Яйца

Эстер нестерпимо захотелось сейчас скрыться от всех. Хоть на несколько минут. И дико хотелось курить. Она взглянула через стеклянный потолок атриума на раскинувшееся над ней синее небо.

Солнце, замерев в зените, плавило крыши домов и растекалось жаром по каменным стенам зданий, стелилось маревом по дымящемуся асфальту и прожигало все насквозь, как через лупу, в этом аквариуме из стекла и бетона.

«Без сижки я никуда не пойду», – упрямо решила она.

– Я сейчас, – бросила Эстер Оскару, который продолжал копаться в своем смартфоне, и рванула из фойе, где толпилась родня и прочие гости, подпираемые новоприбывшими новобрачными.

В дамской комнате, к счастью, оказалось ни души. Эстер бы с радостью закрыла дверь на ключ, но замок там не был предусмотрен. Устроилась в кабинке, предусмотрительно выбрав ту, где было небольшое прямоугольное окошко в верху стены. Забралась на крышку унитаза, едва доставая до ручки окна, и, приподнявшись на цыпочки, распахнула его настежь. Достала из сумочки пачку сигарет и закурила, блаженно вдыхая дым. Вынула следом свой смартфон, просматривая не отвеченные звонки и не прочитанные сообщения. Все сплошь и рядом с поздравлениями по случаю бракосочетания, которое еще не состоялось.

Изучая содержимое телефона, Эстер время от времени глубоко затягивалась сигаретой, стараясь выдыхать дым в сторону окна, чтобы не дай бог не сработала пожарная сигнализация.

Она услышала, как приоткрылась входная дверь, кто-то, медленно ступая, вошел в дамскую комнату.

«Черт! Кого это еще принесло?!» – Эстер принялась энергично рассеивать рукой дым от сигареты.

– Я знаю, ты здесь!

Она узнала голос сестры.

– Было не сложно догадаться, куда ты могла подеваться.

«Ну да, по запаху нашла!» – Эстер продолжала листать телефонную книжку мобильника, сохраняя гробовое молчание.

– Эстер, ты меня слышишь?

В вопросе уже почувствовалось сомнение, мол, не ошиблась ли она.

– Слышишь… – сама же утвердительно ответила на него.

Эстер уже успела переключится на ленту Фейсбука, продолжая неслышно затягиваться сигаретой.

– Знаешь, – продолжила Мириам, – я тут как-то решила перебрать вещи в шкафу. Сто лет собиралась, все руки не доходили.

Эстер оторвалась от телефона и даже забыла про сигарету, тлевшую в пальцах тонкой струйкой дыма.

– Не представляешь, сколько барахла всякого обнаружила! – продолжала Мириам.

Эстер почему-то была уверена, что сестра сейчас смотрится в зеркало, словно разговаривает сама с собой.

– …Какие-то джинсы старые, свой брючный костюм. Помнишь, черный такой? Мне его в ателье еще шили. Идеальный крой. Мне он так нравился. Зря ты его не захотела взять. Тебе бы подошел. Короче…

Мириам замолчала на пару секунд. Наверняка губы подкрашивает, была уверена Эстер, продолжая сохранять молчание. Сигарета в руке совсем истлела и готова была обрушиться серыми пылинками пепла.

–… Короче, – продолжила снова Мириам, – набралось два мешка всякого старья. Я подумала, если столько времени я ничего этого не ношу, зачем тогда хранить? Для чего? Для кого? Взяла все и выбросила. От ненужных вещей надо избавляться, – щелкнула Мириам замком сумочки, словно ставя финальную точку.

Сестра замолчала, а потом негромко хлопнула дверь. Ушла значит.

Догоревшая сигарета осыпалась прямо на платье из сиреневой органзы. Эстер осторожно сдула пепел, бросила оставшийся фильтр в унитаз и ткнула ладонью в округлую выпуклость слива над бачком.

–И-и-и-и, – послышалось где-то рядом.

Эстер дождалась пока стихнет шум воды и прислушалась. Рядом снова раздался протяжный писк. Она догадалась – из соседней кабинки. Нагнулась к полу, благо, что каждый отсек был отделен лишь легкой перегородкой-ширмой с открытым пространством снизу и сверху, но увидела лишь чьи-то ноги в белых «лодочках». Чертыхнулась про себя. Оказывается, пока она тут дымила сигаретой и выслушивала монолог Мириам, рядом был еще кто-то. Всхлипы за перегородкой продолжились и, распираемая любопытством, Эстер вновь взгромоздилась на крышку горшка, чтобы заглянуть в соседнюю кабинку. Роста не хватило, чтобы разглядеть.

