Страница 20 из 32
И тогда ощутила под веками огонь.
Она увидела Спир и Федерацию. Увидела пепел и кости, полыхающие и плавящиеся, а к ней двигалась одинокая фигура, прекрасный и стройный юноша с трезубцем в руках.
– Ты просто дура, – прошептал Алтан и бросился к ней, обвил пальцами ее горло.
Она распахнула глаза, села и сделала глубокий вдох, затем выдох, медленно и отчаянно, пытаясь справиться с внезапной волной паники.
И тут поняла, что не так.
На этом корабле у нее не будет опиума.
Спокойно. Успокойся.
Однажды в Синегарде, когда Цзян учил ее закрывать разум перед Фениксом, наставник показал ей способ очищать мысли и проваливаться в пустоту несуществования. Цзян научил ее представлять себя мертвой.
Тогда она избегала этих уроков. Сейчас постаралась их вспомнить. Рин заставила себя проговорить мантру, которую Цзян заставлял ее произносить часами. «Пустота. Я ничто. Я не существую. Я ничего не чувствую. Я ни о чем не сожалею… Я песок, я пыль, я прах».
Ничего не вышло. Через спокойствие все равно прорывалась паника. Покалывание в пальцах усилилось, как будто в них впивались ножи. Рин горела, каждая частичка ее тела мучительно полыхала, и отовсюду доносился голос Алтана:
«На моем месте должна была быть ты».
Она метнулась к двери, пинком отбросила стул в сторону и как была босиком побежала в проход. В глазах пульсировала боль и вспыхивали искры.
Она прищурилась, всматриваясь в полутьме. Нэчжа сказал, что ее каюта в конце прохода… Значит, здесь, наверное… Она забарабанила по двери, пока та не приоткрылась.
– Рин? Что ты…
Она схватила Нэчжу за грудки.
– Где ваш лекарь?
Он вскинул брови.
– Ты ранена?
– Где он?
– На первой палубе, третья дверь справа, но…
Рин не дождалась окончания фразы и помчалась к трапу. Она услышала за спиной шаги Нэчжи, но ей было все равно, главное сейчас – раздобыть немного опиума или лауданума – чего угодно.
Но лекарь не впустил ее к себе. Он загородил дверной проем, положив одну руку на косяк, а другой стиснув ручку.
– Приказ наместника, – сказал он, как будто ожидал ее прихода. – Я не должен тебе ничего давать.
– Но мне нужно… Боль… Я не могу ее выносить, мне нужно…
Лекарь начал закрывать дверь.
– Придется тебе как-нибудь справиться.
Рин всунула ногу в щель.
– Хотя бы чуть-чуть! – взмолилась она. Как бы жалко это ни звучало, но ей нужен был опиум, хоть что-нибудь. – Прошу вас!
– У меня приказ, – отчеканил он. – Ничем не могу помочь.
– Да чтоб вам всем провалиться! – выкрикнула Рин.
Лекарь вздрогнул и захлопнул дверь, но Рин уже бежала в обратном направлении, шаги гулко отдавались по палубе.
Она выбралась на верхнюю палубу, подальше от всех. Зловещие воспоминания, которые она так старалась подавить, впивались в мозг осколками стекла, кусочки мозаики ярко вставали перед глазами – трупы в Голин-Ниисе, трупы в исследовательской лаборатории, трупы на Спире, а еще солдаты, все с лицом Широ, они скалились в усмешке, отчего ярость Рин все росла и росла…
– Рин!
Ее наконец догнал Нэчжа и схватил за плечо.
– Что происходит?
Она развернулась.
– Где твой отец?
– Кажется, встречается со своими генералами, – запинаясь, ответил Нэчжа. – Но я не…
Рин оттолкнула его. Нэчжа хотел схватить ее за руку, но Рин увернулась и бросилась бежать по коридору и вниз по трапу, к каюте Вайшры. Она дернула за ручку – заперто. Тогда Рин яростно замолотила по двери ногой, пока ту не открыли.
Увидев ее, Вайшра ничуть не удивился.
– Господа, – сказал он, – оставьте нас наедине, будьте добры.
Все находящиеся в каюте молча встали со своих мест. Никто не взглянул на Рин. Вайшра запер дверь и обернулся.
– Чем могу быть полезен?
– Вы приказали лекарю не давать мне опиум.
– Верно.
– Мне он нужен… – произнесла она дрогнувшим голосом.
