Страница 4 из 10
— Господа, мы собрались здесь по одной причине — кто-то из нас убил время…
И… эти слова… они… пугают меня. Я ухватываю в своей памяти какие–то отрывки, но они лишь ещё сильнее заставляют дрожать моё тело, невольно пытающееся дать дёру от этого места. Только вот момент, который проскакивает перед моими глазами, ставит меня в полнейший тупик, но мне необходимо это проверить, удостовериться в том, что, быть может, это всё на самом деле какая-нибудь иллюзия или же видение, созданное кем-то или чем-то, а не реальность. С трудом пересилив себя, мои ноги всё же приближают меня к дверной щели, сквозь которую я вижу почти всех внутри. Они о чём-то спорят, Хиггсон куда-то уходит, но вон там, вдали, в тёмном углу… Да… Именно там…
Я…
Тень скрывает лицо, но без всяких сомнений, без всяких хитростей — там я… А значит, дальнейшие события мне известны…
Да… Вот вернулся Хиггсон и… вот он всаживает себе нож в горло по самую рукоятку, проходя шею насквозь… Все в ужасе, они кричат и бегут к нему, но не я. И как бы ни пытался вспомнить, как бы ни старался и ни напрягал мозг, но мои мысли в этот момент не помню. Всё покрыто туманом, но ощущение того, что я знаю ответ, — не покидает меня.
Хиггсон в порядке, и ему точно удалось убедить всех в своих словах. Как ни в чём не бывало он просто достаёт нож, а на его коже не остаётся и следа. Это точка перелома, которая заставит всех поверить в то, что былого мира нет. Для меня же это означает переосмысление нашего положения… Но сперва… Все, кроме Хиггсона, покинули зал, и я благополучно пропустил мимо ушей всех их речи, к сожалению. Нужно выяснить… Стоило мне войти в комнату, как Хиггсон моментально чуть ли не скаканул ко мне. Он выглядит взволнованным, но при этом энергия так и бурлит в нём. Его адреналин повышен, и он слегка трясётся, но, смотря на его лицо, на это полное эмоций лицо, меня одолевает печаль… Кажется, я всё же потерял то, что ещё есть в нём.
— Кристоф! — воскликнул он. — Кристоф, мой дорогой! Ты был прав! Ты был чертовски и во всём прав! Они и вправду не хотели верить моим словам, но твой совет… Он, без преувеличения, полностью их подкрепил фактом, да ещё и каким!
Мой совет?.. Интересненько.
— Честно говоря, меня испугало твоё предложение всадить себе нож в шею, и, откровенно говоря, до последнего я боялся, но твои речи всё же очень уж убедительными вышли!
Нужно что-то спросить у него, получить хоть какую-то информацию, но ни за что не удаётся ухватиться. Куда я должен идти?..
— Какие же речи мною были произнесены?
— Кристоф, ты чего? Тоже представление произвело впечатление? Я же видел, какое у тебя лицо было во время всего этого, и, надо сказать, ты был бы отличным актёром, если бы не стал учёным! Даже я поверил в то, что ты не знал о цели собрания и о моём поступке. Только вот скажи, почему ты попросил меня скрыть от всех своё открытие? Всё же оно значимое, как-никак, учитывая нашу ситуацию. Почему ты попросил именно меня рассказать всем эту новость?
— Хотел бы я знать…
Если бы я знал, что вообще происходит… Такое ощущение, что я упускаю какой–то момент, но при этом он у меня перед самыми глазами. Стоит расспросить Хиггсона. Как назло, в зал входит Кэтрин и удивлённо смотрит на меня.
— Кристоф? Мне казалось, что я тебя только что видела идущего в свою каюту…
— Но как видишь, я здесь.
— Ладно, не суть. Хиггсон, там Фольт удумал какую-то ерунду! Пойдём быстрее, пока он дел не натворил!
— Что?! Понял, побежали! Кристоф, поговорим позже, извини!
