Страница 63 из 77
— Да.
Пороник вновь перенес долгое молчание, пряча глаза.
— Комитет — не террористическая организация. Мы призваны защищать, а не губить правопорядок. Вы, кстати, обратили внимание на то, что запланированная операция предполагает осуществление воздействия на объект до того, как он вручит начальнику Канцелярии верительные грамоты? Формально до этого момента он — никто, но после вручения переходит в новое качество. Становится полномочным представителем, которого Комитет обязан всячески оберегать и охранять. Ни о каком воздействии на него после сего акта не может быть и речи. Вроде бы маленький нюанс, но какова разница! Если мы упустим время, и церемония произойдет раньше, то все, что вы с таким интересом изучили, будет отменено.
— Обратил-обратил. Однако не понял, откуда у вас уверенность, что объект войдет в здание Совета обязательно через Южный вход.
— Мы постараемся, чтобы это было так. Я не перегружал ваш мозг излишними подробностями. Обеспечение операции много сложнее, чем в представленной вам сводке. То, что объект выберет именно тот путь, который в ней приведен, достигается совместным действием многих факторов: расположением предоставленного объекту посадочного поля, специальным перекрытием обходных путей и так далее. Достаточно, видимо, сказать, что прямо или косвенно участвовать в направлении объекта к Южному входу будет где-то около сотни наших людей. Вы удовлетворены моими словами?
— Да, вполне.
— Хорошо, вернемся к вашим проблемам. Жизнь сложна и мало предсказуема. Возможность, хотя бы чисто теоретическая, вашей победы на выборах еще существует. Меня беспокоит, как бы она не превратилась в пиррову. Вам не приходило в голову, что отдельные ваши требования выше пределов… разумной достаточности?
— Лучшая оборона — нападение. Так меня учили в далекой юности, — Пороник был спокоен. — Общество принято сравнивать с единым организмом. Когда развивается болезнь, то ради спасения жизни считается в порядке вещей применять любые сильнодействующие лекарства, любые методы. Вплоть до ампутации пораженных органов. Не вам объяснять, что Содружество заражено страшным недугом. Я все готов отдать ради его спасения, но чтобы иметь возможность приносить настоящую пользу, я должен остаться в Совете. Этим и обусловлены все мои действия и, в частности, просьба насчет Фактора-Р.
— Я не уверен в вашем диагнозе. Не так все мрачно, как вы рисуете. Есть прения и дебаты, борьба идей, поиск новых форм управления. Естественно, есть несогласные. Есть проигравшие борьбу за души и голоса граждан. Так и должно быть. Какая здесь болезнь?
— Вы правильно говорите: борьба. Да, борьба, а не совместный поиск нового. Раскройте глаза. Реальность нашего мира — жесточайшая схватка политических коалиций, партий и течений. Каждая группа отстаивает свои идеалы и не желает идти на компромиссы, ибо считает это поражением. И что получается? Те немногие, которые знают, как надо действовать, связаны по рукам и ногам несогласием, пустыми сомнениями и мнительностью окружающих. В результате — бессмысленная растрата человеческой энергии на бесплодные разговоры. У нас еще как-то хватает благоразумия поддерживать гармонию в области материального производства, обеспечивая каждому более-менее сносные условия существования. Но почему мы вечно пытаемся забыть, что любые физические страдания — ничто по сравнению с душевными муками? Рушатся надежды, теряют смысл жизни наиболее ищущие, знающие, куда идти — вот что страшно. Нет горше муки. Вы говорите, дебаты мол. Но в результате их — признание тщеты усилий. Вот чем оборачивается чрезмерная свобода. Вернуть людям радость существования можно только введением жестких ограничений в отстаивании своего особого мнения и воспитанием новых поколений в духе почитания этого простого правила.
— Но тех, которые согласны с тем, что правилен только ваш путь, — единицы.
— Для меня они — все. Человек только тогда достоин своего звания мыслящего существа, когда знает свою цель и в любую минуту, не дрогнув, готов шагнуть на эшафот ради ее достижения. Кто на это не способен — тот жирующий баран, нуждающийся в строгом пастухе.
— Мы одни, а вы говорите так, словно находитесь на трибуне.
