Мама

– Миша, мы так ждали твой божественный напиток! Конечно, мы тебя потом отпустим, – смеясь сказала Зина.

– Смотрите, Надюшка там заигралась. Что вы ей подарили? – Вера посмотрела на подруг.

– Куклу с одёжками. Наверное, переодевает.

– Пусть играет пока, она два дня от меня не отходила. Всё хорошо, но я сама себе не принадлежу! Как-то утомительно такое ограничение моей свободы! Хотелось на каникулах порисовать, но эта малышка заняла собой всё пространство дома и наше время! Но, девочки, честно, радости она доставила тоже много! Она так заразительно смеётся! Она такая ласковая! А как она Мишу за бороду трепала, пытаясь её оторвать! Умора! – у Верочки голос звенел от переполнявших её эмоций.

– Да, ты выглядишь помолодевшей, – добавила Зоя. – Говорят же, если в семье рождается последыш, то родители возвращаются в те годы, когда у них появился первенец. И Миша повеселел, а то с его работой мы не видим его улыбающимся! Всё заботы и заботы, уже почти весь седой.

– А вот и я, слышу, обо мне речь зашла!

– Да, ты заметно повеселел! Может, возьмёте ребёнка насовсем? Подумаешь, годы! Разве пятьдесят – это много? – Зина явно подтрунивала, хотя понимала, что Михаил такие шуточки не любит.

– Зина, мы с Верой разберёмся! Давайте, разолью божественный напиток, да побегу. Время летит быстро!

Через некоторое время подруги остались одни.

– Пойду посмотрю, что там Надя делает, а то подозрительно тихо, – Вера встала из-за стола.

– Ты такая беспокойная мамочка всегда была? Или потому что чувствуешь ответственность? – Зина тоже встала. – Я пойду с тобой, хочу пообщаться.

– Ладно, идите, я пока посуду унесу на кухню, – Зоя собрала со стола чашки и тарелки.

Вера приоткрыла дверь в детскую и увидела, что Надя раздела куклу и начала рисовать фломастером на её животе.

– Наденька, а зачем ты рисуешь на куколке? Я же тебе альбомы купила! – Вера подошла и села на корточки.

– А я видела по телевизору, у тёти был рисунок!

– Татуировка?

– Что?

– Надюша, как тебе объяснить, что не у всех тёть есть татуировка. А ты знаешь, что это больно, когда её наносят? Наверное, куколке тоже больно?

– Я не хотела больно! – девочка тут же заплакала.

– Конечно, не хотела! – вмешалась Зина.– Давай мне куклу, я её пойду отмою, и ей не будет больно.

– Ладно, – Надя успокоилась и отдала куклу.

Зинаида пришла на кухню и, вздохнув, обратилась к Зое:

– Нет, я бы не смогла взять чужого ребёнка и потакать ему во всём. Не понимаю я Верочкиного порыва! Им с Мишей нечем было заняться на праздники?

– Зина, наверное, мы сможем её понять, когда наши сыновья женятся и уйдут от нас. Вера очень тоскует по Женечке! Ты же видишь, сколько в ней нерастраченной нежности? А Миша почти всё время на работе. И мне кажется, что той любви, которая у них была когда-то, уже нет и в помине. Привыкли друг к другу, притёрлись, живут по привычке. Иногда она вечером просто места себе не находит!

– А вот и мы! – в кухню вошла Вера с ребёнком на руках. – И о чём вы тут говорили? Секрет?

– Да так, ни о чём. Держи, малышка, свою куклу и больше не делай ей татушку. Поняла? – Зина потрепала ребёнка за щёчку. – Мы уже пойдём по домам, вам скоро собираться в дорогу. А ты только не раскисай, подруга! Всё, что ни делается, всё к лучшему!

– Да, мы с Наденькой тоже так думаем!

Проводив подруг, Вера позвонила мужу.

– Миша, я сейчас соберу вещи, потом переодену малышку и через полчасика можешь подъезжать.

– Хорошо, как скажешь.

Когда Михаил открыл дверь своим ключом, он увидел плачущую Надю и еле сдерживающую слёзы свою жену.

– Что тут у вас произошло?

– Она не хочет ехать в Детский дом. Я ей говорю, что у них там праздник, гости, ёлка и подарки, а она ревёт и ревёт… Я с этим сделать ничего не могу! У меня уже не хватает никакого терпения, я не выдерживаю детского плача!

