Страница 13 из 18
Мирный характер процесса как раз означал, что объединение основывалось не на договорах (всегда заключаемых в ходе междоусобной войны), а на проекте и плане. Вместо привычной, регулярно воспроизводившейся процедуры смены прежнего удельного князя на следующего произошла ликвидация этого института как такового. Началась быстрая унификация законов и порядков, местные элиты влились в состав московского правящего класса. Эти территории довольно легко приняли новые правила игры.
По-иному шёл процесс потери властной персональности наиболее крупными и сильными княжествами и землями, имевшими вековые традиции обособленного существования. И не потому, что эти княжества не были Русью или имели повышенный силовой и, соответственно, переговорный потенциал, а прежде всего потому, что были предметом интереса других стран. Ивану Васильевичу пришлось иметь дело не с самими русскими княжествами, а с иностранными государствами, которые хотели получить власть над русским пространством. Всё как сегодня – на пространстве бывшего СССР у нас сложности не с самим этим пространством, а с претензиями на власть над ним со стороны наших цивилизационных конкурентов. Русский государь Иван Великий показал себя эффективным политиком не только во внутреннем, но и во внешнем контуре.
II.1.1.3. «Новгородская альтернатива» и победа государства над олигархией
«Господин Великий Новгород», боярская республика торговой аристократии, с неизбежностью был радикальной альтернативой самой стратегии Ивана III в собирании «русского мира». Вот где бесчинствовал договор! Но не только это было неприемлемо для проекта русского государства, выдвинутого Иваном III. Невозможно противостоять превосходящему внешнему противнику, если внутри всё время нужно договариваться, заниматься политикой, всё время укреплять шатающийся трон (что всегда было проклятием европейских королей). Но плюс к этому огромная территория, неисчерпаемые природные ресурсы, неисчислимые богатства Новгорода – это было именно то, в чём нуждался великий князь Московский для укрепления единого русского государства и для противостояния основным внешнеполитическим соперникам – Ливонскому ордену, Литве, Большой Орде. Ликвидация новгородской демократии была принципиальным и безальтернативным шагом в создании русской континентальной империи.
Боярская республика в принципе не могла поставить целей формирования большого единого русского государства. Интересы бояр были, прежде всего, частными или в крайнем случае групповыми. Сверхбогатый боярский «демократический» Новгород не смог противопоставить самодержавной Москве никакой альтернативной идеологии и цели, соразмерных вызову истории и устремлениям народа.
У новгородской элиты просто не было стратегической альтернативы московским целям создания единого государства и возрождения целостной Руси. Она не могла планировать имперское развитие. Единственная альтернатива – подчинение Литве, но для большинства новгородцев и половины новгородской элиты это было неприемлемо. Они осознавали себя русскими и православными. Население Новгорода в значительной степени разделяло устремление Москвы к единому большому государству, однако значительная часть новгородской элиты искала защиту своей власти как раз у врагов.
Такая ситуация хорошо нам знакома по современной истории постсоветского пространства, то же самое происходило и во время Смуты начала XVII столетия, в разрыве между династиями Рюриковичей и Романовых. Наличие промосковской и прозападной партий вовсе не изобретение нашего времени. Под лозунгом независимости отпавших земель всегда устанавливается предельно жёсткая вассальная зависимость от противников и цивилизационных конкурентов России. Элиты делают это в обмен на сохранение частичной власти над своим «уделом» (феодальная модель власти) и с обязательством наносить максимальный ущерб интересам нашей страны. Сегодня значительная часть постсоветского пространства находится в ситуации одного типа с Новгородом XV века.
В 1471 году антимосковская (она же пролитовская) партия, возглавляемая вдовой посадника Марфой Борецкой, пошла на заключение договора с королём польским и великим князем литовским Казимиром IV. Москва отреагировала немедленно – начался военный поход на Новгород, который возглавил сам великий князь. 14 июля московские полки разгромили новгородское ополчение на реке Шелонь. Эти военные операции и осада самого Новгорода привели к тому, что в городе взяла верх уже промосковская партия (вот так демократии обычно и воюют). Под её давлением новгородская элита пошла на заключение с Иваном III Коростынского мира, по которому помимо выплаты огромной контрибуции и территориальных уступок Новгород брал на себя обязательство не заключать с Литвой никаких договоров.
Интересны условия: Новгород сохраняет реальное самоуправление в обмен на отказ от сотрудничества с другим государством. Жаль, что такой нормы и таких требований по отношению к Украине и Беларуси не было записано в Беловежском соглашении в конце ХХ века. А тогда Новгород сохранил почти все атрибуты самостоятельности, за исключением судебной сферы: здесь часть полномочий перешла к великому князю.
Может быть, новгородское боярство и думало, что защищает свою исконную правду, однако, защищая её, обращалось к Литве, к чужой вере, к чужой власти. Если бы победила литовская партия, новгородцы довольно быстро перестали бы быть русскими и совсем быстро перестали бы быть православными.
Всего через несколько лет, в 1477 году, часть новгородского боярства попыталась превратить судебную власть Москвы в пустую формальность. В ответ Иван Великий потребовал упразднения институтов посадничества и веча. Новгород, находящийся в осаде объединённых сил Москвы, Твери и Пскова, капитулировал в январе 1478 года. Вече было отменено, властные функции переданы наместникам великого князя, вечевой колокол и архив перевезены в Москву. Были проведены расправы (то есть суды) над лидерами пролитовской партии, конфискованы огромные массивы земель, принадлежащих церкви и боярам. Иван сумел резко уменьшить влияние и возможности новгородского архиепископа, который для политической жизни республики всегда был важной фигурой.
Радикальной мерой было и массовое переселение элит. Тысячи представителей новгородской боярской знати и торговой верхушки по разным поводам и на разных условиях были переселены в «материковую часть» великого княжества Московского. В 1484 году начались первые переселения бояр в Москву. Они продолжились в 1486–1488 годах. Вместо конфискованных наследственных вотчин новгородцы получали на новых местах от великого князя поместья – уже только в пользование. При этом на их место были переселены подданные Ивана III, в отношении лояльности которых опасений не было. Им делались пожалования из фонда конфискованных земель, разумеется, тоже на поместной основе.
Так складывалась вместо удельной поместная система, где получение благ прямо связывалось с функцией служения. Служба государю и, что то же самое, стране и государству становится основным способом принадлежности к правящему сословию. Этот процесс шёл всё правление Ивана III, а его результаты были закреплены в праве – в Судебнике 1497 года.
Документ был посвящён прежде всего процессу, ведению устного состязательного суда, введён судебный протокол. Суд встал над спором сторон в качестве арбитра, обвинитель нёс бремя доказывания. Понятие преступления сместилось от обиды (причинения вреда частному лицу, хотя бы и князю) к лихому делу (нарушению правопорядка, государственного строя и воли государя). Введён впервые термин «поместье» как обозначающий владение землёй, обусловленное государственной службой. Подобного системного правового кодекса тогда не было ни в Англии, ни во Франции.
Операция великокняжеской власти против Новгорода имела несколько стратегических целей, которые были успешно достигнуты. С одной стороны, в Новгороде был скорректирован «национальный состав» элиты. Во-вторых, что было уже трендом более широкого масштаба, начался процесс «сплавления» воедино ранее обособленных элит различных княжеств и земель. В-третьих, произошла кардинальная ломка характера крупного землевладения: место боярских вотчин, ресурса для сохранения порядков новгородской «старины», всё решительнее занимали поместья, жалованные на условиях службы великому князю, то есть Москве.