— Я везде одинаков. Что перед многотысячной толпой, что в разговоре один на один.
— Мы вас явно недооценивали…
— Оставим этот разговор, — раздражение неожиданно вылилось через край. — Право дело, не стоит по пустякам разводить философию. Тем более сейчас. Мне единственно нужен только факт. Все сведется чисто к психологическому воздействию. Анн-Ма… мои психоаналитики все просчитали…
Поскольку собеседник никак не прореагировал на его слова, Пороник, чуть помедлив, продолжил:
— Как я понимаю, Фактор-Р мутировал. Ныне пораженных тарайцев даже не изолируют. Смертельные исходы болезни исключены. Я полагаю, достаточно одного-двух инфицированных. Шумная кампания в так называемой «свободной» прессе об угрозе пандемии на нескольких густо населенных планетах моего Сектора. Тысячи больниц с открытыми дверями, готовые принять будущих пациентов. Разъяснение опасностей неконтролируемых космических контактов. Все. Маятник общественной поддержки моей стороне. Сразу отбой тревоги. Вчерашние жертвы смертельного недуга в кругу счастливых родных. И так далее.
— Боюсь, вы нарисовали чересчур упрощенную картину.
— Детали я оставляю вам, как специалисту. Я излагаю суть.
— В подобных делах детали зачастую главнее сути. Но дело даже не в них…
— Вы отказываете мне в помощи?
— Повторяю: Комитет — не террористическая организация. У нас есть устав, четко регламентирующий принципы ведения дел. Строго налажен контроль. Действующие положения, в частности, запрещают использование специальной информации для нажима на кого бы то ни было, а также требуют, чтобы так называемые «активные воздействия» имели строгую направленность — только на те субъекты, которые лично являются источниками общественной угрозы или каких-либо иных нежелательных эксцессов. В этой связи ваше предложение неприемлемо для нас, так как предполагает, что пострадают прямо не связанные с разрешаемой проблемой люди. Контроль за нашей деятельностью многоуровневый, от политического надзора до оценки душевного состояния каждого функционера. Как только я окажусь способным нарушить правила, так меня попросят уйти.
— Следовательно, мы зря тратим время?
— Я готов вам помочь.
— А, все же готовы! Ну зачем тогда вы морочите мне голову?! Если вам не нравится моя идея, так скажите об этом прямо, предложите свой путь.
— Дело не в «нравится-не-нравится». Ваше предложение в принципе неприемлемо. Фактор-Р представляет собой страшную вещь. Вот, прочтите.
Пороник с вожделением схватил новый монокуляр. Читая, он несколько раз даже вскрикивал от изумления. Те путаные и малопонятные сообщения, что ранее доходили до него и обладанием которыми он так кичился, открывали, как выяснилось, лишь вершину айсберга.
Так и не было установлено, каким путем и откуда вирус Р был занесен на Тару. Ни таможенная и карантинная службы, ни санитарно-эпидемиологические кордоны не разглядели, не почувствовали опасность. Сначала, когда царила паника, подозревали, что вирус искусственного происхождения: все самое совершенное в природе человек издавна желает приписать себе. Когда стала прорисовываться истинная картина, сформировалось несколько гипотез относительно естественного ареала распространения Фактора-Р — районы последних дальних межзвездных экспедиций тарайцев. Проверка этих гипотез не была осуществлена, ибо это потребовало бы подвергнуть исследователей огромному риску.
Первых людей, заподозривших неладное, было двое — школьный учитель и практикант Института психодинамики. Их имена, как малозначащий штришок разыгравшейся трагедии, в историю не вошли.
Учитель преподавал логику в рядовой школе на окраине столицы и был обижен невосприимчивостью своих учеников к пониманию силлогизмов. Типичная, надо сказать, ситуация. Любой педагог ревниво скажет, что недостаточное рвение учащихся в изучении его предмета есть результат того, что их психика не сформировалась, что они еще не понимают, что действительно может пригодиться в жизни. Однако в том случае педагог предположил, что имеет место определенная патология, и провел в одном из своих классов психоаналитическое тестирование. Земля закачалась у него под ногами, когда обработка результатов тестов показала, что его ученики рассуждают совершенно иначе, нежели их ментор.