Миша поднял девочку, вытер ей пальцами слёзы и ласково сказал:

– Мы просто покатаемся на машине! Ты же любишь кататься? Давай-ка пальто наденем, а то на улице холодно. Так, теперь шапочку. Умница! Вер, ты собирай всё остальное, а мы спускаемся.

К Детскому дому машина Николаевых близко подъехать не смогла – все парковочные места уже были заняты, а самые первые были перевязаны лентой, видимо, для высоких гостей. В канун Рождества сам митрополит приезжал поздравлять детей, а с ним мэр и другие чиновники.

– Наверное, мы опоздали? – тревога и чувство невосполнимой потери не покидали Веру с тех самых пор, как они сели в машину. Надюшка продолжала тихонько плакать и постоянно спрашивала:

– Мамочка, а мы приедем ещё к вам в гости?

– Конечно, приедем, – отвечала Вера, чувствуя себя предательницей и лгуньей. Она по своей натуре была честна, не любила в людях лжи и обмана, она считала, что лучше сказать правду, чем обмануть, а потом всё время выкручиваться. Но как она может сказать правду этому маленькому человечку? Правду, что она мама всего-то на два дня…

В детском доме всё было готово для приёма гостей. Весело потрескивали дрова в камине, от него недалеко ребята постарше сделали вертеп, там стояла люлька с младенцем и игрушечные барашки. Стулья расставили ближе к импровизированной сцене. Всё убранство зала Вера окинула одним взглядом, ища глазами воспитательницу Наденьки. Миша решил в мероприятии не участвовать, поцеловал Надюшку и попрощался. Она не хотела его отпускать, а потом вырвалась, забилась в дальний угол и начала снова горько плакать…

Воспитательница Нина Петровна, женщина почти пенсионного возраста, сама заметила Веру, подошла к ней и начала успокаивать:

– Сейчас мы пойдём с Надей в соседний корпус переодеваться, вы не волнуйтесь, проходите в зал, а с Надей я сейчас поговорю. Всё будет хорошо! Не переживайте! А то я вижу, что на вас лица нет… Девочка отходчивая, настроение у неё меняется быстро!

И правда, увидев воспитательницу, Надя успокоилась, помахала Вере ручкой и скрылась за дверью. Тут же началось какое-то оживление, но это директор попросила всех усаживаться и немного подождать – гости вот-вот приедут. Концерт начался на полчаса позже запланированного, по ходу пришлось сокращать номера. Конечно, детки расстроились, но у высоких гостей время было регламентировано, их ждали в следующем Детском доме.

Когда вывели на сцену ангелочков, Наденька тут же увидела Веру, и указывая на неё пальчиком, громко заявила:

– А это моя мама сидит!

Вера покраснела и приложила палец к губам, воспитательница одёрнула малышку и прошептала:

– Надя, помолчи!

Но девочка не хотела молчать, она повернулась к другим ангелочкам и им снова повторила:

– Это моя мама! Не ваша!

Среди делегации присутствовали люди, которые знали Веру Степановну, они почти все разом обернулись и посмотрели удивлённо.

– Потом объясню, – сказала Вера соседу в первом ряду.

Праздник закончился, детям раздали подарки. Надя тут же подбежала к Вере и снова задала вопрос:

– Мамочка, а мы поедем домой?

– Мы сейчас пойдём в другой корпус переодеваться, потом ты покажешь подарки деткам, а я должна поговорить с воспитательницей. Хорошо?

Надя, раскрасневшаяся и счастливая, одетая в белое воздушное платье и с белыми крылышками из перьев, действительно была похожа на ангелочка. Только темноволосого.

– Господи, как же я её оставлю тут? – подумала Вера, взяла ребёнка на руки, укрыла её своей дублёнкой и вышла на улицу. Почему-то между двумя коттеджами, где жили дети, не горел ни один фонарь. Вера на что-то наступила и подвернула ногу.

– Ой, больно!

– Мамочка, почему больно? – Надя крепче прижалась к Вере.

– Что-то под ногу попало… Сейчас дойдём, посмотрю.

Вера еле дошла до коттеджа, опустила ребёнка и попросила её пойти в группу. Сама сняла полу-сапог и увидела на лодыжке опухоль.

– Этого мне только не хватало! – Взяла из сумочки телефон и позвонила Михаилу:

– Дорогой, ты ещё далеко? Подъезжай ко второму коттеджу и возьми с собой аптечку. Я ногу подвернула. Да, болит… И распухает на глазах.