Страница 2 из 3
– Да уж, на Венере только в туфлях ходить, это по песку-то, – отозвался Котлета и запустил в рот еще одну котлету, раз пить нечего.
– Значит, никто не возражает против догонялок. Посчитаемся! – не унимался Самокат, который любил активные игры в отличие от своей зануды-сестры.
Котлета не возражал, а Заколке было так скучно, что – ладно, играем в догонялки. Ну а Туфельке пришлось согласиться в связи с большинством голосов.
– Эни-бени-люки-паки-эль-буль-буль-каляки-шмаки-эус-дэус-красно-деус-бац, – посчитал всех Котлета.
«Бац» выпал на Самоката. Котлета, Заколка и Туфелька бросились в разные стороны. Заколка – вправо, Туфелька – влево, Котлета – прямо.
Самокат взвизгнул от радости и побежал сперва прямо, потом влево, затем вправо. Никого не догнал, Венера-то огромная – беги, куда глаза глядят, вот дети и разбежались куда у кого глаза глядели.
Да, самокат бы сейчас не помешал.
Самокат вспотел, остановился. Огляделся внимательно. И заплакал. Обычно Самокат редко плакал. Плакал, когда молочный зуб вырвали, сам не хотел вылезать. Плакал, когда врезался на самокате в столб. Плакал, когда в садике Дед Мороз подарка не дал, не хватило почему-то. А в остальных случаях не плакал, уж точно, если все разбежались бы на Земле. Вот именно, на ЗЕМЛЕ. А тут вам не Земля ни разу. Сплошная Венера.
Самокат взвыл еще сильнее. Он и сам не знал, что умеет так плакать.
Но Самоката никто не слышал, потому что поблизости никого не было.
Он стоял с закрытыми глазами и рыдал, и всхлипывал, и вытирал горячие сопли синим рукавом раскаленного скафандра. А они – сопли – шипели на рукаве, как сало на сковородке.
Глава 3
– Чего ревешь?
Самокат тут же перестал плакать. Честно сказать, открывать глаза страшно, потому что голос-то незнакомый, да еще грубый. Точно не Туфелькин, не Котлеткин и не Заколочкин.
Тогда чей?
Инопланетянина!
Кошмар, сейчас придется узреть пришельца.
Жуть.
Интересно, а какой он? Самокат колебался секунды две-три.
Любопытство победило – Самокат разжал правый глаз. И увидел… собаку. Чёрного бульдога на коротких лапах с сердитой мордой. Самокат распахнул левый глаз и посмотрел по сторонам в оба, чтобы найти хозяина. Но кроме пса и его самого на всю Венеру – никого.
– Кого ищешь-то? – спросил ласково пёс и почесал за ухом:
– Блошечки-мои-крошечки, – чуткой воспитательницей бульдог выудил из-за уха блоху и аккуратно поставил ее на Венеру. – Ну, беги к маме, беги, моя хорошая, – и легонько поддул.
Самокат всегда верил в то, что собаки умеют разговаривать, но никогда-никогда-никогда в своей жизни не встречал говорящих псов. А тут нате вам, бульдог разговаривает, да еще на чистом русском языке.
Самокат страшно испугался. Но только секунд на 10-12. Поскольку вокруг никого больше не было, а пёс вроде не собирался его лопать, то почему бы не поддержать разговор?
– Я ищу своих друзей, мы играли в догонялки, – взахлёб начал Самокат, – но они разбежались, и я их потерял.
Самокат прикрыл глаза ладошками. Заплакал.
– Оооооооооо! – бульдог запрокинул массивную голову. – Ты что, с Луны свалился?
– С Земли, – Самокат перестал плакать.
– Ну вот, с Земли, а читать не умеешь, – огрызнулся пёс. – По всей Венере таблички понатыканы «БЕГАТЬ ЗАПРЕЩЕНО».
Самокат пошарил глазами, но никаких табличек не обнаружил. С прибабахом что ли?
– Почему запрещено?
– Атмосфера для спокойного бега неблагоприятная.
Самокат ничего не понял, кроме слов «спокойного» и «бега».
– Я говорю опасно носиться сломя голову по Венере. Разбежишься и – фьють! – уже на том её конце. Я потому бульдог жирный да неповоротливый, что тренировки мне никакой. Захочешь иногда на пробежку выйти – да куда там, страшно даже подумать, где окажешься, когда остановишься.
