Страница 9 из 17
– Долго лечился? – уже совершенно серьезно спросила женщина.
– Еще лет двадцать хромал, – вздохнул колдун. – Был бы смертным, так бы скрюченным и сухоногим и помер.
– Ладно, забудем о грустном. – Умила с явной жалостью провела ладонью ему по щеке и по шее. – Признайся лучше, каким образом рядовой кавалерист превратился в богатого латифундиста? Царь-батюшка, я так подозреваю, жалованье вам платил только, чтобы с голоду не померли?
– Война дело трофейное. Иногда, при определенном везении, даже весьма прибыльное… – смущенно потер нос ифрит. – В общем, за полвека службы кое-что накопилось. Дальше все стало проще. Ворожил, выбирал купеческие дела, которые пойдут в гору, и входил в долю. Потом долю продавал и входил в другое предприятие, обещающее быстрый рост. Паровозы и железные корабли строил, когда в них еще никто не верил, каменный уголь в кокс пережигал, пока все сказывали, что железо только на березовом угле варить можно. Лампочки для «русского света» паял, пока все остальные газовые светильники налаживали. В керогазы поначалу тоже никто не верил. Спрашивали, кому нужна керосинка, если в каждом доме есть удобная и привычная дровяная плита? Ан нет! Продаваться стали, как горячие пирожки! Но самой лучшей моей сделкой получилась запись в крепостные заместо сына одного зажиточного виноторговца. В те времена очень многие богатые купцы крепостными числились и сей кабалы для своих детей не хотели. Так что за полных три сотни рублей ассигнациями я осел под Звенигородом, чтобы показывать переписчикам свою голову согласно душевым спискам, а купчонок с моим паспортом ушел на вольную волю. А спустя два года крепостное право отменили, и я остался с деньгами, волей и чистыми документами отрока неполных семнадцати лет.
– Точно! – сообразила ведьма. – Тебе ведь по документам должно было быть уже под восемьдесят! А выглядел ты…
– Неважно, как выглядел, – покачал головой Михаил. – В то время с документами очень многие мухлевали, так что ветхая старуха пяти лет от роду никого не удивляла. Плохо оказалось то, что я успел примелькаться лицом и начал вызывать удивление. Поэтому и смылся подальше в провинцию, да и затаился там, покуда смертные друзья не покинули сей бренный мир. С тех славных пор стараюсь уже особо не светиться, близких знакомств не заводить, лишнего внимания не привлекать. Сдавать в аренду загородные дома есть занятие тихое, малолюдное, несуетливое…
– …и прибыльное, – закончила за него Умила. – Как ты вообще вышел на эту мысль после брокерских спекуляций? Продажа и покупка долей в предприятиях, как я понимаю, это что-то типа современной биржи?
– Не «типа», а она и была, – согласно кивнул ифрит.
– Однако, к концу позапрошлого века в зажиточных семьях появилась мода…
– Ого, а это у нас кто?! – вдруг перебила его ведьма.
– Неужели Настюха? На светском рауте? Не иначе, мир перевернулся! Наша славная чернавка проникла в высший свет! Пошли, поболтаем…
Не дожидаясь ответа, Умила стала пробираться вперед, к широкобедрой и пышногрудой русоволосой женщине в твидовом деловом костюме. В костюме вполне приличном – но только не для залы, полной вечерних платьев и драгоценностей.
– Анастасия, привет! – вскинула ведьма свой бокал.
– Какими судьбами тебя занесло на здешний наборный паркет из двенадцати пород ценного дерева?
– Умила?! – удивленно почесала бровь ее бывшая одноклассница. – Сама-то ты здесь откуда?
– Смешной вопрос… – Добравшись до подруги, Умила крепко ее обняла и даже чмокнула в щеку. – Какой же светский раут без главной галерейщицы города и штатной богемной ведьмы? Но вот ты, подруга… Тебя же даже ко мне на выставки никогда не затащить! Неужели на иранцев променяла? Или ты приняла ислам?
– Консульство купило семнадцать поддонов отделочного мрамора в плитке и брусках, – хвастливо отчиталась Настя. – Крупнейший заказ за минувшие пять лет! От приглашений таких клиентов не оказываются. Вдруг у них еще какие ремонты или строительство в планах намечено? Если закажут еще хотя бы пять упаковок, то я не то что шампанское на здешних тусовках пить, я даже паранджу носить согласна!
