Страница 2 из 34
— Как будет угодно Вашему величеству. — хихикнула Капна, своей иронией вызвав неподдельный гнев монарха, который в ответ на неслыханную дерзость в свой адрес в сердцах ударил кулаком по ручке трона и прогремел цветастыми проклятьями в адрес свалившихся на его голову незваных гостей.
— А вот крыс мы тебе припомним. Ишь ты, горный козёл. — произнёс Гавер, погрозив кулаком из-за портьеры.
— Проваливайте! — рявкнул Конан.
Четверо человек в чёрном исчезли так же бесшумно, как и появились, ни что более не говорило об их недавнем присутствии.
В небольшой комнатке украшенной гобеленами с изображением королевских штандартов и замысловатой фреской, всю мебель которой составлял письменный стол и добрая дюжина стульев, собралось пятеро человек, из которых: его величество король Аквилонии Конан I, канцлер Публий, сенешаль королевства Троцеро, правая рука государя Просперо и командир «Чёрных драконов» Паллантид. Собравшиеся находились в некоторого рода напряжении, вызванном внезапным шагом самодержца, и ожидали слова молчаливой фигуры, восседавшей за письменным столом за изучением целой стопки карт, самые древние из которых были составлены ещё во времена легендарного Эпимитреуса.
— Сердце Аримана похищено. — мрачно выговорил король, отложив в сторону старинный фолиант. — И судя по слухам, направляется в Стигию.
— О, Митра! — единогласно выдохнули собравшиеся. — Этого не может быть!
— Я должен отправиться за ним. — резюмировал Конан, проигнорировав реакцию своих верноподданных. — И заполучить его раньше, чем это сделает Тутхемес или Тот-Амон.
— О, мой король, позволь сопровождать тебя! — вызвался Просперо, хватаясь за рукоять меча и тем самым показывая свою готовность следовать за государем хоть на край света.
— Нет. — коротко бросил Конан. — Вы все нужны мне здесь.
— Но что мы сможем сделать одни? — пожал плечами дородный канцлер. — Как мы скроем отсутствие короля? Государственная политика требует…
— …моего немедленного вмешательства! — перебил его Конан.
Остальные члены тайного совета недоуменно промолчали, ибо истинно военные мужи привыкли выполнять приказы, а не лезть в политику, в которой, откровенно говоря, понимали не больше, чем конюх в кхитайских шелках.
— Паллантид, — обратился Конан к командиру «Чёрных драконов», который своей могучей статью мало чем уступал огромному варвару-киммерийцу, — если потребуется выйти к народу: оденешь мои доспехи и выйдешь с опущенным забралом.
— Будет исполнено, повелитель. — кивнул Паллантид.
— И на какое время, Ваше величество, собирается покинуть нас? — осведомился канцлер.
— Седмиц двенадцать. — небрежно бросил Конан, прикидывая расстояние. — Только Митре одному ведомо, сколько мы проторчим в проклятой богами Стигии!
— Двенадцать седмиц… — медленно выговорил Публий, побледнев.
— Может меньше, может больше. — пожал плечами король. — К Нергалу время! Я должен вернуть камень.
— Мой король, Вы, кажется, сказали «мы«…или… — сделал паузу Троцеро.
— Мои старые друзья. — отмахнулся Конан беспечно. — Я знал их ещё много лет назад, когда был варваром. Мы должны сделать так, чтобы сердце Аримана больше никогда никого не побеспокоило.
— Уничтожить сердце Аримана? — несказанно поразился Публий, глаза которого округлились и полезли из орбит точно у болотной жабы. — Это не под силу даже святому Эпимитреусу…
— Ну, если и не уничтожить, — смягчился в своих прогнозах Конан, — то, по крайней мере, спрятать так, чтобы уже никто до него не добрался.
— Это мало вероятно. — покачал головой Троцеро. — Сердце Аримана всегда, подобно магниту, притягивало к себе зло.
— Надеюсь, я положу этому конец. — несколько самонадеянно заявил король, не сомневаясь в намерениях своих таинственных спутников.
На том собрание и закончилось. Король направился в свои покои, где до наступления темноты мог без так опостылевшей ему дворцовой суеты подготовиться к длительному походу в покрытую древними тайнами страну, лежащую за чёрными водами реки Стикс. Остальные члены тайного совещания, понурившись и опустив головы, побрели по своим делам, полагаясь лишь на волю Митры — благую и совершенную.
