Проклятие княжеского рода

Прасковья взобралась на свою лошадь и по тропе помчалась в обратную сторону. Вскоре она повстречала группу царских придворных и, сообщив им о трагедии, сопроводила к пострадавшему.

Бедолаге помогли, водрузив на лошадь, осторожно повезли в лагерь, где находился лейб-медик. Прасковья Григорьевна сопровождала печальную процессию.

– Вы моя спасительница, – попытался завязать разговор пострадавший.

Он внимательно рассмотрел обнаружившую его наездницу и нашёл её весьма привлекательной.

– Вас мне послало само провидение.

– Ах, полно.

Однако раненый не унимался, рассыпая благодарности и восхищения в адрес юной княжны.

Слушая незнакомца, Прасковья отметила у него наличие прибалтийского акцента. Видимо, он был одним из многочисленных курляндцев, выехавших в Россию в свите любимца императрицы камергера Эрнеста.

– Вы состоите в свите его превосходительства камергера Эрнеста, – попыталась подтвердить свою догадку княжна Мамаева.

– Ах, извините фрау, видимо, я так сильно ударился головой, что совершенно позабыл представиться.

– Не наговаривайте на себя.

– Это моя оплошность. Вы вправе, моя милая спасительница, считать меня грубым необразованным мужланом.

– Полно вам.

– Я барон Густав, подполковник лейб-гвардии и командир гвардейского Измайловского полка. Я действительно состою в свите его превосходительства камергера Эрнеста, поскольку он мой старший брат.

– Я рада была помочь родственнику такого важного вельможи, – последние слова Прасковья произнесла с лёгкой усмешкой.

– Позвольте и мне узнать ваше имя, – не обращая внимания на тон собеседницы, спросил барон Густав.

– Я фрейлина ея высочества великой княжны Елизаветы Петровны светлейшая княжна Прасковья Григорьевна Мамаева, – официально представилась княжна.

– Вы дочь генерал-аншефа князя Мамаева?

– Да.

– Я очень уважаю вашего батюшку князя Григория Николаевича, он верный слуга государыни императрицы.

– Мы все царские слуги.

– Я ваш должник княжна и вы вправе просить у меня любую награду, – гордо заявил гвардейский подполковник.

– Ах, оставьте барон, мне ни чего не нужно.

– Но всё же, – настаивал Густав.

Вместо ответа Прасковья Григорьевна пришпорила лошадь и поскакала вперёд кавалькады, отыскивать членов великокняжеской свиты. К обеду добравшись до лагеря, она даже не поинтересовалась состоянием подполковника, совершенно забыл о нём. Единственно она в приукрашенном виде рассказала о своих приключениях Елизавете Петровне и великокняжеским фрейлинам, чтобы их развеселить. Все дружно посмеялись над неуклюжестью курляндца.

– Говорят, что Эрнест и его бедолага братец, служили в Курляндии при герцогской конюшне, – смеясь, заметила великая княжна. – А с нашими лошадьми не могут управиться.

– Тут не Курляндия, а матушка Россия. Наши лошади хорошо откормлены, нечета хилым курляндским клячам, – вторили своей патронессы её придворные.

Между тем после обеда охота продолжилась. Прасковья Григорьевна вновь верхом скакала по лесу, лугам и оврагам, преследуя затравленных животных.

К вечеру, когда уставшие и довольные участники охоты возвратились в лагерь, для них прямо на лугу были накрыты столы. Все были голодны и нуждались в хорошем ужине. Вино, фрукты и зажаренное на вертелах мясо, добыча охотников, с большим аппетитом поглощались придворными. Всюду слышался смех и рассказы охотников, старавшихся перекричать друг друга, делясь своими впечатлениями.

Прасковья в окружении великокняжеских свитских наслаждалась яствами, когда к ней подошёл её брат князь Борис.

– Прасковья Григорьевна, мне нужно с вами поговорить, – строго объявил княжич Мамаев.

– Что ты Боренька?

– Как прошла охота?

– Великолепно.

– Говорят, у тебя случились серьёзные приключения?

– О чём ты?

– Ты мне ни чего не расскажешь?

– Я тебя не пойму, – растерялась княжна.

– Отойдём, прошу, это важно.

– Хорошо, пойдём.

