Битва над бездной

После чего Эди в подробностях рассказал ему о содержании встречи с Моисеенко, его интересе к наличию связей у Рожкова в ленинградских правоохранительных органах и к его родственнику, работающему на Кировском заводе, а также о полученной от Елены информации в отношении высокопоставленного функционера ЦК партии, проводившем на квартире Иуды переговоры с представителем иностранной фирмы.

Дослушав эту часть информации, Маликов спросил у Артема:

– Это проходит по сводкам?

– Наружка фиксировала приход на квартиру к Иуде многих высокопоставленных лиц, среди них был и цековец. Мы тогда пытались его взять в разработку как связь шпиона, но руководитель административного отдела ЦК отказал, пригрозив докладом Горбачеву о попытках КГБ копать под партию.

– Да, тогда мы, точнее, руководство отступило, а зря. И все потому, что не было веских оснований, – задумчиво промолвил Маликов.

– Но информацию по нему мы сохранили.

– А по сводкам слухового контроля он не проходил?

– Нет, помните, в то время некоторые разговоры, в том числе и его, технарям не удалось записать. Они объясняли это возникновением каких-то искусственных помех, но так и не смогли разобраться, что это было.

– А сопоставлялись по времени сводки наружки, слухового контроля и технических помех с нахождением в адресе того или иного гостя Иуды? – спросил Эди.

– Вроде сопоставлялись, но я сейчас не готов ответить, что это дало, – промолвил Артем, делая у себя в блокноте очередную пометку.

– Что-то еще? – улыбнулся Маликов, глядя на Эди.

– Товарищ генерал, как бы то ни было, полагаю целесообразным сделать такое сопоставление в увязке с приходами туда цековца. При этом, на мой взгляд, важно узнать, кто еще в одно время с ним бывал у Иуды. Наверняка он устанавливался как его связь.

Затем, после еле уловимой паузы, Эди продолжил:

– Чтобы проверить версию о создании противником радиопомех с целью исключения возможной прослушки своих мероприятий на квартире Иуды, было бы целесообразно уточнить, анализировалась ли обстановка в районе дома на предмет выявления специальных машин, которые могли быть использованы в таких целях. Если будут получены ответы на эти вопросы и они окажутся положительными, можно предположить, что цековец как минимум человек, на которого сделали серьезную ставку моисеенки.

– В совокупности информация о цековце сногсшибательная. Оснований не доверять дочери Иуды нет. Поэтому, полковник, нужно вывернуться наизнанку и ответить на перечисленные вопросы, – жестко произнес Маликов. – И еще надо срочно организовать по нему комплексную проверочную работу. Спрашивать разрешения ни у кого не будем. Доложим наверх, когда будут первые результаты. Правда, надо учитывать, что он нынче изображает из себя активного перестройщика, вхож в высокие кабинеты, ездит за рубеж в составе представительных делегаций. В общем, все необходимо делать по классике, чтобы избежать утечки относительно нашего интереса к нему. Тебе все понятно? – спросил генерал, упершись взглядом в Артема.

– Так точно, сегодня же организую необходимую работу.

– Ладно, и с этим разобрались, но что делать с утаиванием Иудой такой важной информации? – произнес Маликов, теперь уже уставившись в глаза Эди. – Вроде мы уже поверили было в его откровенность, а тут на тебе, такая оплеуха. Выходит, предатель не все нам говорит.

– Выходит, не все, если подтвердится, что он специально о нем умолчал, – согласился Эди.

– Он и о своей валюте, золотишке и счетах, а также окне на границе мало что отписал, – добавил Артем.

– Первичная информация об этом именно от него исходит, белорусам надо было детализировать ее вместе с ним. Что касается окна, то нам самим необходимо определиться, что с ним делать, – отпарировал Эди.

– Определимся в ближайшее время, это непростой вопрос, по всему, с учетом складывающейся в мире политической обстановки будем вместе с ПГУ прорабатывать его. Иванков на этот счет на днях имел разговор с Крючковым… Кто, кроме Иуды, знает об окне?

– Золтиков, он, кажется, контролирует его, – ответил Артем, бросив при этом вопросительный взгляд на Эди.

