Битва над бездной

– Может, этого хитрого лиса нам самим распотрошить спецпрепаратом? – широко улыбнулся Эди. – Я смог бы его под благовидным предлогом заманить, например, на квартиру Елены.

– Хочешь отомстить? – рассмеялся Маликов.

– Не дождусь, товарищ генерал, когда начнем раскатывать его на подписку о сотрудничестве.

– Рановато еще, но, когда натовцы углубятся в перекройку своих планов, вот тогда и испробуем на нем твои вербовочные чары. Конечно, если дашь слово, что справишься с первого захода, чтобы не дать ему времени на раздумья и возможные ответные действия, – пошутил Маликов.

– Если поручите, постараюсь, – в тон ему сказал Эди, а затем, бросив взгляд на пригорюнившегося Артема, продолжил: – Будь моя воля, товарищ генерал, я не стал бы ждать, ведь он уже много серьезных ошибок допустил, за что американцы могут десять раз изжарить его на электрическом стуле, а он жизнь любит и надеется дожить до глубокой старости. Эти аргументы весомы и, на мой взгляд, заставят резидента быть покладистым…

– А ты не торопишься с выводами? – прервал его Маликов, упершись ему в переносицу острым взглядом поверх чашки, которую только что пригубил.

– Я много думал над этим, – ответил Эди, спокойно выдержав генеральский взгляд.

– Вот как, а мы по своей наивности полагали, что ты просто загораешь, – сыронизировал Маликов, глянув на Артема, как бы призывая поддержать его иронию, но тот лишь слегка улыбнулся.

– Одно другому не мешало, – несколько сухо заметил Эди и умолк, решив более не проявлять инициативы.

– Не ершись, подполковник, не с Моисеенко разговариваешь, – растянул Маликов губы в подобие улыбки.

– Я только констатирую, товарищ генерал, не более того, – так же сухо произнес Эди.

– Ну что ж, констатируй тогда свои аргументы, но прежде глотни кофе, чтобы придать ясность мыслям, – предложил Маликов, в одно мгновение согнав с лица улыбку. По всему было видно, что слова Эди и тон, каким они были произнесены, вызвали у генерала некоторое недовольство, но выражать его явно он по каким-то соображениям не стал.

«Так-то оно будет лучше, а то вздумал подтрунивать, как над провинившимся школьником. И вообще, надо будет спросить у Артема, чем объясняется сегодняшняя раздраженность Маликова, чего еще несколько недель назад не наблюдалось. Только ли напряженностью обстановки в стране?» – подумал Эди до того, как начал говорить. При этом он не посчитал нужным реагировать на слова генерала о кофе, тем более чашка была уже пуста.

– Товарищ генерал, все эти аргументы нам хорошо известны, но я сгруппировал их по принципу максимальной ответственности резидента перед своими хозяевами за его провальные действия.

– О-о, это уже интересно, – не выдержал Маликов, – давай излагай.

– Первое и главное – Моисеенко добыл и толкнул наверх генштабовскую дезу, которая противником оценена как развединформация стратегического уровня, если меняет свои планы в привязке к возможному театру военных действий. Второе – засвечены Джон, по всему главный человек в московской резидентуре, имеющий право отдавать команду о физической ликвидации агента, а также Марк, используемый резидентурой в мероприятиях по вербовке и связи с агентурой. Третье – расшифрованы агенты-нелегалы Постоюковы и Шушкеев, парочка сотрудников наружного наблюдения, присматривавшая за мной в Москве и по дороге в Белоруссию, минский фотограф, делавший фотографии следователя по уголовному делу на Иуду и Шушкеева, так называемые ремонтники, побывавшие на квартире Елены и работающие на противника отец и сын Сафинские. Четвертое – своими письмами с тайнописью дал возможность контрразведке документально закрепить преступную деятельность вышеуказанных людей. Кроме того, ему можно будет предъявить обвинение в убийстве жены Иуды. При последней встрече сам Иуда рассказал, что не он лично отравил ее, а сделал это кто-то из людей Моисеенко.

