Страница 27 из 48
В этот момент я почувствовала, как ступни обжигает огонь, но не преисподней, а желания. А потом снова взяла себя в руки. Есть всего несколько вещей, которые я не могу сделать, вне зависимости от того, насколько они горячи. Например, я не могу заниматься сексом в церкви. Особенно на похоронах. Не говоря уже о том, что я сама их организовала.
Поэтому яростно набрала текст.
Я: Достаточно. Не сейчас. Поговорим позже.
К.: Ладно. Только надень юбку. Хочу по дороге трахнуть тебя пальцами.
Господи-боже, этот мужчина неумолим. Вместо ответа я отключила телефон, покончив с искушением. И осторожно вернулась в зал. Взглянув на алтарь, заметила разочарованное лицо Иисуса на массивном витражном стекле.
— Мне очень жаль, — пробормотала ему.
Несколько человек на скамье передо мной с любопытством обернулись. Пытаясь сохранить лицо, я быстро добавила:
— Да, я очень, очень сожалею о вашей утрате.
Одна из женщин покачала головой, словно искренне прониклась моими словами. Когда они отвернулись, я закатила глаза и вздохнула.
В этот момент ко мне присоединился Тодд.
— Ты в порядке? — поинтересовался он.
— Все нормально. А что?
— У тебя лицо красное и ты, кажется, запыхалась.
— Все нормально, — повторила я.
Как же мне хотелось прибить Кетчера! Ладно, по крайней мере, я хотя бы снова смогу его трахнуть. Может, и дважды. Возможно, даже позволю ему побить со мной рекорд в восемь оргазмов.
А потом можно и убивать.
ГЛАВА 10
После похорон миссис Лофтон я на катафалке поехала обратно к бюро, чтобы забрать свою машину. Было уже около четырех и со вчерашнего вечера к нам не приходили посетители, а потому я закрыла офис и похоронное бюро, а затем направилась домой, чтобы подготовиться к свиданию. Точнее, я предполагала, что это свидание. Разумеется, Кетчер не предлагал поужинать, выпить и что там еще обычно делают на свиданиях. Лишь сообщил, что будет ждать, чтобы вместе съездить и проверить зацепку.
О, и еще он хотел трахнуть меня пальцами по дороге. И да, мне определенно не хотелось забывать эту деталь.
Я быстро приняла душ, сделала прическу и макияж. Учитывая, что мы планируем присутствовать на уличной проповеди, я скользнула в шелковую блузку сливового цвета и черную расклешенную юбку до колен. Февральский воздух прохладен, потому пришлось надеть чулки и черные сапоги, а на плечи накинуть черный пиджак.
В дверь позвонили без двух минут шесть, вызвав у Мотауна приступ лая.
— Полегче, мальчик, — приговаривала я, идя по коридору.
Отперев и распахнув дверь, увидела Кетчера, одетого в сногсшибательный темно-синий костюм. Мой взгляд скользнул с его лица на руки, в которых вместо полагающегося букета цветов находилась книга.
Я скрестила руки на груди и улыбнулась.
— Собираетесь вручить мне книгу, агент Мейнс?
Он усмехнулся.
— Не совсем. Я хотел сделать приятное и подарить цветы, но подумал, что работая в похоронном бюро, ты, должно быть, устала от их запаха.
От его проницательности и заботы у меня отвисла челюсть. Раньше всякий раз, когда мужчины дарили мне цветы, я просто улыбалась и говорила «спасибо». Правда заключается в том, что тошнотворно-сладкий цветочный запах так сильно ассоциируется с работой, что я ненавижу чувствовать его где-то еще.
— Ты прав, так и есть.
Лицо Кетчера просветлело.
— Я знал, — он протянул мне книгу. — Решил, что это тебе больше понравится.
Взяв ее, я посмотрела на обложку. При виде «Убить пересмешника» в твердом переплете глаза защипало от слез, и я вскинула руку ко рту, уронив при этом книгу.
— Черт! — пробормотала я.
Мы оба наклонились поднять ее и столкнулись лбами.
— Ай! — Черт! — вскрикнули в унисон.
Трясущимися руками я подняла книгу. На глаза вновь навернулись слезы, когда я пробежала пальцами по обложке.
— Это первое издание.
