Страница 9 из 77
— Неужели вы, меритцы, сводите сотрудничество наций только к купле-продаже?
— Нет, брат Илвин. В необходимой мере мы оказываем и безвозмездную помощь. Согласитесь, однако, что у нас нет резона ориентировать свои научные и конструкторские разработки в интересах иных общин, в ущерб собственной. У меня, например, лично нет никакого желания в чем-либо помогать каперадам.
— И для многих еще достижений у вас не дошла очередь включения в обменный фонд?
Марк широко улыбнулся.
— Все относительно. Истинное значение каждого шага познается только после его свершения… Да, вот еще. А вдруг индивидуальная нуль-т несет в себе какую-то угрозу Галактическому Содружеству, представляя собой нечто вроде Троянского коня? Вы ведь сомневаетесь в нашей лояльности — может, правильно делаете, а?
Наступило неловкое молчание.
Рюон, начавший этот разговор, а потом с интересом следивший за перипетиями, вновь вкрадчиво спросил:
— А для магов такие же ограничения в нуль-т? Только ли в пределах планеты?
— Нет, брат Рюон, наши возможности шире.
— Насколько?
— Намного.
— Это, как я понимаю, тоже одна из ваших тайн?
— Собственно говоря, все тайны относительны. Часть информации мы скрываем из интересов безопасности, часть — из меркантильных соображений, часть — из опасения, что нас неправильно поймут. Кроме того, чрезмерная реклама наших достижений может показаться попыткой давления на вас с целью помешать выработать объективное заключение.
— Ваша позиция ясна. Позвольте, я перейду к следующему вопросу, — Рюон сделал паузу, привлекая внимание, потом выпалил: — Что вы можете сказать о нашем здоровье?
— О здоровье? — Марк, казалось, ожидал именно этого вопроса. — В пределах нормы, для тревог нет причин. Разве что у брата Илвина чуть нарушена функция печени. Ему я порекомендовал бы в течение недели пить таблетки. По одной в день из той коробочки, которую он уже давно крутит в руках, разгадывая причину ее появления возле его прибора.
Илвин, до этого утонувший в кресле, выпрямился и переместился к краю. По лицу его побежали красные пятна, и Вэр понял: что-то будет.
— Вы предлагаете мне лекарство?
— Да.
— Считаете, что я болен. Откуда вам это известно? Вы проводили обследование?
— Никакого обследования в вашем понимании не было.
— Как так, не было? Когда вы произвели медицинский осмотр? Почему я ничего не заметил?
— Успокойтесь. Не заметили — значит, ничего и не было.
— Ну как же не было? — почти крик. — Вы разве не знаете, что по элементарным законам, принятым всеми цивилизованными людьми, проводить любые — я повторяю: любые — обследования людей, тем более представителей других общин, допускается только с их добровольного согласия, при обязательном предварительном предупреждении о начале осмотра. Вы осведомлены об этом?
— Мне всегда казалось, что подобное уложение касается таких исследований человеческого тела и психики, которые сопровождаются… э… определенным активным воздействием на организм обследуемого, например, путем использования какого-либо излучения.
— А вы утверждаете, что ничего подобного не было? Что вы не использовали технических средств?
— Не было. Ничего не использовали, — Марк был подчеркнуто спокоен.
— Неужели? Просто посмотрели, увидели отклонения, и все?
— Точно так, — Марк, казалось, опять потерял интерес к разговору. Он словно прислушивался к чему-то внутреннему и поддерживал разговор, лишь сделав над собой усилие.
— Ха! — Илвин, поняв безуспешность противодействия уже свершенному, в сердцах отшвырнул коробочку, которую до этого держал как снаряженную бомбу. Кибер-уборщик юркнул и схватил ее. Илвин, подумав, бросился отнимать. Отняв, победно вернулся на место, проворчав:
— Дома посмотрю, что вы мне тут подсовывали, — потом, глубже запрятав обиду, более спокойно спросил: — Так когда же вы осмотрели нас?
Вопрос остался без ответа. Распахнулась дверь и вошла женщина.
Лара
Она легко впорхнула, светящаяся радостью встречи. Лишь сделав несколько шагов почувствовала, что в гостиной посторонние. Замедлилась в нерешительности, в смущении — кто такие, что им здесь надо? — подошла к Марку, улыбаясь только ему. Ее рука, скользнув по его волосам, легла на плечо мага.
