Свободная

О нет.

Я распахиваю глаза и понимаю, что нахожусь в сарае ранчо «Ленивая собака». Я перенеслась не в свою комнату.

А к Такеру.

Это так удивляет меня, что венец слетает, и окружающее меня сияние пропадает. И именно в эту минуту Такер, насвистывая, заходит в амбар с ведром подков. Но стоит ему увидеть меня, как мелодия обрывается, а ведро выскальзывает из его пальцев, приземляясь на ногу, отчего он тут же резко поджимает ее и принимается прыгать на второй ноге.

Бесконечную минуту мы просто смотрим друг на друга. Он останавливается и, расставив ноги, засовывает руки в карманы. На нем одна из любимых фланелевых рубашек в голубую клеточку, которая великолепно оттеняет его глаза. Я мысленно возвращаюсь к нашей последней встрече почти полгода назад, когда мы ездили в Йеллоустон и поцеловались у водопада. На прощание. Такое чувство, что с того момента прошла уже целая жизнь, и в то же время кажется, будто это случилось только вчера. Я все еще ощущаю тот поцелуй на своих губах.

– Что ты здесь делаешь, Клара? – нахмурившись, спрашивает он.

Клара. Не Морковка.

Я не знаю, что ему ответить, поэтому просто пожимаю плечами:

– Проходила мимо.

Он фыркает:

– Разве ты живешь не в полутора тысячах километров отсюда?

Похоже, он злится. И от осознания этого все скручивается у меня внутри. Конечно, у него есть множество причин, чтобы злиться на меня. Я бы на его месте просто пылала от ярости. Ведь я многое скрывала от него. А затем оттолкнула, когда ему больше всего хотелось быть рядом со мной. Ох, и не стоит забывать, что я едва его не убила. И поцеловала Кристиана. Думаю, это стало последней каплей. После которой я просто ушла, разбив ему сердце.

Продолжая хмуриться, Такер потирает затылок.

– Нет, серьезно, что ты здесь делаешь? Что-то случилось?

– Нет, – начинаю я, и в моем голосе звучит неуверенность. – Я… Попала сюда случайно. Папа учит меня перемещаться во времени и пространстве. Но по сути это что-то вроде телепортации из одного места в другое. И ему показалось забавным оставить меня, чтобы я самостоятельно вернулась домой. А когда я попыталась это сделать, то оказалась здесь.

Судя по выражению его лица, он мне не верит.

– Понятно. – Он усмехается. – И все? Ты просто телепортировалась сюда?

– Ну да.

Теперь, когда шок от встречи с Такером наконец прошел, меня охватывает раздражение из-за настороженности на его лице. В последний раз он смотрел на меня так, когда мы впервые поцеловались в этом самом сарае, после чего я засветилась, как лампочка, а он понял, что во мне есть нечто потустороннее. Он смотрит на меня как на какое-то странное, неземное существо. Словно я не человек.

И мне это не нравится.

– А во времени перемещаться у тебя уже получается? – потирая шею, говорит он. – Может, вернешься минут на пять назад и предупредишь меня, чтобы я не ронял ведро с подковами себе на ногу? Кажется, я сломал себе палец.

– Я могу исцелить тебя, – не задумываясь выпаливаю я и делаю шаг вперед.

Он поспешно отступает назад и вскидывает руку, чтобы остановить меня.

– Призвав венец? Нет, спасибо. От этого меня начинает тошнить.

Мне больно слышать это от него, потому что я чувствую себя каким-то уродцем. Видимо, он решил вернуться к своему старому амплуа и вновь вести себя как придурок. И мне особенно, до боли ненавистно, что я прекрасно знаю – на самом деле он далеко не придурок. Но Такер готов нацепить эту маску для меня, ведь я причинила ему боль, и ему хочется оттолкнуть меня подальше, потому что одно мое появление вновь всколыхнуло его злость.

– Так ты пыталась вернуться домой, в Калифорнию? – интересуется он, выделяя слова «домой» и «Калифорния». – А оказалась здесь. И как же это получилось?

Я встречаюсь с ним взглядом и вижу в его глазах вопрос, который он не решается мне задать.

– Видимо, не повезло, – отвечаю я.

Такер кивает и наклоняется, чтобы подобрать рассыпавшиеся вокруг его ног подковы, а затем выпрямляется.