– Главным по окну является Глущенков, – поправил коллегу Эди. – Именно ему Иуда писал своей хитрой ручкой об окне. При этом предупреждал, чтобы не сообщал о нем Моисеенко, иначе тот откажет в помощи, обвинив в несогласованных действиях. Заодно поручал присматривать за Золтиковым и Андреем, напоминая ему, мол, если что, ты знаешь, как поступить.

– Надо понимать, Иуда намекал об устранении, если что? – спросил генерал.

– Мы все сделали именно такой вывод, – пояснил Артем.

– Отчаянные ребята, чуть в сторону и нож под сердце, – усмехнулся Маликов.

– Случай с Шушкеевым лучшее тому подтверждение, – заметил Артем.

– Полагаете, что Глущенков умолчал об окне своему адресату в Москве? – спросил Маликов.

– Трудно однозначно ответить на этот вопрос, по крайней мере такой информацией мы не обладаем, – пояснил Артем.

– А что скажет Эди? – вопросительно уставился на него генерал.

– Такой информации, товарищ генерал, в процессе общения с моисеенками я тоже не получал, – поддержал коллегу Эди. – Но это не дает оснований утверждать, что резидент не знает об окне от самого Иуды. Это еще придется выяснять. Как представляется, Иуда мог на всякий случай проинформировать Моисеенко об окне, чтобы исключить в отношении себя возможные санкции со стороны резидентуры за самовольство.

– Тогда нелогично его предупреждение Глущенкову об умолчании относительно окна, – высказал свое сомнение Артем.

– Нисколько, он мог так сделать, чтобы Глущенков не распространялся об их совместных валютных делах с использованием окна. Если учесть, что тот не знает о шпионаже Иуды, его намерении бегства за кордон, это вполне объяснимо, – отпарировал Эди.

– В этой ситуации много неясного, и все оттого, что Иуда не совсем откровенен с нами, – заключил Артем, глядя на генерала, словно ища у того поддержки.

– В части отсутствия информации об осведомленности Моисеенко относительно окна согласен, но что касается остального, полагаю необходимым просто спокойно обобщить и проанализировать имеющуюся информацию и спланировать дальнейшую работу, учитывая при этом, что Иуда не стал скрывать от нас своих планов по окну, – сказал Эди.

– Хорошо, я услышал ваши аргументы, но, как бы то ни было, нужно срочно и обстоятельно переговорить с Иудой по всем возникшим вопросам и спланировать меры по использованию окна в интересах госбезопасности.

– Товарищ генерал, только нужно без резких движений отвести от него Золтикова, чтобы… – начал Артем.

– Я об этом уже говорил с Тарасовым, – прервал его Маликов. – Вопрос будет решаться после уточнения у Иуды всей ситуации по Золтикову и Глущенкову, да и в целом по окну, в том числе с учетом новой версии Эди.

– В данном случае важно учесть, что Иуда не доверяет Глущенкову, – заметил Артем.

– Это действительно так. Иуда считает, что тот как-то связан с правоохранительными органами. О своем недоверии к Глущенкову он сообщал и Моисеенко. И вообще, на мой взгляд, моисеенки того терпели только потому, что он не осведомлен о шпионской деятельности Иуды, хотя и научен некоторым приемам конспирации, которыми валютчики пользуются испокон века, а также в надежде через него выйти на секретоносителей с оборонных заводов Ленинграда. Кроме того, возможно, они через него освещали объекты своей заинтересованности, ведь он как ленинградец знает тамошнюю обстановку и людей.

– Да, Глущенков действительно не знает о шпионаже Иуды. Это проявилось в его неосведомленности в истинном назначении кейса, который он припрятал в тайнике, – согласился Артем.

– Я знаю, белорусы отслеживают тайник и на сегодняшний день не зафиксировали какого-нибудь копошения вокруг него, – задумчиво промолвил Маликов, окинув взглядом своих собеседников.

– Да, попыток доступа к нему не зафиксировано, – подтвердил Артем, – я только пару часов тому назад разговаривал с Парамоновым.