Страница 45 из 55
После пятого урока мы отпросились у завуча, сказав, что у нас репетиция перед дискотекой. Вчера я предупредил Серёгу, чтобы во вторник он заранее отпросился с уроков пораньше, так как нам было необходимо дописать три песни к двум уже практически готовым песням про невест. Поэтому мы заскочили домой, быстро переоделись, взяли всё необходимое и поехали к Серёге. Три песни мы записали за два с половиной часа, а две свадебные вообще за час, потому, что мы их уже исполняли в «Праге». Потом поехали к Ситникову в ВААП. Василию Романовичу я заранее позвонил и сообщил о нашем приезде.
Солнышко я опять оставил в буфете, потому, что она захотела есть и ей было неинтересно слушать наши специфические разговоры. Все в агенстве нас уже знали в лицо и поздравляли с успехом наших песен в Англии. Ситников лучился довольством. Он хвалил, предлагал чай и обещал всякие блага. Когда он узнал, что я принес ещё две песни на английском, то вообще расплылся в улыбке, хотя казалось, что шире улыбаться было уже невозможно. Ещё он обрадовал, что мои комиссионные теперь составляют уже десять процентов. Он сразу позвонил в офис EMI с новостью о ещё двух новых песнях «Демо» и англичане предложили встретиться через два часа. За это время, пока мы разговаривали, зарегистрировали наши новые песни, только были проблемы со словом «раздеваться» в песне «How do you do». Решили так, что её тоже зарегистрируют, но на радио эту песню пока не пустят.
Тут неожиданно прибыл фельдъегерь и привёз пакет для меня, сказав, что у него приказ дождаться ответа на месте. Догадаться было не трудно, откуда он. Я немедленно вскрыл пакет и сказал, что сейчас же напишу ответ. На листе было напечатано только два слова: «Кто после?». Ситников смотрел на меня удивлённо. Он понял, что фельдъегерь привёз пакет от Андропова, текст которого ему знать было не положено..
Я взял ручку и отошёл в другой конец кабинета, сел в кресло за журнальный столик и написал:
6(19) декабря 1906 — 10 ноября 1982
12 ноября 1982 года (2(15) июня 1914 —?)
Сложив лист вдвое, я попросил у фельдъегеря новый пакет, положил в него письмо и заклеил. Фельдъегерь опечатал письмо своей печатью на сургуче, отдал честь и отбыл.
— Лучше вам не знать, что там было, — сказал я, предвосхищая возможный вопрос Василия Романовича. — Это слишком серьёзная информация.
— Сейчас куда? — спросил Ситников, что ничего сейчас в его кабинете и не происходило. Да, старая школа. Умеет «держать лицо» в любой ситуации.
— На «Маяк» и назад.
— Добро. Я сам встречу англичан. Если задержишься, то я дам им пока послушать твои песни.
Я забрал Солнышко из буфета и мы поехали к Краснову. Музыкальный редактор радиостанции «Маяк» Анатолий Сергеевич Краснов был у себя. Я передал ему катушку с пятью новыми песнями, сказав, что пятую песню «How do you do» не пропустили из-за одного слова, поэтому ставить её в эфир пока не то, что запретили, а не рекомендовали. Краснов ушёл к звукорежиссерам, а мы с Солнышком остались сидеть в его кабинете.
Тут раздался стук в дверь и вошла… Пугачева.
— Здравствуйте, Алла Борисовна, — поздоровался и привстал я один, так как Солнышко онемела от неожиданности и смотрела на Пугачеву обалдевшими глазами.
— А где Анатолий Сергеевич? — спросила певица.
— Он пошёл решать вопрос по нашим песням.
— А вы кто, такие молодые?
— Мы «Демо», — коротко ответил я.
— Ах вот вы какие! Ваши песни везде крутят, но мало кто вас видел.
— И в Англии нас никто не видел, но первые два места в десятке самых популярных песен уже два дня, как наши.
— Даже так? Лихо, однако. И ты всё сам?
— Да, сам пишу и сам пою. Вот сейчас даже заказы на написание песен стали поступать.
— Ого, ещё и на продажу успеваешь! Молодец. Хорошие?
— У нас все песни хорошие. Сейчас записали две песни под женский голос. Светлана исполнила.
— И за сколько отдаёшь?
— Песни от лучшего певца и композитора Великобритании стоят пять тысяч.
— Ну ты загнул.
— У нас послезавтра диск выходит на «Мелодии» и миньон в Англии на следующей неделе. Так что будут ещё дороже.
— Да, а они у тебя с собой?
— С собой, — ответил я и достал ноты, слова и кассету.
