Страница 14 из 14
Во-вторых, было очень неприятно лежать в замкнутой капсуле аппарата. Сами собой напрашивались неприятные ассоциации, да и с чем ее можно сравнить, капсулу эту, как не с гробом? В какой-то момент состояние Виктории приблизилось к паническому, хорошо, что спустя несколько секунд исследование закончилось и она «выехала» из капсулы. Надо же, никогда не думала, что у нее может быть клаустрофобия.
Но, после всего перенесенного можно было порадоваться тому, что с «органикой» дело обстоит хорошо. Ни невропатолог, ни эндокринолог, ни окулист не нашли ничего серьезного. Можно сказать, вообще ничего не нашли. Небольшое снижение остроты зрения в левом глазу, не требующее очков, можно было не считать за патологию.
Викторию очень удивила реакция Альбины на результаты обследования. Она ожидала, что подруга порадуется за нее, но та не выказала никакой радости. Покивала своей светлой головой, читая заключения и сказала:
– Ну что ж, придется направлять к психиатру.
– Ты говоришь это с таким видом, будто к патологоанатому направляешь, – пошутила Виктория. – Или по твоему мнению мне кто-то что-то не то написал?
– Да все то, то, – проворчала Альбина, – просто иногда проще вырезать какую-нибудь «бню» или прищепкой зажать, нежели углубляться в непознаваемое.
– Прищепкой? – удивилась Виктория, думая, что Альбина прикалывается.
– Ну, да – прищепкой. Клипсу такую накладывают на шейку аневризмы, чтобы кровь в нее больше не поступала, – объяснила Альбина и, поняв, что немного переборщила, включила задний ход. – Да ты не волнуйся, подруга. Если в непознаваемое углубляться с умом, то толк непременно будет. Я тебя пристрою к такому чудному психиатру, что ты будешь визжать от счастья!
Виктория подумала, что психиатры, кажется, все «чудные», если верить тому, что о них рассказывают. А еще она подумала, что вряд ли станет визжать от счастья, общаясь с кем-то из врачей, какими бы хорошими они бы не были. Разве что в преклонном возрасте, впав в маразм.
– А знаешь, я за эту неделю, кажется, ничего не забыла и не перепутала, – похвасталась она Альбине. – Даже на фоне всей этой суеты с обследованием.
– Тебе просто некогда было забывать и путать! – хмыкнула Альбина. – Крутилась, как белка в колесе. А потом не спеши радоваться, ты же не сразу о своих «подвигах» узнаешь, а спустя какое-то время.
– Спасибо, ты, как никто, умеешь утешить, – съязвила Виктория.
– Я просто не хочу, чтобы ты успокаивалась раньше времени! – парировала Альбина. – А то решишь, что у тебя все хорошо, бросишь начатое на полдороге и потеряешь драгоценное время. Сам собой только насморк проходит, да и то не всегда…
Осадок от разговора с Альбиной остался неприятный. Не потому что Альбина была в чем-то виновата (она, как раз, ни в чем виновата не была), а потому что проблема начала осознаваться глубже и как-то больнее. Ну и вообще, походы по врачам редко кому доставляют радость. И «хвостов» на работе за неделю скопилось изрядно. И, вообще, все было не так. Вдруг накатило ощущение одиночества, собственной ненужности и того, что все самое лучшее в жизни уже случилось, впереди ничего хорошего не ждет. Такое ощущение уже посещало Викторию в промежутке между предательством Константина и предложением Валерки. То был очень тяжелый период, время, когда казалось, что жить дальше незачем. Суицидальных мыслей как таковых не было (и слава Богу!), но жить не хотелось, слишком уж безрадостной и безысходной казалась жизнь. В какой-то из книг Виктория вычитала определение, как нельзя лучше подходившее к ее тогдашнему состоянию – «утрата жизненной искры». Именно так, жизнь есть, а искры нету.
Искру вернул Валерка. Позвонил пригласить их «на посиделки», когда Виктория сказала, что теперь ему придется выбирать, с кем общаться, потому что они больше не вместе, не семья, ответил, что выбирать тут нечего и предложил встретиться тем же вечером, поговорить за жизнь. Виктория находилась в таком смятении чувств, когда голова напрочь отказывается соображать. Неизвестно почему она решила, что Константин попросил Валерку их помирить. Поэтому встречаться с Валеркой отказалась, но уже на следующий день он ждал ее утром в вестибюле бизнес-центра. В одной руке портфель, в другой букет красных роз – символ любви. Подошел, вручил букет, сказал, что любил, любит и всегда будет любить. Виктория никогда не думала, что предложение можно сделать столь деловито, да, к тому же, в совершенно неподходящей для этого обстановке. Утро рабочего дня, народ топает в офисы, а посреди вестибюля стоит колоритная парочка – Бледная Немочь (это Виктория так себя тогда звала, самокритично и объективно) и солидный мужчина, не сводящий с этой самой Немочи взгляд. Через пару дней Валерка повторил предложение в каноническом стиле – ресторан, коробочка с кольцом на ладони, но настоящим предложением все равно осталось то, сделанное в вестибюле. И стоило только Виктории вдохнуть чудесный запах роз (тогда ей казалось, что ни одни цветы в жизни не пахли так замечательно), как что-то разжалось внутри, и серый мир заиграл красками. И жить сразу же захотелось, и все трагичное стало казаться не трагичным, а просто досадным, и одинокой она себя уже не чувствовала… Преданной продолжала чувствовать, а одинокой – нет. А Валерка стоял, слегка склонив голову набок, смотрел на нее и улыбался…
«Надо взять себя в руки, – подумала Виктория, проводив Альбину. – Надо расслабиться, чтобы отпустило, а потом собраться. Мобилизовать все силы, оставшиеся после этой суматошной недели, приготовить ужин и ждать Валерку. Валерка заслужил вкусный субботний ужин в приятной домашней обстановке. Он вообще всё заслужил… Но сначала надо привести себя в норму…»
Виктория прилегла на диван и немножко полежала с закрытыми глазами, стараясь думать о хорошем – о том, что у нее есть Валерка, о том, что у нее нет опухолей и аневризм, о том, что у нее хорошая работа и хорошие анализы, о том, что скоро будет лето, о том, что когда-нибудь у них с Валеркой родится ребенок… Вот про ребенка сейчас думать, наверное, не стоило. Мало того, что от бесплодия лечишься, а теперь еще и с психикой нелады вылезли. Психические заболевания передаются по наследству, это всем известно. Вдруг окажется, что у нее шизофрения? Не дай Бог, конечно, но вдруг? Стоит ли тогда вообще иметь детей?
Вдруг вспомнилось, что мать иногда говорила про отца: «он иногда себя вел, как пыльным мешком из-за угла прихлопнутый». В подробности она не вдавалась и Виктория вопросов не задавала, а ведь надо было расспросить. О родном отце надо знать как можно больше, даже если ты в его жизни ничего не значила.
О хорошем думать уже не получалось. Внутри сжало еще сильнее. Виктория решила выпить коньяку. Крепкие напитки оказывали на нее отупляюще-расслабляющее действие, почему она их, собственно и не любила. Но сейчас ей как раз было надо отупеть и расслабиться.
Выпитая залпом рюмка только обожгла горло, можно было подумать, что пьешь горячий чай, а не коньяк. Вместо приятного тепла вдруг стало знобить. Захотелось посидеть в горячей ванне, в облаках благоуханной пены. «С этого и надо было начинать, а не с коньяка!» – подумала Виктория, но, отправляясь в ванну зачем-то прихватила с собой и бутылку…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.