудело в трубе. Ирина гадает и раскладывает пасьянс. Когда Ольга начинает говорить о том, как ей страстно хочется на родину, в Москву, Маша, задумавшись, насвистывает песню. Ольгу это возмущает: «Не свисти, Маша. Как это ты можешь!» – упрекает она сестру. Однако никому из Прозоровых не приходит в голову отменить именины. Может быть, они не любят память о своем отце?

Нежная Ирина, которой исполнилось двадцать лет и лицо которой сияет, откликается на реплику сестры об отце не просто равнодушно, а почти грубо: «Зачем вспоминать!» Очевидно, что Ирина не хочет вспоминать, и Ольгу это не удивляет. Ольга и сама, едва упомянув об отце и его кончине, начинает говорить о единственно важном, что её утешает и волнует – о Москве.

Время для неё существует лишь в таком измерении – то, что было в Москве и что было после: «Одиннадцать лет прошло, а я помню там всё, как будто выехали вчера. Боже мой! Сегодня утром проснулась, увидела массу света, увидела весну, и радость заволновалась в моей душе, захотелось на родину страстно».

В разговорах Прозоровых город их детства, само детство существуют отдельно от отца, как будто его и не было тогда. Ирина признаётся, что она проснулась в день именин и почувствовала радость, и вспомнила детство, «когда еще была жива мама». Отец же, который там много уделял внимания дочерям и сыну, загадочная фигура умолчания. Или критики.

Андрей, едва познакомившись с гостем, подполковником Вершининым, спешит сообщить ему: «Отец, царство ему небесное, угнетал нас воспитанием. Это смешно и глупо, но в этом всё-таки надо сознаться, после его смерти я стал полнеть и вот располнел в один год, точно мое тело освободилось от гнёта». Однокоренные слова «гнёт» и «угнетать» стоят рядом в этом высказывании. Очевидно, что своему необыкновенному детству и юности Прозоровы готовы предъявить весьма нелицеприятный счет.

Прозоровы еще очень молоды – Ирине исполнилось 20, Андрею не должно быть больше 23–24, Маше – лет 25–26. Ольга говорит о себе – «мне двадцать восемь лет». Никто из них, кроме Ольги, четыре года работающей учительницей в гимназии, еще никак не проявил себя. Надо признать, что необычны Прозоровы прежде всего воспитанием, в котором отец сыграл ключевую роль.

Так что же за человек был генерал Прозоров? О характере, о натуре, о привычках отца впрямую не говорит ни один из его детей. Но есть многозначительные детали и косвенные намеки.

Когда Ольга в начале первого действия вспоминает о похоронах, она рассказывает: «Помню, когда отца несли, то играла музыка, на кладбище стреляли. Он был генерал, командовал бригадой, между тем народу шло мало». Вопрос, отчего так мало людей захотело проститься с их отцом, как будто повисает в воздухе. Правда, Ольга добавляет, что был дождь тогда, сильный дождь и снег.

Если исходить из признания Чехова, что в «Трёх сёстрах» изображен город «вроде Перми», то холодная весна не должна казаться природной аномалией. Но вряд ли только погода виной тому, что народу шло мало. Особенно, если учесть, что в окружении Прозорова преобладали военные, которых трудно испугать снегом в начале мая. Предположение, что не так уж много людей любило своего командира бригады, кажется неизбежным.

Что если он походил на командира из рассказа «Поцелуй»: «В коляске, на паре белых лошадей, прокатил бригадный генерал. Он остановился около второй батареи и закричал что-то такое, чего никто не понял. К нему поскакали несколько офицеров, в том числе и Рябович.

– Ну, как? Что? – спросил генерал, моргая красными глазами. – Есть больные?

Получив ответы, генерал, маленький и тощий, пожевал, подумал и сказал, обращаясь к одному из офицеров:

– У вас коренной ездовой третьего орудия снял наколенник и повесил его, каналья, на передок. Взыщите с него.

Он поднял глаза на Рябовича и продолжил:

– А у вас, кажется, нашильники слишком длинные…»

И этот придирчивый генерал, и главный герой рассказа штабс-капитан Рябович, «маленький, сутуловатый офицер, в очках и с бакенами как у рыси», конечно, прототипичны по отношению к «Трём сёстрам».

В драматургии Чехова немало фигур прошлого, глухо упоминаемых в настоящем. Однако они бросают тень на будущее и даже определяют его. Можно сказать, что столь значимое присутствие прошлого в настоящем является драматургическим приемом Чехова.

История героев «Чайки», «Дяди Вани», «Вишнёвого сада» – это полускрытая семейная хроника, последствие тлеющих претензий, скандалов и катастроф. Аркадина никогда не упоминает о своем муже, а её сын Треплев стыдится своего происхождения и записи в паспорте – «киевский мещанин». Нина Заречная находится целиком во власти отца и мачехи, потому что её покойная мать отчего-то оставила своё огромное состояние мужу и обделила дочь.

Иван Петрович Войницкий отказался от своей части наследства в пользу сестры и посвятил всю свою жизнь чужому человеку, своему зятю. Сын сенатора, ценящий науку и просвещение, добровольно превратил себя в управляющего имением, торговца сеном и пшеницей.

Такому же служению и обожанию Серебрякова предались его теща Мария Васильевна и дочь Соня. Семья Войницких в полном составе являет собой удивительный, неразгаданный феномен самопожертвования и отречения от себя, и трудно винить в этом коллективном безумии лишь профессора Серебрякова.

Владельцы вишнёвого сада, Раневская и Гаев, постоянно взывают к теням прошлого. Но так и остается неизвестным, кто был муж Раневской, не дворянин, тот, что «умер от шампанского»? Как и почему появилась в доме Раневской и Гаева приемная дочь Варя? В пьесе «Три сестры» скрытые умолчания о прошлом родителей играют особую роль.

Можно предположить, что хотя генерал Прозоров и сделал карьеру, военная среда едва ли была исполнением его мечтаний. Возможно, выбор рода деятельности был продиктован не призванием, но нуждой или необходимостью самому пробивать себе дорогу. Для мальчика из небогатой или даже бедной семьи кадетский корпус, а затем училище давали иногда единственную возможность казенного обеспечения и социального роста.