Кассету я поставил в маленький магнитофон Phillips, который я, предусмотрительно, таскал всегда с собой вместе с демокассетой на две песни и нотами к ним. Вот и пригодилась моя предусмотрительность. Тут в кабинет вошёл Стефаночич, муж Пугачевой и сел рядом с Аллой Борисовной. Песни «Позови меня с собой» и «Одиночество» слушали молча. Алла Борисовна переодически заглядывала в ноты, проверяя соответствие звучащего написанному. Я знал, что Пугачёва любит сама проверить всё на пианино или рояле, но ни того, ни другого инструмента в кабинете Краснова не было.
Когда кассета закончилась, Пугачева помолчала секунд десять и спросила, обратившись к мужу:
— У тебя есть с собой десять тысяч?
— Есть, — сказал немногословный Стефанович и достал две пачки новых пятидесятирублёвок в банковской упаковке.
Пугачева протянула мне деньги, забрала себе кассету и ноты.
— Сильно, — сказала Алла Борисовна. — Светлана хорошо исполнила, молодец. Если ещё что-то подобное напишешь, позвони мне.
Стефанович молча протянул мне визитку Пугачевой.
— Хорошо, — ответил я, убирая деньги в сумку. — У нас, пока, визиток нет., но скоро сделаем.
Вернувшийся Краснов расцеловался с Пугачевой и пожал руку Стефановичу. Потом сказал нам, что с песнями всё в порядке и попросил нас подождать его в буфете, он нас потом найдёт. Я был рад пойти поесть, потому что ещё не обедал.
— Андрей, — ошарашенно глядя уже на меня, сказала Солнышко, — ты продал свои песни самой Пугачёвой?! Вот это да. Да ещё за десять тысяч! Теперь мы богаты!
— Солнышко, — поцеловав девушку, сказал я, — мы с тобой такие же звезды, как и Пугачева. Скоро и при виде тебя будут замирать. Привыкай.
В буфете я набросился на еду. Минут через десять к нам подсел Краснов и сообщил:
— Есть предложение от уважаемых людей провести ваш концерт в ДК им. Горбунова в субботу в семь часов. Будут директора рынков, магазинов с жёнами. В общем, все денежные люди столицы. Они уже наслышаны о вашем успешном выступлении в «Праге» и тоже хотят вас послушать. Предлагают семь тысяч за трёхчасовой концерт с антрактом. Как вы?
— Мы согласны, — немного подумав, ответил я. — Всю сумму перед концертом пусть передадут мне, как в прошлый раз.
— Уже обговорили. Теперь по администратору. Есть один опытный, работал с двумя ВИА в Ленинграде. Знает хорошо всю эту кухню.
— Понял. У нас сейчас цейтнот. Предлагаю ему с нами встретиться перед концертом в субботу в шесть прямо в ДК и мы всё обсудим. Заодно на наше выступление посмотрит.
— Хорошо, я ему передам. Зовут его Александр Самуилович Вольфсон.
— С ним всё понятно. Спасибо вам за помощь. Я ваш должник.
— И ещё, — сказал Краснов. — Со мной связались с телевидения и пригласили вас завтра в среду на семь вечера на запись в Останкино. Вот телефон главного редактора музыкальных телепрограмм «Останкино». Сегодня обязательно позвони и подтверди, что будете.
— Ещё раз спасибо. Мой долг вырос в два раза.
— Сочтёмся. До свидания, Андрей, до свидания, Светлана.
— До свидания, Анатолий Сергеевич.
И мы рванули опять в ВААП. Солнышко всю дорогу ликовала, целовала меня и хвалила за то, как я быстро всё уладил. Я же пообещал, что сегодня устрою ей денежный дождь.
— Это конечно здорово, но потом купюры собирать неохота, — ответила Солнышко. — А в чём мы на телевидении выступим?
— Сейчас получим деньги за песни и заедем в «Березку» за шмотками, — уверенно заявил я, хотя с песнями ещё ничего не было решено. Но я очень надеялся, что всё сложится удачно для меня.
В ВААПе англичан ещё не было и мы успели выпить чаю и спокойно пообщаться. Англичане были, как всегда, пунктуальны и пришли в том же составе, как и прошлый раз. Сразу сообщили, что наши две песни бьют все рекорды по популярности в Англии. В барах и ресторанах их уже начали исполнять другие группы, поэтому скоро пойдут авторские. Раз в неделю они будут переводить эти суммы нам на валютный счёт в ВААПе. Затем они очень внимательно прослушали мои песни, даже, можно сказать, придирчиво. Несколько раз просили перемотать, но, в результате, остались довольны. Цену за права на продвижение на западе обеих моих песней, в связи с ростом популярности нашей группы, нам удалось поднять на двадцать тысяч фунтов, и теперь мои кровные выросли почти до восемнадцати тысяч чеков. Это было очень серьёзно.