«Ну прям вуйаеристка-извращенка, чесслово», – подумала она про себя, представив всю эту картину со стороны. Хотела было уже тихонько спуститься вниз и побыстрее избавить себя от двусмысленной ситуации, как рядом раздался женский крик. Даже не крик, а горловой, прямо звериный, вопль, исходящий откуда-то из самого нутра.

– Э! У вас там все в порядке? – не выдержала Эстер.

– Не знаю… нет… – уже совсем жалобно ответили из-за стенки.

– Помощь нужна? Что случилось? – Эстер, подобрав подол платья, чтобы не оступиться, уже выходила наружу.

– О, господи…– с глубоким придыханием отозвался женский голос.

– Дверь открыть сможете? – Эстер критически оглядела дверцу соседней кабинки, прикидывая, удастся ли вышибить ее в случае чего, но слегка надавив на нее плечом, проверяя, насколько та прочна, поняла, что вряд ли.

К счастью, щелкнула задвижка, и принимать крайних мер не пришлось.

За дверью оказалась та самая невеста с животом-арбузом и дела у нее были плохи.

«До свадьбы не дотянет, – резюмировала Эстер, глядя на намокший подол ее кружевного платья.

– Ой, мамочки… – выдохнула, поморщившись невеста, придерживая одной рукой свой живот, из которого того и гляди вырвется наружу младенец, а другой потирала поясницу. – Тут одна приходила… про шкаф говорила, – напомнила она услышанный ими обоими монолог Мириам, – а я свой так и не успела перебрать… – лицо бедняжки исказила гримаса боли, – дура… – она часто задышала, пережидая, видимо, волну накатившей на нее схватки. – Ой, дура… детские вещи даже не собрала-а-а-а…

«Какой на хрен шкаф!» – Эстер опрометью метнулась из туалета в фойе.

– Люди! У кого там невеста… – она в замешательстве даже не произнесла «рожает», только руками показала на воображаемый живот, словно обхватила бегемота.

«Без пяти минут папаша», – догадалась Эстер, когда из толпы к ней навстречу рванул коротко стриженный парень, а за ним следом, подпрыгивая, дама с кудряшками и китайским веером. По тому, как он легко и сноровисто в два прыжка одолел расстояние метров в пять, видно было – то ли вояка-контрактник, то ли спортсмен, или на худой конец, охранник.

– Куда?!– властной рукой остановила на лету бегуна пышнотелая дама с глубоким декольте, из которого виднелись колыхавшиеся, словно созревшее тесто, груди. – Стоять! – грозно скомандовала она, показав глазами на дверь со значком в виде вытянутого вверх треугольника.

ГЛАВА 2

Эстер выскользнула из набежавшей толпы родственников невесты, которая, похоже, торопилась стать матерью скорее, чем законной супругой. Оскар по-прежнему подпирал колонну в стиле ампир из искусственного белого мрамора и водил пальцем по экрану своего телефона. Он был, как обычно, невозмутим, и вся эта суматоха возле дамской комнаты его не трогала. Если он вообще заметил, что там произошло.

«В принципе, – мелькнула в голове мысль у Эстер, – можно совсем незаметно просочиться на улицу и спокойненько пойти себе домой. Интересно, он через какое время заметит, что невеста его пропала?»

Да, Оскар Штейн на пылкого влюбленного Ромео никак не тянул. «Характер нордический, выдержанный…» – запомнилась Эстер фраза из старого фильма. Потомок балтийских немцев, чем Оскар отнюдь не кичился, просто изложил еще в начале знакомства как факт, был светлоглаз, белокож, обладал не слишком пышной шевелюрой неопределенного рыжеватого оттенка и явно имел избыточный вес.

– Красава! – съязвил Марк после того, как увидел Оскара впервые.

– Мне казалось, что тебе всегда нравился другой тип мужчин, – осторожно заметила Мириам.

– По крайней мере неглуп, – заключила Маргарита Львовна, «погоняв», как истинный историк музыки, избранника Эстер по музыкальным жанрам.