Лояльный мужчина (ЛП)

Получилось не особенно хорошо в основном потому, что секс казался мне чем-то испорченным, прочным из-за выходок моей матери и ее трахающихся приятелей, которые пытались то же самое проделать со мной, и парней в средней школе, которые были настоящими придурками. К сожалению, мой парень, с которым я встречалась, был также молодым. Он был очень хорош собой (определенно Десятка, с точки зрения внешности, но после того, как я отдала ему свою девственность, он оказался в этом смысле — Единицей и Пять Десятых). Он три месяца выжидал этого момента, и сказать, что он был разочарован и бесчувствен, было бы преуменьшением. Он был просто взбешен, высказал мне не очень приятные слова, находясь еще со мной в постели, потом ушел, и я больше никогда о нем не слышала.

Излишне говорить, что после этого я уже не горела желанием снова попробовать заняться сексом, пока не появился Дестри, который предоставил мне еще один шанс.

Поначалу Дестри был очень терпеливым, и это стало одной из причин, почему я осталась с ним, хотя в большинстве другом он был придурком. Он был старше моего первого бойфренда и, казалось, получал настоящее удовольствие, добиваясь меня. Учитывая, что мой первый опыт был дерьмовым, ему потребовалось еще больше времени, чтобы затащить меня в свою постель (четыре с половиной месяца). Оказавшись в постели, он был терпеливым, мне казалось, даже понимающим, также мне казалось, что ему нравилось меня учить, что послужило одной из причин, почему я осталась с ним. Я частенько смущалась и робела, но это не значит, что я не училась у Дестри и не получала удовольствия от секса. Получала, просто недостаточно быстро училась.

Поэтому он вскоре потерял терпение быть моим учителем, когда мои ответы перестали его удовлетворять, и я не была готова попробовать что-то новое, что вызывало у меня дискомфорт.

Он порвал со мной еще до того, как я созрела для чего-то нового.

После этого я никогда особо не задумывалась о сексе. Не то чтобы секс пугал меня, просто у меня не было парня, поэтому мне и не нужно было об этом думать.

Только теперь я поняла, почему мои ответы не удовлетворяли Дестри.

Потому что Дестри был не только плохим учителем, но и полным дерьмом в постели.

И я поняла это, потому что Митч не был дерьмом в постели. Митч был нежным и проницательным. Митч не прилагал особых усилий к сексу, просто естественно направлял наши желания, и туда, куда он их направлял, это было чертовски сенсационно.

А это означало, что ему даже не нужно было пытаться меня чему-то учить. Мне не нужно было особенно сильно думать что и как. Мне не нужно было даже пытаться об этом задумываться. Просто Митч направлял меня, и было видно, что это происходило без особых усилий, и я понимала это, потому что сама кончала без особых усилий.

Дважды.

Дважды, да еще как!

Все это означало то, что мы только что разделили с Митчем, было просто потрясающе. Было чем-то очень красивым. Прекрасным.

Это было так удивительно, красиво и прекрасно, что впервые в жизни я застряла в реальном мире, застряла в мире Митча. И мне здесь очень нравилось, поэтому я закрыла глаза и улыбнулась.

Затем распахнула глаза и улыбка исчезла.

Я заставила ждать своего первого парня три месяца. Дестри — четыре с половиной.

Митча…

Я начала считать.

О Боже!

Наше первое настоящее, официальное свидание состоялось только вчера.

А утром я занималась с ним сексом!

ОмойБог!

На меня нахлынуло отчаяние, вымывая послевкусие великолепного секса с Митчем, и я как по волшебству услышала, как заурчала вода в туалете, перекатившись на кровати и потянувшись за ночнушкой на полу. Я села, пытаясь натянуть ее на себя, почувствовав, как матрас на кровати прогнулся, Митч опустился на кровать.

Боже.

Я сидела к нему спиной, натягивая ночнушку, успела только опустить ее до талии, когда он обнял меня, я невольно подалась телом назад.

Врезавшись в его твердую как стена грудь, он прошептал мне на ухо, повалившись на бок и увлекая за собой.