Я оторвала взгляд от подарка и перевела на дарителя.
— Кетчер, это слишком. Я не могу принять.
— Уверен, что можешь.
Протянув ему книгу, я запротестовала:
— Но она стоит кучу денег.
Он махнул рукой.
— Это где-то сотый тираж первого издания. И она даже не подписана. Ты за нее не выручишь, наверное, и сотни баксов.
Переполненная эмоциями, я обняла его за шею и крепко прижала к себе. Потом чуть отстранилась и подарила долгий, чувственный поцелуй. А затем положила ладонь ему на щеку.
— От всего сердца, спасибо.
Он ухмыльнулся.
— Черт возьми, я буду каждый день дарить тебе по книге, если это означает такое внимание.
Я засмеялась.
— У тебя припрятана целая тележка с классикой, чтобы ухаживать за женщинами?
— Не совсем. Бабушка по материнской линии работала библиотекарем в Монровилле.
— Где жил Харпер Ли?
Кетчер кивнул.
— Можно сказать, что она иногда хитрила с копиями.
Я рассмеялась.
— Хочешь сказать, что это свежая копия?
Кетчер взял у меня книгу и открыл на последней странице. Опустив взгляд, прочитала «Собственность библиотеки Монровилля». Я фыркнула.
— Мне снова кажется, что наши бабушки были лучшими подругами.
— Возможно.
— Независимо от того, как ты заполучил эту копию, я очень благодарна.
— Пожалуйста, — с озорной улыбкой он добавил: — почему бы тебе еще раз не продемонстрировать свою благодарность?
Я хлопнула его книгой по груди.
— Хорошая попытка, но у нас есть работа, помнишь?
Он застонал.
— Работа агентом — это сплошной облом.
— Входи. Заберу сумочку, и можем идти.
Кетчер проследовал в коридор, когда приветственный лай заставил его остановиться. Хорошенько рассмотрев несколько угловатого питбуля, мужчина сделал шаг назад.
— Все в порядке. Он не укусит.
Когда Мотаун издал низкое рычание, Кетчер вскинул брови.
— Уверена?
— Абсолютно. Поверь, он ужасный слабак и худшая сторожевая собака. Он просто хочет зализать тебя до смерти.
С опаской в глазах он вошел внутрь. Протянул Мотауну руку, чтобы тот обнюхал ее. Но вместо этого пес принялся слюнявить и облизывать Кетчеру ладонь. Мужчина ухмыльнулся.
— Думаю, я ему понравился.
— Ага. Ты бы понял обратное.
— Ты же говорила, что он плохой охранник.
— Так и есть. Когда ему кто-то не нравится, он просто писает ему на ногу и уходит.
— Хотелось бы мне тоже так иногда делать.
Я рассмеялась и пошла в гостиную. Взяв сумочку, вернулась и увидела Мотауна на седьмом небе от счастья — Кетчер чесал ему за ушком.
— Знаешь, никогда не представлял тебя с подобной собакой.
— Почему же? — поинтересовалась я.
— Во-первых, ты больше похожа на кошатницу.
Я фыркнула и закатила глаза.
— Потому что мне тридцать, я одинока и становлюсь сильной и независимой с сорока кошками?
— Нет. Совсем нет. Просто ты кажешься той, кто любит маленьких, приятных созданий.
— В Мотауне может и восемьдесят фунтов, но он очень милое существо.
— Ага, все же я не могу представить тебя с питбулем, который выглядит так, словно его пропустили через центрифугу.
— Так и есть. Когда он стал ошиваться вокруг похоронного бюро, я отвезла его к ветеринару. Она подтвердила, что пса использовали в качестве приманки на собачьих боях.
Кетчер злобно нахмурился.
— Ублюдки.
— Будь моя воля, я бы каждому, кто посещает собачьи бои, пулеметом отстреливала яйца.
Хохотнув, он произнес:
— Полегче, Терминатор.
Я немного смутилась.
— Простите. Я склонна жестоко относиться к людям, которые причиняют боль животным, детям и пожилым людям.
— Не извиняйся. Я полностью согласен по поводу пулеметного обстрела по гениталиям уродов. Просто непривычно видеть такую ярость от тебя, — он провел большим пальцем по моей щеке. — Это немного пугает, но в то же время сексуально.
Я улыбнулась.