Самокат снова заплакал. Было страшно подумать, где оказались его друзья, когда остановились.
– Не плачь, не плачь! – засуетился бульдог. – Вот же табличка: «ПЛАКАТЬ ЗАПРЕЩЕНО».
– Опять запрещено? – возмутился Самокат, но плакать на всякий пожарный перестал. А таблички снова не увидел и крайне рассердился: – Что ты мне лапшу на уши вешаешь!
– Какую еще лапшу?
– Варёную!
– Это мороженое что ли?
– Какое еще мороженое, сам ты с Луны свалился, – Самокат плюнул и повернулся к глупому бульдогу спиной. Пустынная Венера пыхнула в потное лицо Самоката плотным жаром.
– Не знаю никакой варёной лапши, – спокойно ответил бульдог. – Зато знаю историю про одного плаксу, который однажды привенерился и всю планету затопил слезами. Пришлось слезы насосом откачивать на соседний Меркурий. Теперь на Меркурии очень много слёз, просто моря и океаны.
– Ерунда какая, – Самокат махнул рукой и тронулся с места.
– Да ладно тебе, не обижайся, вместе пойдем, помогу найти друзей, – бульдог поковылял рядом. – Я тут все места знаю, потому что живу на Венере ооооооооооочень давно.
Самокат не был против: хоть бульдог похоже того, сумасшедший, но вдруг поможет – у собак нюх лучше, чем у людей. Так по крайней мере на Земле.
Не желаете ли смузззи?
Глава 1
Котлета остановился и стал дожидаться, когда его догонит Самокат. Но Самоката даже близко не видать. Наверное потому, что самокат дома оставил. Да уж, Самокат без самоката – просто не Самокат. Заколки тоже не видно. И Туфельки…
Странно, как это он, Котлета, смог так быстро удрать. При своем-то весе. На Земле даже ногу не успевает занести, как его тут же сцапывает вода.
Вокруг по-прежнему лежат пирамиды песков и дует свежеиспеченный ветер, прямо из духовки, внакладку с песчинками.
Как же пить хочется. Выпил бы целый бассейн воды. Только чистой. А не той, в которой купаются.
Но рядом воды точно нет. Ни воды, ни еды (Котлета еще раз проверил карманы), ни сестры, ни друзей.
Слёзы как-то сами потекли. А они на полпути высыхают, слёзы.
– Удобно плакать – вытираться не надо, – подумалось Котлете и следом подумалось о смузззи.
Смузззи (с тремя буквами «з») делает мама. Оно потому с тремя «з», что вкусное очень. А вкусное оно потому, что с крупинками льда, холоднющее. А «холоднющее» всем детям нравится. Котлета представил себе, как он сидит за столом, перед ним глубокая тарелка с бананово-яблочно-малиновым смузззи, таким вкусненьким и таким холодненьким.
Котлета зажмурился, схватил воображаемую ложку и погрузил её в воображаемое смузззи, в этот снежный ком, ледяной как вершина айсберга, как Северный Ледовитый океааааааан. Бултых в него!
Глава 2
Когда Котлета догрыз воображаемое ледовитое смузззи и открыл глаза, перед ним стоял холодильник.
Самый обыкновенный, каких на Земле – в каждой квартире. С двумя отделами: для хранения продуктов и морозилка.
Ничего себе!
Вокруг – по-прежнему пирамиды песков и горячий ветер, только теперь на Венере стоит холодильник.
Открыть?
А может не надо?
Вдруг там бассейн воды? Выльется ни с того, ни с сего. Ну и ладно, зато станет прохладно.
А может там мороженое!
Или смузззи!
Или яблочный сок!
Или…
– Открой и посмотри, чего гадать-то! – пропищал тоненький голос.
– Вот именно, открой да загляни! – вторит ему еще один тоненький голос.
– Кто здесь?! – испугался Котлета.
– Я, – ответил первый голос.
– И я, – ответил второй голос.
– Слушай, кажется, он нас не видит, – сказал первый голос.
– Очень похоже, – сказал второй голос.
Котлета протер глаза и теперь только увидел на холодильнике двух белок. Розовую и жёлтую. Красочные белки уставились на Котлету. А Котлета уставился на белок.
Холодильник на Венере!
Говорящие белки на Венере!
– Да не жди ты, открывай, – засмеялась розовая белка.
Жара-то какая. Еще чуть-чуть – и растаешь кусочком сливочного масла.