– О нет, Рунин. – Вайшра покачал пальцем, словно журил малое дитя. – Совсем забыл об этом предупредить. Это условия твоей службы у меня. Я не терплю в армии опиумных наркоманов.
– Я не наркоманка, я просто…
Голова снова раскололась от очередной волны боли, и Рин зажмурилась.
– Если ты будешь под кайфом, от тебя нет проку. Ты нужна мне трезвой. Мне нужен человек, способный проникнуть в Осенний дворец и убить императрицу, а не какой-то одурманенный опиумом мешок дерьма.
– Вы не понимаете, – сказала Рин. – Если я не приму наркотик, то спалю всех на этом корабле.
Вайшра пожал плечами.
– Тогда мы выбросим тебя за борт.
В ответ Рин просто тупо уставилась на него. В этом не было никакого смысла. Как он способен оставаться таким раздражающе спокойным? Почему не съеживается, трясясь от ужаса? Ведь именно так должно быть – она угрожает и получает желаемое, как всегда случалось до сих пор.
Почему он ее не боится?
В отчаянии она начала умолять:
– Вы не представляете, какая это боль. Он у меня в голове… Бог постоянно у меня в голове и мучает меня…
– Это не бог. – Вайшра подошел к ней ближе. – Это гнев. И твой страх. Ты впервые увидела сражение и с тех пор не можешь успокоиться. Постоянно боишься. Тебе кажется, что все хотят причинить тебе боль, и сама желаешь, чтобы они этого хотели, потому что так ты получишь повод ответить. Это не проблема спирцев, такое случается со всеми солдатами. Опиумом это не излечить. Убежать от этого невозможно.
– Тогда что…
Вайшра положил руки ей на плечи.
– Прими это как данность. И борись.
Как он не понимает, что она пыталась? Он думает, это легко?
– Нет, – сказала она. – Мне не нужны…
Вайшра наклонил голову в сторону.
– Что значит «нет»?
Язык еле ворочался во рту у Рин. Она вспотела, капельки пота выступили на ладонях.
– Хочешь оспорить мои приказы? – повысил голос Вайшра.
– Я… – судорожно выдохнула она. – Я не могу… Не могу это побороть.
– Ох, Рунин. Ты не понимаешь. Теперь ты мой солдат и выполняешь приказы. Если я велю тебе прыгнуть, ты можешь лишь спросить, на какую высоту.
– Но я не могу, – раздраженно повторила она.
Вайшра поднял левую руку, посмотрел на свои пальцы и влепил Рин пощечину.
Она отшатнулась, скорее от неожиданности, чем от силы удара. Боль она не почувствовала, только резкое жжение, словно в нее ударила молния. Рин поднесла палец к губе и увидела на нем кровь.
– Вы меня ударили, – опешила она.
Вайшра схватил ее за подбородок и поднял ей голову. Рин была слишком ошеломлена, чтобы злиться. Но она испугалась. Никто прежде не осмеливался вот так с ней себя вести. Уже очень давно до нее никто не дотрагивался.
После Алтана.
– Мне уже доводилось усмирять спирцев. – Вайшра провел по ее щеке большим пальцем. – Ты не первая. Землистый цвет кожи. Запавшие глаза. Ты убиваешь себя опиумом. Кто угодно это заметит. Знаешь, почему спирцы умирали молодыми? Вовсе не из-за пристрастия к постоянным войнам и не из-за своего бога. Они губили себя опиумом. Сейчас, думаю, тебе осталось не больше полугода жизни.
Он с такой силой вонзил пальцы ей в кожу, что Рин охнула.
– Я положу этому конец. Больше никакого опиума. Можешь накуриваться до смерти, когда выполнишь то, что мне от тебя нужно. Но не раньше.
Рин в растерянности уставилась на него. По лицу начала растекаться боль, поначалу легким жжением, а потом запульсировала в щеке. Из горла чуть не вырвался всхлип.
– Но мне так больно…
– Ох, Рунин. Бедняжка Рунин. – Вайшра смахнул волосы с ее глаз и наклонился ближе. – Наплюй на боль. Нет ничего такого, с чем не справилась бы дисциплина. Ты способна изгнать Феникса. Твой разум сам построит линию обороны, ты еще этого не сделала только потому, что предпочла опиум как более удобный способ.
– Потому что мне нужно…
– Тебе нужна дисциплина. – Вайшра задрал ей голову еще выше. Тебе нужно сосредоточиться. Укрепить разум. Я знаю, ты слышишь крики. Научись с этим жить. Алтан же как-то сумел.