Твоё? Сделай сам

[Слух]: Да, потихоньку это становится нашим общим делом. Ты права, Норма, во всём есть свои плюсы.

Слух встал с подушки и вышел из-за стола.

[Слух]: Если никто не возражает, я хотел бы повторить свою роль перед выступлением. Уж очень волнуюсь.

[Лес]: Без проблем. Спальная полностью в твоём распоряжении!

[Рада]: А почему Бомжо не захотел участвовать?

[Лес, меняя веселье на скорбь]: Я пытался его отыскать. Привёз ему еду и какие-то шмотки, но коллектор был занят другими бездомными. Никто из них не мог точно сказать, где он. Кто-то уверял, что Бомжо уехал южнее зимовать. Кто-то якобы видел, как его забирала полиция. Кто-то говорил, что он утопился...

В прихожей неожиданно заверещал звонок в дверь.

[Лес]: Наверное, сосед в туалет пришёл. Жена опять ванную заняла, вот ему и не попасть! Матрёна, солнце, открой, пожалуйста, человеку.

Матрёна открыла дверь. В гостиную зашли Дай и Лена. У сидящих за столом лица сползли вниз. Лена остановилась чуть позади на границе прихожей и большой комнаты. Дай, не разуваясь, встал по центру гостиной, широко расставив ноги, и окинул всех испепеляющим взглядом. Выглядел он как на обложке: загар, уложенные волосы, костюм, лакированные ботинки.

[Дай, обращаясь к хозяину квартиры]: Может предложишь мне виски? Если твоё хвалёное гостеприимство не буксует.

[Лес]: Я бы предложил вам раздеться и присоединиться к нам за столом.

[Дай]: Мы ненадолго. По делу.

[Лес]: Виски - значит виски.

[Дай, показывая раскрытыми ладонями, что всё в порядке]: Разреши мне. Матрёна, солнце, налей виски. Полный бокал.

Сидящие за столом насторожились. Перестал пыхтеть кальян. В гнетущей тишине Матрёна сделала алкоголь и подвезла его Даю. Он отпотчевал.

[Дай, кивая на Норму]: Смотрю, вы сдружились после той кровавой бани в ванне. Трагедия сближает, не правда ли?

[Лес]: Может и так, но правда и в том, что мы нужны друг другу.

[Дай]: А мне думается, тебе нужна трагедия. Чтобы было о чём писать. А на людей тебе наплевать.

Он отпил ещё и сел за стол напротив Леса, рядом с Нормой. Все смотрели в одну точку: в его глаза. Его глаза смотрели в глаза Леса. Лес догадывался, что это снова провокация. Но чтобы с ней работать, нужно было понимать причины ненависти.

[Дай]: Сначала думал разнести твою презентацию так же, как в прошлый раз, да скучно повторяться. И я сказал Лене в аэропорту: “А давай заедем в гости”.

[Рада]: Что мы тебе сделали?

[Дай, напрягая скулы]: Не перебивай и узнаешь!

[Норма]: Как у Вас язык поворачивается так говорить?. Вам хотели помочь, но Вы променяли дружбу на славу!

[Дай, тыча в неё пальцем]: Не лезь не в своё дело! Ты ничего не знаешь! Этот ублюдок посмел поднять руку на женщину, которая мне как мать!

В ответ Норма выпустила дым прямо ему в лицо. Он окончательно обезумел и врезал Норме пощёчину, противореча собственным словам. Лес автоматически приподнялся со своего места. Дай кинулся на него через стол, опрокинув кальян. Горящие угли посыпались на подушки, на парадно-выходной комбинезон. Дай обеими руками вцепился в шею писателя. Рада с Нормой были заняты тушением тлеющей мебели и одежды. Елена снимала всё на телефон. Используя болевой приём на большие пальцы, Лесу удалось ослабить хватку Дая. Тогда Дай схватил со стола щипцы для углей с заострёнными концами, по форме напоминающие кинжал. Рада с Нормой синхронно ахнули. Дай размахнулся, но прямо в воздухе его кисть перехватил манипулятор. Матрёна держала его руку как в полицейских наручниках. За секунду до схватки Лес успел нажать на кнопку “Задержать”.

Писатель воспользовался временным замешательством телеведущего и нащупал первый попавшийся под руку предмет. Им оказался бокал с виски. Через мгновение Дай сидел на полу, жмурясь от жжения в глазу. По его лицу вместе с остатками виски стекал крем для автозагара, оставляя белые полосы и пятна. Он стал похож на небрежно покрашенный манекен, забракованный на утилизацию. Вдобавок откуда-то сверху на его голову с огромной силой обрушилась картина “Жар-птица”. Макушка и плечи Дая пробили в холсте дыру, и тот застрял на уровне локтей. Рамка картины, как смирительная рубашка, полностью сковала движение рук. Это Слух завершил спасательную операцию.

Когда раздался звонок в дверь, он прервал репетицию, чтобы поприветствовать гостей. Но увидев в гостиной своего старого обидчика, замер от страха на выходе из спальни. Его никто не заметил, так как та часть гостиной плохо освещалась, то есть находилась в тени. Когда Дай вцепился в Леса, негодование и жажда мести победили страх. Слух выбежал на помощь, выбрав картину в качестве оружия, и нанизил её на Дая, как мясо на шампур.

Голова Дая продолжала туловище Жар-птицы. Лес сел рядышком на пол.

[Лес]: Вот мы тебя и поймали, Огненная птица.

[Дай, поглаживая фаланги большого пальца]: Откуда ты знаешь про болевой на большой палец?

[Лес]: Без понятия. Из книг, наверное, или из фильмов. Сам удивлён, что сработало. Ты и вправду продырявил бы меня?

[Дай]: Не знаю. Надеюсь, что нет.

[Елена]: Пожалуйста, не судите его строго. С ним такое бывает. Мы встречались несколько лет, и вдруг он исчез. Никто не знал, где он и как с ним связаться. Я думала, всё из-за меня, но... Дай, расскажи, как всё было.

[Дай]: Переклинило меня. Что тут рассказывать?

[Елена, присела к нему, обняла за плечи и прошептала]: Расскажи им подробно. Так же, как мне.

[Дай, нехотя]: Я возвращался в город на машине друга после очередной вечеринки. У друзей уже были машины, серьёзные должности, чуть ли не сéмьи, а я думал только о тусовках, и как бы поменьше работать. Настроения не было - потухло внутреннее сияние. В тот момент почувствовал себя полным ничтожеством, абсолютным нулём, недостойным друзей, недостойным Лены. Я попросил друга высадить меня на обочину в лесу. Пошёл до города пешком. Пока шёл - думал, и твёрдо решил: “Завязываю! Пора вставать на ноги, искать перспективы.” Сменил номер телефона, удалился из соц. сетей. Начал с чистого листа. Я посещал всевозможные литературные конкурсы, стучался в издательства - без результата. На одном из мероприятий я познакомился с Зверой Анатольевной. Она сразу поверила в меня. Прочитав мою книгу, она сказала, что я стану знаменитым. Она взяла меня в помощники, поручая несложную офисную работу. В то время я встретил Раду и влюбился в неё. Но и Лену не мог забыть. Она с детства мечтала стать журналистом, и я попросил Зверу взять её на работу.