Борис взял сестру под руку и повёл к шатрам, расставленным для ночлега придворных, подальше от застолья. Княжич молчал и решился заговорить, лишь убедившись, что ни кто не сможет услышать разговора.

– Прасковья, я слышал, ты спасла барона Густава.

– Ах, право пустяки.

– Почему ты мне ни чего не рассказала?

– Я и забыла об этом.

– Ты знаешь, кто этот Густав?

– Кажется, он командует гвардейским полком.

– Он не просто гвардейский полковой командир, таких много, – нервно дёргал руку сестры Борис. – Он родной брат камергера Эрнеста.

– Мне это известно.

– А тебе известно, что Эрнест так близок к государыне, что фактически стал первым вельможей в стране. Царица выполняет все его капризы. Она сама управлять государством не в состоянии и отдала все бразды в руки своего любимчика. Эрнест фактически управляет Россией. Это тебе известно?

– Мне то, что за дело? – недоумевала княжна.

– Тебе может быть, и нет до него ни какого дела, хотя зря ты так беспечна, но мне дело есть,– досадовал князь Борис.

– Что тебе нужно?

– Я слышал, ты приглянулась барону Густаву.

– Неужели, какая радость, – развеселилась Прасковья Григорьевна.

– Не паясничай, всё очень серьёзно.

– Ты полагаешь, что я выйду замуж за курляндского выскочку. Говорят, что этот Эрнест и его братик конюхи.

– Тише ты, – озираясь по сторонам, цыкнул на сестру Борис Григорьевич. – Ты нас всех погубишь.

– Ты боишься этих конюхов?

– Они в большом фаворе.

– От них несёт конским навозом.

– Государыня, видимо, так не думает.

– Это потому что она долго прожила в Курляндии, и её вкусы деградировали.

– Об этом судить не нам.

– Нет, мы должны влиять на пристрастия наших монархов. Довольно терпеть всяких безродных выскочек на русском троне.

– Да ты бунтарка, – возмутился молодой князь Мамаев. – Тебя нужно держать в крепости.

– Тебе эти курляндцы дороже родной сестры?

– Нет, как можно, – смутился Борис. – Ты моя родная сестра, я тебя люблю и за тебя горы сверну.

– Дай да Бог.

– Но ты, пожалуйста, осторожней. Не навлеки на нас беду.

– Да не трясись, ты же природный русский князь.

– Это да, но бережёного Бог бережёт.

– Измельчало русское дворянство, смотрю я на вас и удивляюсь. Не князья вы, а простые холуи или того хуже. Даже у холопов есть своя гордость. У вас нет. Вы готовы пресмыкаться перед каждым безродным проходимцем. Пропала Русь. Слушать твои речи противно.

– Много ты понимаешь, – обиделся князь Борис.

– Ладно, не станем ссориться. Что ты хотел?

– Будь немного поласковей с бароном Густавом, чего тебе стоит, ради меня. Улыбнись ему хоть разочек.

– Для чего?

– Только Густав может помочь моему продвижению.

– Ты меня совсем заморочил, говори яснее.

– Попроси барона Густава назначить меня к нему адъютантом. Помоги брату, Богом умоляю. Иначе ни как русскому человеку не пробиться наверх. Всё захватили ненасытные курляндцы. Вся власть теперь у них.

– А я что говорила, одна немчура кругом.

– Так помоги мне пробиться наверх. Нужно же нам, русским князьям, занять подобающее место.

– Хорошо, я похлопочу за тебя, хотя мне это и неприятно.

– Благодарю тебя моя родная, – князь Борис, в знак признательности, поцеловал руку сестры.

Настойчивый курляндец

Барон Густав, едва оправившись после падения с лошади, сразу же поспешил навестить свою спасительницу. Угодливые придворные показали шатёр, в котором ночевала княжна Прасковья Мамаева. И ранним утром Густав, считая себя неотразимым кавалером, перед которым не может устоять не одна девица, как бывало не раз, наведался к княжне Мамаевой.

Прасковья занималась своим туалетом, примеряя новый наряд для верховой езды. Барон бесцеремонно вошёл в шатёр, грубо растолкав служанок.

– Что это за вторжение? – возмутилась Прасковья Григорьевна.