– Сурово, подруга, – оценила ее решительность Умила. – Неужели в фирме все так хреново?
– Черт! – Анастасия сделала несколько больших глотков шампанского. – Это так заметно?
– Паранджа ради хорошего заказа? – Ведьма, цокая языком, укоризненно покачала головой: – Настюха, приличные женщины так не шутят! Приличные женщины обещают клиентам стриптиз, приватную консультацию или хотя бы, на самый худой конец, канкан в прозрачной миниюбке! Но паранджа?! Паранджа, подруга, это признак уже полной безысходности!
– Умеешь ты утешить, Мил, – невольно улыбнулась Анастасия. – Но ты пришли мне на всякий случай список с расценками, вдруг пригодится? За что канкан надобно танцевать, за что всего лишь стриптиз показывать…
– Да не вопрос! – согласно кивнула Умила. – Кстати, хочу познакомить…
Она оглянулась… и с удивлением обнаружила, что Михаил исчез.
– А откуда ты знаешь про «двенадцать пород ценного дерева», подруга? – неожиданно спросила Настя. – Приложила руку к дизайну и ремонту?
– Все намного проще. Мне в галерею пытались втюхать точно такой же. – Ведьма допила вино и снова оглянулась. – Но мы решили, что из золота получится дешевле…
– Сусального, плиточного? – уточнила Настя.
– Не всегда понимаю, подруга, когда ты шутишь, а когда говоришь всерьез… – покрутила в руках опустевший бокал Умила. – На самом деле мы кинули под ноги самый обычный ламинат. Пошли, что ли, возьмем себе еще шипучки?
– Извини, там какая-то тетка стену гладит, – внезапно вытянула шею Анастасия. – Пойду, поговорю. Вдруг такую же захочет?
– Беги, трудоголик, – со вздохом разрешила ведьма и отправилась за шампанским одна.
Но едва пригубила – как услышала над ухом вкрадчивый вопрос:
– Почему здесь угощают вином? Ведь Коран его запрещает!
– Оно не для мусульман, Михаил, – покачала головой ведьма. – Оно для гостей. Ты куда так внезапно пропал?
– Не хотел, чтобы твоя подруга меня узнала. – Ифрит тоже взял бокал шампанского, прихватив заодно два канапе с сыром, оливками и мясом.
– Ну, ты даешь! – Женщина звонко рассмеялась. – Миша, ты человек, конечно, умный и многоопытный, но иногда такую несусветную глупость ухитряешься ляпнуть, что хоть стой, хоть падай! Как она может тебя узнать? Двадцать лет прошло! Когда вы с ней виделись в последний раз, мы были мелкими четырнадцатилетними соплюхами, а ты – суровым тридцатилетним стариком. Сейчас же нам с Настей сороковой десяток пошел, а ты выглядишь мальчиком неполных двадцати пяти годков. Если нормально одеть, конечно же, причесать и сделать приличный пилинг. Разве хоть кто-нибудь из случайных знакомых способен в тебе нынешнем узнать тебя бывшего? Да ни у кого даже близкого подозрения не возникнет! В этом мире только я в курсе, что ты не стареешь. А они-то нет!
– Люди разные, волшебница, – пожал плечами ифрит. – У некоторых случается хорошая память на лица. Зачем рисковать?
– Миша, да она вообще ничего не помнит про случившееся в бане! – громко фыркнула ведьма. – Ни разу за все время ни единым полусловом не обмолвилась! То есть, как утром на следующий день поднялись, так уже все, как отрезало! Словно бы ничего накануне и не было. Наверное, решила, что вся эта чертовщина ей просто приснилась. Я, понятное дело, тоже помалкивала. Так что не обольщайся, нежить, ты для нее всего лишь мираж! Странное видение из детского ночного кошмара.
– Однако, за эти двадцать лет она изрядно похорошела, – отметил ифрит. – Была бледная и тощая, как платяная моль, а теперь, глянь, дамочка при теле. Есть на что посмотреть и что потрогать!
– У тебя что, глаза на затылке? – удивилась ведьма. – Она же у тебя за спиной!
– Зато у меня полированная стойка перед носом. Смотрю, она неравнодушна к женщинам?
– Это не женщина, – покосилась на подругу галерейщица, – это Софья Аркадьевна из мэрии. К ней неравнодушны все. И мужчины, и женщины, и даже целые акционерные общества. Ибо она заведует секцией проведения тендеров.