Страница 3 из 78
- Я слушаю вас, капитан! – врывается в сознание голос Алферова. Воспоминания стремглав улетучиваются, спугнутые рокотом командирского голоса. Павел смотрит в глаза генерала, видит сочувствие, жалость, желание помочь и … бессилие. Хоть и генерал, но плетью обуха не перешибешь.
- Мне нечего сказать! – раздается голос Павла.
Тишина в зале сгущается еще больше, твердеет. Кажется, будто огромное помещение офицерского собрания заполнило железобетоном, в котором гаснут все звуки.
- Так, хорошо, - произносит Алферов. Глаза стремительно бегут по строчкам служебной характеристики, останавливаются на середине текста.
- Здесь отмечена низкая боевая готовность вашей роты. В чем конкретно выразилось?
- На проверке снаряжения у двоих солдат не было складных кружек.
- Они и не нужны. Ими пользовались во времена царя Гороха, - удивился Алферов.
- Проверяющий со штаба округа заявил, что есть директива, предписывающая обязательно иметь в запасе кружки. Я пытался доказать, что это полная чушь, достаточно одноразовой посуды, но меня не слушали. Внесли в акт проверки, как серьезный недостаток.
Алферов молчит, только скулы твердеют. В разговор осторожно вмешивается председатель суда:
- Разрешите вести заседание дальше, товарищ генерал-майор?
- Да.
Потом были многочисленные выступающие с обвинительными речами. Павел не вслушивался в слова, знал все заранее. И когда во время перерыва увидел председателя суда рядом с Сидельниковым, нисколько не удивился. Приговор был таков: снижение в воинском звании на одну ступень и ходатайство перед командованием о досрочном увольнении по причине невыполнения условий контракта. На следующее утро Павел получил на руки письменный приказ сдать дела заместителю, а самому безотлучно находится в части впредь до особых распоряжений.
В полном безделье незаметно пролетело несколько дней. Командование стало беспокоиться, как бы опальный капитан не учудил чего. Павла начали через день назначать на дежурство, в свободное время поручили вести занятия с отстающими солдатами. Так прошла еще неделя, а потом в часть прибыли стажеры из военного института. Быстренько раскидали по батальонам, назначили старших, но тут случилось непредвиденное – в группе, которая должна была вот-вот отправиться в рейд на Мертвый континент стажерами «чистильщиков» - так прозвали подразделения поиска и ликвидации ядерных объектов – заболел сопровождающий офицер и заменить его было совершенно некем. Офицеры разъехались на задания, многие ушли в отпуска. Срывать стажировку последнего курса никак нельзя, за такое по головке не погладят, особенно начальника штаба бригады. Одним словом, беда да и только!
По пустому коридору штаба медленно идет полковник Родионов. Густые черные брови столкнулись мохнатыми лбами на середине лица и так и остались там, страдальчески изогнув спины. Круглое лицо, обычно благодушно розовое, вытянулось книзу, приобрело желтоватый оттенок. По небритым щекам медленно ползают красные пятна. Бледные губы сжаты в ниточку, словно полковник собрался плюнуть, но не в кого и они так и застыли, наполовину втянутые в рот. Карие глаза быстро перебегают с предмета на предмет, ни на секунду не останавливаясь. Коридор пуст. Стук шагов гулко звучит под изогнутыми сводами потолка, злобно мечется туда-сюда и улетает в раскрытые настежь окна. В штабе никого, если не считать прапорщиков делопроизводителей и женщин машинисток. Печатных машинок давным-давно нет, никто даже не знает, как они выглядят, а дурацкое название «машинистка» осталось. Полковник мучительно размышляет, что делать с группой курсантов стажеров. От напряженной умственной работы голова болит, как будто в затылок гвоздь забивают. Взгляд безнадежно скользит по сверкающему паркету, перебегает на шкаф из бронестекла, где хранится знамя бригады. Краем глаза полковник замечает движение на строевом плацу. Голова медленно, словно башня тяжелого танка, поворачивается к окну, взгляд лазерным прицелом упирается в мужскую фигуру в офицерском кителе с погонами капитана. Полковничье лицо озаряет неземной свет радости. Обнаружен целый капитан, бесцельно идущий по плацу. И это в тот момент, когда в бригаде каждый офицер на счету! Бледные губы наливаются краской, рот раскрывается, блестят на солнце белые клыки, из полковничьей пасти рвется наружу торжествующий рев:
- Капитан! Ко мне!!
И тут Родионов замолкает, словно внезапно подавился воздухом: капитан, неспешно идущий по плацу, никто иной, как Павел Климочкин. Это его прямые плечи, светлые волосы, голова чуть склонена набок, глаза сощурены, на курносом продолговатом лице теснятся веснушки, а синие глаза широко раскрыты. Да ушей начальника штаба доносится уверенный голос:
- Есть, товарищ полковник!
Плечи Родионова опускаются, брови опять выгибают спины над переносицей, полковник тихо произносит:
- Тьфу, черт!
Пара мгновений и перед расстроенным полковником замирает рослая фигура капитана Климочкина. Пока еще капитана. Взгляд Родионова скользит по широким плечам, невольно задерживается на выпуклой от мускулов груди. Офицер чисто выбрит, мундир выглажен, сидит, как влитой. В синих глазах капитана нет и намека на растерянность, взгляд тверд и спокоен. « Молодец, крепкий парень, - подумал Родионов, - другой бы уже ныл, страдал, жаловался всем встречным на несправедливость и сшибал деньги на водку. А этот будто каменный. Жаль парня, не в те руки попал с самого начала».
- Чем занимаетесь, Павел Андреевич?
- Да чем попало, товарищ полковник. От меня все шарахаются, как от зачумленного. А я всего лишь морду набил сынку и его лизоблюдам, эко событие!
Начальник штаба крякнул, выразительно посмотрел в глаза капитана. Дать по физиономии отпрыску высокопоставленного чиновника вовсе не рядовое событие! Если эта гнида пожалуется папочке – а так, скорее всего, и будет – командиру бригады влетит так, что мало не покажется. Налетят шавки московские, начнут рыть, вынюхивать и нароют. Бригада – большой, сложный военный механизм, не всегда командир может уследить за всем, что-то да упустит. А проверяющие шестерки этому и рады. Для них главное – нарыть недостатков, работу свою показать, иначе ведь и самим можно отправиться в войска. Для бюрократа в мундире это – смерти подобно. Он, военный бюрократ, может существовать только в пределах АВО - Арбатского военного округа. Район кольцевой дороги уже Крайний Север, тут без тройной выслуги лет служить нельзя!