– Ты собираешься провести вечер здесь? – угрюмо спрашивает он. – Потому что у меня еще много дел по дому.

– Ох, прости, что отрываю тебя от работы, – парирую я.

– Загоны не вычистятся сами. – Он хватает лопату и протягивает мне. – Но ты всегда можешь мне помочь. Вдруг работа на настоящем ранчо заставит твое маленькое сердечко биться чаще.

– Нет, спасибо, – говорю я, обозлившись на то, что он обращается со мной как с какой-то городской фифой.

Меня охватывает отчаяние. А затем гнев. Я не ожидала, что увижу Такера снова. И что он все так усложнит.

«Ну, что ж… Он сам этого захотел», – думаю я.

– Я могу переместиться прямо сейчас, но для этого придется призвать венец, так что тебе лучше выйти отсюда, – выпаливаю я. – Мне бы не хотелось, чтобы тебя стошнило на твои ботинки.

– Хорошо, – отвечает он. – Только постарайся не ошибиться в этот раз.

– Постараюсь, – бормочу я, не придумав ответа получше.

И, дождавшись, когда он выйдет из амбара, призываю венец, чтобы перенестись подальше. Уже не важно куда.

6

Поймать на крючок

Одно можно сказать наверняка: мой брат – обжора. Кажется, будто его желудок размером с ведерко, в которое легко помещается четыре блина, три омлета, картофельные оладьи, пшеничный тост, три полоски бекона, три сосиски и литр апельсинового сока. Мне не по себе уже оттого, что я смотрю, как он поедает все это.

– Что? – спрашивает он, заметив мой взгляд. – Я проголодался.

– Понятно.

– Просто все такое вкусное. А я в последнее время питаюсь одной пиццей.

Ох, еще одна подробность о жизни Джеффри. Вот почему я встречаюсь с ним. Чтобы подбирать те крохи, которыми он иногда делится. Кусочки головоломки. Из которых я складываю картину его жизни.

– Пиццей? – беззаботно переспрашиваю я. – Чем тебе не угодила пицца?

– Я работаю в пиццерии. – Он поливает сиропом последний блин. – И этот запах, кажется, пропитал всю мою одежду.

Брат наклоняется вперед, чтобы я могла понюхать его. Что я, конечно же, делаю. И мне в нос ударяет аромат моцареллы и томатного соуса.

– И что ты делаешь?

Он пожимает плечами:

– Отбиваю чеки. Обслуживаю столики. Принимаю заказы по телефону. Иногда даже помогаю готовить пиццу, если заказов много и повар не успевает. Короче, все, что попросят. Это временная работа. Пока я не пойму, чем действительно хочу заниматься.

– Ясно. А где эта пиццерия? – с улыбкой спрашиваю я. – Может, я загляну как-нибудь туда и закажу обед. И даже оставлю большие чаевые.

– Хитро, – говорит он. – Но я ничего тебе не скажу. Так что расскажи лучше, что происходит с тобой?

Я подпираю подбородок рукой и вздыхаю. Ничего со мной не происходит. Я все еще не пришла в себя после встречи с Такером. И до сих пор не смирилась с мыслью, что в ближайшем будущем мне придется сражаться с мечом. А ведь я никогда не считала себя кем-то вроде Баффи – истребительницы вампиров. Мне предстоит сражаться. И, если видения не врут, за свою жизнь.

– Надеюсь, все хорошо? – всматриваясь в мое лицо, спрашивает Джеффри.

– Скорее запутанно.

Я подумываю рассказать ему о вчерашней тренировке, но решаю этого не делать. Джеффри воспринимает в штыки все, что касается папы. Вместо этого я интересуюсь:

– У тебя еще бывают видения?

Его улыбка исчезает.

– Я не хочу об этом говорить.

Мы с минуту молча смотрим друг на друга. Мне не хочется менять тему, а ему явно не хочется ее обсуждать, потому что он решил игнорировать свои видения. Джеффри больше не желает идти на поводу у Бога. Но все еще испытывает чувство вины каждый раз, когда вспоминает о своем последнем видении, которое привело к не очень хорошим последствиям.

Вот только в глубине души ему хочется поговорить об этом.

– Иногда, – наконец, отведя взгляд, признается он. – Но они бесполезные. И бессмысленные. В них все совершенно непонятно.