— Пустая трата времени, милая. У меня выходной, Пенни отвезет детей в школу. У нас есть время повеселиться до того, как нужно забирать их из школы, и мы потратим это время на лучшее занятие, и как бы ни была хороша твоя ночнушка, она тебе не понадобиться. — Мы упали на матрас и подушки, он обхватил меня другой рукой, нежно прикусив плечо, потом его голова опять оказалась у меня на шее, он закончил: — хотя я покормлю тебе овсянкой, чтобы восстановить силы, но тебе придется надеть мою рубашку.

У меня появилось щекотание в животе.

— Митч…

— Кроме того, тебе следует знать, что есть мы ее будем в постели.

И в животе началась вторая волна щекотания!

Вот черт побери.

— Митч!

Он отодвинулся, перевернул меня на спину, затем пристроился на мне, улыбаясь и глядя сверху вниз.

Боже, как же он был красив!

— Что? — спросил он.

— Я не такая, — заявила я, и его улыбка немного померкла, и он моргнул.

Затем повторил:

— Что?

— Я не такая, — повторила я. — Я знаю, что тебе может так показаться, у нас было первое свидание только вчера, и мы... сегодня уже в постели, но я не такая. У меня было всего два любовника. С первым я встречалась три месяца до того, как... ну, ты понимаешь... и с Дестри, первый и второй оказались вроде как ... придурками, я встречалась четыре с половиной. Не знаю, что со мной произошло, но ты должен знать, что я не такая.

Митч приподнялся на локте, другой рукой, прижав меня к матрасу, он не двигался и не отводил от меня глаз даже, когда я уже замолчала.

Поэтому я решила продолжить, решила показать, что говорю правду и искренне, подняла руку, положив ее на грудь, приподнялась, уперевшись на локоть, прошептав:

— Мне необходимо, чтобы ты знал это.

Он молчал, даже не пошевелился.

— Для меня очень важно, чтобы ты это понимал, — продолжала я.

Ни малейшего движения с его стороны и ни единого звука. Его глаза были устремлены на меня, казалось, что он о чем-то глубоко задумался. О чем именно, я понятия не имела, поскольку он продолжал молчать, но о чем бы он не думал, видно для него это было важно.

Но также мне было важно сказать ему то, что я уже сказала, поэтому обхватила его за шею, сжав пальцы, все еще шепча:

— Это важно.

Наконец он заговорил, и когда заговорил, только и сказал:

— Милая, заткнись.

Я моргнула.

Затем спросила:

— Что?

— Заткнись.

— Заткнуться?!

— Ага.

Я почувствовала, как мои брови сошлись вместе.

— Я говорю тебе важные вещи, а ты говоришь мне заткнуться?

— Ага.

Я открыла рот, но ничего не сказала, потому что Митч наконец зашевелился. И зашевелился он — обе его руки сомкнулись вокруг меня, он перекатился на спину вместе со мной, я выпрямилась и села на него сверху, мне снова пришлось его оседлать. Его руки разжались вокруг меня, одной он с силой ухватил меня за бедро, другая потянулась вверх, обвившись вокруг моей шеи, и три пальца оказались в моих волосах, он наклонил мою голову к себе.

Затем заговорил:

— Хорошо, я должен объяснить все правильно, чтобы моя мысль дошла до тебя, и ты не переврала ее и не додумала, как ты каким-то образом умудрилась решить, что я подумал на одну гребаную секунду, что ты такая, так что слушай.

Ой-ой.

Теперь я поняла, что он решил, что это для меня было важно.

Прежде чем я успела полностью отдаться растущей паники и додумыванию, Митч продолжил:

— Учитывая время, что я наблюдал за тобой, пока ты была с этим придурком, и хотел тебя, мы говорим о двух годах, Мара, двух ... чертовых... годах, которые мне потребовались, чтобы раздеть тебя и уложить в свою постель. Милая, я думаю, ты можешь быть абсолютно уверена, что это в значительной степени означает, что ты «не такая».

Я уставилась на него, думая, что это правда.

Вроде бы.

— Но мы же...

Он покачал головой, и его рука сжалась так же, как и пальцы в волосах, и я замолчала.