По пути в личные покои Конан заглянул к королеве Зенобии, чтобы проститься с любимой супругой и дать несколько напутствий на время своего отсутствия в столице. Королева внимательно и с достоинством выслушала мужа и, хорошо понимая ситуацию, возражать не стала, пожелав ему удачи, скорейшего возвращения и лишь вскользь посетовав на опасность задуманного им предприятия.
Личные покои служили монарху своеобразным арсеналом. Здесь была собрана огромная коллекция самого разнообразного оружия, привезенного в Тарантию со всех стран Хайбории, ибо король понимал в нём толк и был не прочь украсить стены даже самыми необычными на вид образцами. После недолгих колебаний, вызванных огромным поистине королевским выбором, Конан вооружился прямым обоюдоострым мечом немедийской работы и длинным слегка изогнутым ильбарским кинжалом. Какое-то время он простоял в раздумьях перед выбором стрелкового оружия: тяжелого и точного шемитского лука, бьющего более чем на пятьсот шагов или гирканского для стрельбы на коротких дистанциях, но лёгкого и компактного. Рассудив, что путешествовать придётся преимущественно верхом на лошадях, варвар остановил свой выбор на гирканском луке. Всё облачение короля теперь составляли лишь мягкие и легкие сапоги, удобные для верховой езды, простые кожаные штаны, кожаная безрукавка из нескольких слоев сыромятной кожи, прочная лёгкая кольчуга для защиты мускулистой груди, перевязь с оружием, верёвка с крюком на конце в небольшой походной суме, жир, сажа, кое-какие полезные мелочи, колчан со стрелами и недорогой просторный чёрный плащ с капюшоном, призванный полностью скрывать путника от посторонних глаз.
В отведённое до выступления в путь время, король решил предаться отдыху, и провести остаток дня подальше от дворцовой суеты. Набрался вином и, с головой закутавшись в просторный плащ, задремал не на роскошном королевском ложе в охраняемых верными стражами покоях, а на деревянной лавке прямо в винном погребе среди стеллажей, уставленных бочками с вином и душистым элем.
Глава II
Всадники в ночи
— Эй, там на коне! Стой! Куда собрался? — окрикнул стражник могучего всадника, закутанного в чёрный походный плащ.
— Какое тебе дело, собака? — рявкнул Конан и хотел уже снять капюшон, но быстро передумал, вспомнив, что теперь он не король, а всего лишь варвар.
— Какие, к Нергалу, могут быть дела на ночь глядя? Ты как хочешь, а ворота не открою до утра! — предупредил стражник и немного поразмыслив, добавил:
— Указ короля.
— Не помню я таких указов. — возразил Конан.
— Откуда тебе, варвару, знать об указах короля?! Ты сам, небось, вчера спустился с гор?!
— Попридержи язык. — буркнул Конан, но вместо того, чтобы схватиться за меч, вытащил из мешочка на поясе серебряную монету и бросил стражнику, который ловко поймав причитавшуюся ему плату, быстро спрятал её за поясом, продолжив уже куда дружелюбнее:
— Ладно, проезжай, только потом пеняй сам на себя. Я тебя предупредил: ночью за стенами города небезопасно.
— Ты открывай ворота, а то я тороплюсь. — не стал Конан пускаться в бессмысленную полемику.
Стражник проворчал себе под нос нечто нечленораздельное и нехотя побрёл к механизму, чтобы поскорее отворить ворота и выпроводить из города безумца, которому, по всей видимости, жизнь опостыла настолько, что он решил свести с ней счёты с помощью разбойничьего топора или воровского кинжала в спину.
Конан проехал под аркой западных ворот, слыша, как за его спиной с грохотом опустилась железная решетка, и гулко лязгнул тяжелый засов. Бросив прощальный взгляд на вековые стены столицы своего королевства, король направился по широкому тракту, ведущему на Шамар. Не успел ещё город скрыться из виду за невысокими холмами, как он почувствовал слежку, хотя кроме пения цикад и легкого шороха летнего ветерка в кронах деревьев ночную тишину не нарушал ни один посторонний звук. Почти беззвучно за его спиной возникло четверо всадников в черных плащах, слегка развевающихся на ветру. Как и в прошлый раз, его таинственные спутники появились ниоткуда, словно материализовались из сгущающихся сумерек. Конан, будучи не слишком беспечным и привыкшим доверять только двум вещам в мире: себе и своему мечу, насторожился, незаметно достал гирканский лук и вложил в тетиву стрелу.