— Здравствуй, — потом с некоторой укоризной что ли, с заботой ли, — ты что, опять?
Так обращаются, боясь обидеть, к непослушному ребенку, отказывающемуся от молока и тянущемуся к соленому огурцу. Тень несмелого недовольства, видимо, была вызвана содержимым чаши, стоящей перед магом.
Марк накрыл ее ладошку своей, поднялся, пробормотал как бы извиняясь:
— Позже я буду еще работать, — затем, обняв ее за плечи, обратился ко всем: — Познакомьтесь, пожалуйста. Это Лара, хозяйка всего здесь существующего. Мы — одни из ее многочисленных непрошеных гостей.
— Ну что ты, Марк, какие непрошеные гости? Я вам так рада! Будьте как дома. Да и с чего ты взял, что у меня сейчас много посетителей? Все словно забыли про меня, я здесь совсем одна целыми неделями.
— Это представители Галактического Содружества. Помнишь, я как-то говорил об их прилете к нам для знакомства с нашими порядками? Они будут жить здесь — так распорядился Марий. Это — Лонренок.
— Я счастлив находиться под одной крышей с вами. И вижу сейчас, до чего прекрасен ваш народ, а вы — особенно, — Лонренок словно заранее отрепетировал свое приветствие.
Илвин, не сумев остыть от неприятных эмоций, пробормотал что-то невразумительное и со страдальческим видом затерялся в кресле. Зато Рюон стоил десятерых. Целуя ей руку при представлении, цветасто и многословно стал уверять, что нигде и никогда не видел более прекрасного создания. Подробно осветил свое восхищение, причислив момент знакомства к кульминационному моменту всей своей жизни. О, если бы он, Рюон, знал, что есть на белом свете такая женщина, он давно бы примчался сюда, но не как инспектор, вынужденный заниматься довольно скучными вещами, а как ее безропотный воздыхатель.
Вэр готов был подтвердить его слова хоть на смертном одре. Он верил, что чрезвычайно редко встречаются люди, наделенные удивительной способностью создавать вокруг себя особую атмосферу праздничной приподнятости и безграничной доброты. В чем загадка неизвестно, но именно их красота освещает мир. К таким людям Вэр с первого взгляда отнес Лару и утвердился в своей мысли, исподволь наблюдая, как отражает ее лицо малейшие нюансы эмоций.
Одета она была так же просто, как и Марк. Блузка и короткие брюки, одновременно почему-то и облегающие, и свободные, из тонкого, почти полупрозрачного материала. Широкий пояс, браслет на левой руке, длинные волосы подхвачены на лбу обручем, на шее — тонкая цепочка с большим переливающимся камнем, словно исполняющим сложную мелодию.
Здороваясь, Вэр ощутил прохладную нежность ее руки, открытость и доброжелательный интерес к себе. Давно, очень и очень давно ждал он подобной встречи.
С раннего детства воспринявший представление, что самое важное для человека — работа, Вэр всеми помыслами своими был захвачен любимым делом. Выбранная профессия требовала частых поездок, перемен места жительства. Общение со школьными друзьями с каждым годом все более и более сужалось, и постепенно, год за годом он шел к одиночеству. Он понимал, что важная сторона жизни скрыта от него. Иногда ему представлялось, что все окружающее воспринимается им только в черно-белых тонах, а цветовое богатство мира, которым наслаждаются другие, он не видит. Тогда он давал себе зарок переменить образ жизни. Но возникала новая неотложная проблема, мельтешение забот заполняло целиком его время, и все оставалось по-старому.
Да и полученное воспитание не позволяло с легкостью изменить свою жизнь. Родная его планета никогда не числилась в колонизируемых. Ученые, появляющиеся на ней, были гражданами метрополии и считали себя командированными. Осуществляемые ими биологические опыты требовали огромных пространств, и всю планету они называли лабораторией, местом работы — не Домом. Она оставалась чужой для них, они не любили ее, старались как можно быстрее закончить очередной цикл исследований и вернуться в метрополию, в привычную обстановку. Со временем, по мере усложнения работ, продолжительность их командировок увеличивалась. Появились дети, для которых открыли школу. Выросшие в совершенно иной обстановке, они не смогли ужиться на родине родителей. Постепенно создавалась новая община. Это был естественный, никем вначале не замеченный процесс, и юридическое закрепление самостоятельности нового общества было осуществлено де-факто, уже для нескольких поколений местных жителей.