В целом же в разговоре с Моисеенко ключевым аргументом может явиться то, что благодаря его ошибкам советской контрразведке удалось выявить и обезвредить разветвленную разведывательную сеть натовских спецслужб…

– Впечатляет, впечатляет, ты как всегда логичен в своих рассуждениях, – неожиданно заметил Маликов, – но это годится лишь для атаки на резидента, чтобы попытаться его ошеломить и заставить с нашей помощью искать выхода из создавшегося положения. Но в твоих рассуждениях нет мыслей, а что делать, если он окажется крепким орешком и наши доводы воспримет как комплименты, а в итоге не подпишется на сотрудничество. Ты же понимаешь, какие в таком случае действия предпримет противник?

– Понимаю, как и то, к чему приведет утеря инициативы и темпа наших действий, – отпарировал Эди и тут же начал аргументировать озвученную позицию: Иуда в отсидке, реального доступа к секретоносителям не имеет, чтобы добывать новые вкрапления в дезу. В это время противник предпринимает активные меры по перепроверке и доразведке полученных разведданных. Насколько они могут быть эффективны, невозможно даже предположить. Конечно, можно постараться подсунуть ему нужные нам вкрапления по другим каналам, если таковые имеются, но, как я понял, вы хотите двигаться по опробованной колее…

– А если задействовать вариант, когда Иуда передает тебе контакты со своими приятелями-секретоносителями, и ты начинаешь действовать, – прервал его Артем, глядя на сохранявшего отчего-то молчание Маликова.

– Работу по связям Иуды, конечно, необходимо вести, чтобы перекрыть на будущее возможные каналы утечки закрытой информации, но мои контакты с ними вряд ли окажутся полезными, так как он получал от них секреты втемную. И к тому же непонятно, как противник отнесется к стратегической информации, полученной его агентом из мест лишения свободы.

– Надо полагать так же, как и в первый раз, – заметил Артем.

– По легенде она была получена и переведена им на микропленку еще до тюрьмы, поэтому и не вызвала больших подозрений, – отпарировал Эди, удивляясь тому, что Маликов продолжает молчать.

– А в этот раз кто-то из его приятелей передаст ее тебе, как человеку Иуды, – настаивал Артем.

– В таком случае этот приятель должен быть как минимум торговцем секретной информацией или агентом Иуды. Иначе все это будет выглядеть неубедительно.

– А почему бы и нет, ведь Иуда весьма подготовленный в разведывательном плане человек и мог создать такие позиции в среде своих связей, – настаивал на своем Артем.

– Товарищ полковник, Станиславский в таком случае сказал бы: «Не верю», – улыбнулся Эди и тут же продолжил: – Пойми, если Иуда создавал такие позиции, о них наверняка знали бы его хозяева.

– Необязательно, он мог по своей инициативе расширять свои разведпозиции.

– Подбирать и проверять – да, но вряд ли мог вербовать без ведома резидента. Тем более это влекло за собой расходы из бюджета резидентуры.

– Но согласись, это неплохой вариант, но только нужно его подработать.

– Согласился бы, если мой герой состоял в агентурном аппарате противника и его хозяева поручили бы ему проведение такой работы, а в данном случае он даже не знает, что имеет дело с иностранной разведкой. И вообще непонятно, с чего этот далеко не глупый, но своенравный молодой человек, а резидент именно таким его воспринимает, послушно попрется к связям Иуды за секретной информацией. При этом не следует забывать, что всего три недели назад Иудой он втемную был использован для доставки в Москву пробника с секретами, – вновь отпарировал Эди.

– А если задействовать в этот процесс дочь Иуды, с которой Моисеенко пытается выстроить доверительные отношения?

– На это потребуется определенное время, а вопрос закрепления дезы через новые вкрапления требует скорейшего решения. Поэтому нужны опережающие противника хоть на шаг темповые действия…

– Хорошо, Эди, я услышал тебя, – не дал ему договорить, неожиданно вклинившись в происходящий между коллегами диалог, Маликов. – Мы к этому разговору вернемся после твоей встречи с Моисеенко. Если удастся, постарайся пообщаться с ним сегодня, время действительно торопит, – тепло произнес генерал, поднимаясь из-за стола. – Да, что касается дочери Иуды, надо активизировать ее подготовку. Есть ли мысли на этот счет?