Зубы

  - Ходим, бабушка, - пропел я.

  - Молодцы, посылают вас, - старуха не торопилась открывать. - От правительства?

  - Нет, я от фирмы, - терпеливо объяснил я. - Полезные товары на дому. Забота о детях и пожилых. Сохраняем здоровье на долгие годы.

  - Какое там здоровье, - заныла старуха. - Никакого здоровья не осталось.

  Она дразнила меня, разжигая аппетит. Запах добычи щекотал ноздри и клубился над головой, такой едкий, что глаза заслезились.

  - А вы знаете, что все болезни от грязного воздуха, которым мы дышим? Взгляните в окно - одни трубы и дым валит.

  - Некого мне в окна высматривать. Кавалеры все, почитай, на том свете, - упиралась старуха. - Для меня что дым, что солнышко.

  - А вы откройте, - сладким голосом пообещал я. - Включим приборчик, сразу молодой себя почувствуете.

  - Заходи, уж больно ты настойчивый, - старуха распахнула дверь так резко, что мне пришлось отскочить.

  Она выглядела совсем древней. Растрепанные седые волосы собраны в пучок, крючковатый нос загибался к самому подбородку, но глаза из-под нависших сизых бровей смотрели остро и пристально, и совсем не казались подслеповатыми. Несмотря на летнюю жару, на старухе были войлочные боты и вязаная кофта с пуговицами, застегнутыми невпопад, что делало ее почти трогательной.

  - Входи, - пригласила она. - Иди в залу.

  Квартирка оказалась крохотная, я даже не думал, что такие бывают. Сразу от двери маленький коридор вел на кухню, где виднелся стол, заставленный мисками и кастрюлями, и плита, на которой кипел огромный чан, вероятно, для белья. Справа за занавеской оказался вход в комнату, которую старуха назвала "залой". Это была каморка, захламленная сверх всякой меры, мне приходилось выбирать место, куда ступить. На полу валялась одежда, старые журналы, тканые половики, вазы в картонных упаковках, изъеденные молью игрушки. Обшарпанная дверь, проломленная в одном месте, висела на одной петле, зеркало было разбито и торчало неровными зубьями, я запнулся о сдувшийся футбольный мяч и чуть не упал.

  Старуха села за круглый столик, покрытый парчовой скатертью с кистями до пола. Мне она стул не предложила, поэтому я замешкался, и за неимением выбора, опустился на диван, продавленный и страшно неудобный. Я сел, сложившись пополам, так что колени уперлись в подбородок, а старуха, напротив, как-то распрямилась, испытующе глядя на меня сверху вниз.

  Под ее взглядом стало не по себе. На мгновение я даже забыл, зачем пришел, и старуха с неожиданным проворством воспользовалась моим замешательством, проскрипев: "Чайку налить? Устал, наверное, по квартирам бегать".

  Она выпростала из рукава узловатую руку и открыла сахарницу, где оказались сухие травы, увязанные в пучки. Она принялась перебирать, поднося к глазам и рассматривая на свет.

  -А "Принцессы Нури" нет у вас, бабушка? - спросил я поморщившись.

  Старуха рассмеялась клокочущим смехом, облокотившись на стол. Я с ужасом заметил, что, несмотря на возраст, у нее полный рот длинных острых зубов.