Как-то мне… не везёт с разговорами… Хиггсон и Кэтрин просто уходят, а я, как дурак, наблюдаю за этим. С другой же стороны, это повод задуматься. А если мы на самом деле ошибались, и время всё ещё живо? Если рассматривать это как петлю времени, то, получается, наше пространство находится под сильным искажением, из-за чего я… перемещаюсь во времени? Однако это не отменяет нашего бессмертия, что не сходится с рамками временной петли. Если столкнусь сам с собой — исчезну? Желательно избежать даже такой вероятности…
Я осторожно выглядываю из-за двери, всматриваюсь в пустой коридор и вслушиваюсь в приглушённый гул механизмов. По какой-то причине он вновь кажется мне пустынным и холодным, ровно таким же, как только я вновь вступил на борт Хроноса. Всё же нужно идти… Каждый мой шаг более не отдаётся эхом, всё глухо и крайне необычно. Возможно, очередные причуды нового мира.
Наш мозг постоянно паникует, постоянно ищет подвох, особенно если всё идёт хорошо или же спокойно. Придираясь к любой мелочи, он готов разрушить даже самый крепкий дом, построенный тяжким трудом, лишь бы удовлетвориться простым «я же говорил тебе!». Зачастую даже неважно, что он оказался неправым. И это вот ощущение, раздирающее изнутри, собирается разрушить мой фундамент, от которого и так немного осталось… Я могу лишь сопротивляться, но выдержу ли сей напор? Смогу ли сохранить своё ментальное состояние хоть в какой-то целостности или же рассыплюсь, как бумажный домик на ветру, разлетаясь во все стороны, на крошечные осколки личности, которой я был? Так или иначе и на эти вопросы ответы в итоге получу…
Передо мной предстала фигура Баринковича и, как напомнил мне то Хиггсон, имя его Борис. Он смотрит на меня как-то слишком уж возбуждённо, будто увидел нечто крайне… необычное? Его трясущиеся руки медленно тянутся ко мне. Схватив меня за грудки, пытаясь что-то пролепетать своими дрожащими губами, у него ничего не выходит. Раздаётся какой-то стук из коридора, откуда он вышел. Только мы его услышали, как он с безумными глазами побежал прочь.
Любопытство взяло вверх, и я делаю шаг в сторону того, от чего убегает Борис. Теперь понятно, от чего он бежит… Коридор скрутило спиралью в бесконечную даль. Ради интереса пойду туда. Всё равно в итоге дойду до чего-то.
К моей печали, ничего интересного, кроме коридора в конце, меня не встретило. Зато, видимо, удача всё же оказалась на моей стороне… Копошась в куче бумаг, Хиггсон меня не заметил, а я о себе не оповестил. Он что-то ищет, бормоча себе под нос невнятные обрывки фраз. Бьйорк обратил на меня внимание и отошёл на два шага назад.
— Хиггсон, мы так и не договорили в зале, — почему его взгляд так и кричит о том, что он не доверяет мне?
— Не договорили? И о чём же мы не договорили… Шальц…
— О речи, которую ты выслушал от меня до того, как сообщил по моей просьбе всем о смерти времени, — тут что-то опять не так…
— Да какая уже к чёрту разница? Да и не помню я уже этого… Слишком… Раз уж времени теперь нет, то и сказать, что прошло его много — не могу, а по-другому и не сказать! Насколько же всё запутано стало после твоего открытия… Стало слишком сложно находить ориентиры, слишком сложно держать равновесие в этом шаре пустоты… Твоя чёртова «истина», словно какой-то вирус, лишила нас последних точек опоры! Ты, чёрт возьми, причина потери веры! Это ты во всём виноват… Да… Ты…
Хиггсон… Что же такое творится, что ты, уверенный лидер Хроноса, главный учёный, пожалуй, всего человечества, стоишь сейчас передо мной, словно сломленный птенец, прижавший к груди какой-то рваный альбом. Он не смотрит на меня, не смотрит в мои глаза, но пялится в пол, дрожит, как осиновый лист. От величественного Хиггсона, стремящегося к неизведанным граням, остался лишь обычный Бьйорк…