Страница 9 из 15
Алиса ни с кем не вступала в разговоры – не любила делиться воспоминаниями, но прониклась симпатией к Кристине Адамс из Вайоминга. Женщина чем-то напоминала мать Лаки. Кристина воспитывала сына одна, и его гибель у Пуэнт-Гийома лишила ее жизнь смысла. Миссис Адамс знала, что такое долгие годы одиночества. Они сблизились, и Алиса впервые рассказала свою жизнь чужому человеку.
Она провела в Австралии пятнадцать лет. Преподавала французский. Замены Лаки не нашла – ни в своем сердце, ни в постели. В начале 1950-х, после пяти лет молчания, написала родителям Лаки. В Личфилде все считали, что она покончила с собой в ту первую поездку во Францию. Переписка стала регулярной, родные покойного жениха настаивали на ее возвращении, и в 1959-м Алиса сдалась. В личфилдском колледже открылась вакансия, и она переехала. У нее началась почти нормальная жизнь, в которой было все, кроме любви. Она не раз отвергала предложения руки и сердца от коллег, сраженных красотой молодой вдовы. Алиса отреклась от любви и не жалела об этом. Многие женщины жили без любви: одних мужья считали уродками, другие слишком рано вступили в брак и обзавелись ребенком. Да мало ли причин… Сорокалетняя Алиса не думала, что заслуживает больше жалости, чем все остальные, ведь двадцать лет назад она узнала настоящую любовь, которая и теперь согревала ее сердце.
Деревню Де-Жюмо автобус проехал без остановки. Алиса успела заметить большую стоянку рядом с новой бетонной церковью странной геометрической формы и без колокольни. Она подумала о фермерше, которая жила здесь двадцать лет назад. Кажется, ее звали Марго… Интересно, что с ней сталось?
Через несколько минут автобус въехал на центральную площадь Шато-ле-Дьябль. Кафе «Завоеватель» стояло на прежнем месте, на окнах висели занавески в красную клетку. Группа задержалась в ресторане, ветераны выпили лишнего, размякли от воспоминаний. Захмелевший капитан вскочил с сиденья и затянул «Пять свинок».
Алиса думала о молодой паре, которую двадцать лет назад видела на пороге «Завоевателя». Они казались нереально счастливыми в самом сердце трагедии. Девушка была очень красива.
В тот момент, когда автобус свернул на узкую дорогу, ведущую к скалам, Алиса заметила лицо в окне третьего этажа.
Женщина с печалью смотрела на веселую компанию американцев. Алиса мгновенно узнала в ней девушку из прошлого и как будто увидела себя в зеркале. Ей захотелось выйти, поговорить, может быть, утешить незнакомку. Их судьбы странным образом переплелись. Когда-то они были веселы и беззаботны, потом судьба нанесла им удар.
Автобус въехал на грунтовую стоянку перед блокгаузом, напротив только что установленной мемориальной доски в память о павших героях. Ее вмуровали в памятник – современный, причудливой формы. Скульптор хотел изобразить летящие к скале штурмовые «кошки», но вышло не то паучье гнездо, не то заросли крапивы. Капитан дирижировал хором, изображал свинок, других животных с фермы и первым увидел блокгауз, памятник и утес. Все мгновенно замолчали.
Рейнджеры вышли на бескрайний пляж, ставший еще шире из-за отлива. Каждый оказался наедине с воспоминаниями и позабытыми страхами, никто не решился развеять наваждение шуткой, хотя некоторые только тем и занимались последние двадцать лет. Женщины брали мужей за руку, обнимали за талию.
Только у Кристины Адамс и Алисы не оказалось пары, и один из ветеранов сообразил, что эта красивая женщина – не солдатская жена, значит, можно с ней поболтать и на время забыть своих демонов.
– Выходит, вы ничья не жена?
Вопрос прозвучал неуклюже, и Алиса растрогалась.
– Я не одна. Тот, кого я люблю, здесь.
Он удивленно вздернул брови, Алиса улыбнулась и пояснила:
– Здесь я чувствую, что он рядом.
– Какой же я идиот! – Мужчина стукнул себя кулаком по лбу, развеселив Алису, и постарался сформулировать следующую реплику не так коряво. – Думаю, он бы гордился, что вы помните его и двадцать лет спустя.
– Благодарю вас.
– У большинства парней, которые тут полегли, не было ни жен, ни подружек, которые стали бы оплакивать их так долго.
Алиса промолчала, и рейнджер осмелел.
– Вот ведь невезуха – умереть здесь, когда дома ждет такая красавица! Могу я узнать имя несчастного?
– Лаки Мэрри.
– Алиса! – воскликнул рейнджер. – Вы Алиса! А я болван! – Он снова постучал кулаком по лбу. – Должен был догадаться.
На этот раз изумилась Алиса.
– Не понимаете, откуда я знаю ваше имя? Некоторые вещи помнишь всю жизнь. Ваше лицо я бы не узнал – Лаки показывал мне фотографию раз или два, но имя… Знаете, Лаки был звездой. Всем нравился. Он рассказывал о себе, и мы думали: «Складно врет!» Лаки называл вас своей великой любовью, и каждый раз, выигрывая в покер, целовал вашу карточку. Вы стали легендой, ребята спрашивали друг друга: «Как думаешь, она настоящая?» Вы были такой красивой… – Он покраснел, сообразив, что это прозвучало обидно, и поспешил исправиться: – Вы и сейчас прекрасны, но на той фотографии выглядели еще и веселой, и счастливой. Что и говорить, мы завидовали пройдохе Лаки. – Рейнджер спохватился, что зашел слишком далеко, и пробормотал: – Не сердитесь, мисс, я не мастак говорить комплименты.
– Все в порядке, – улыбнулась Алиса. – Предпочитаю, чтобы его вспоминали весело.
Он успокоился.
– Поверить не могу – вы существуете, Лаки вас не выдумал! Никто не имеет права умирать, когда дома его ждет такая женщина. Нельзя дразнить смерть, если тебя любит первейшая красавица.
– Дразнить смерть, – повторила Алиса. – Лаки был как все, он не выбирал эту войну.
– Конечно, нет, но ему не стоило так рисковать…
– О чем вы? – удивилась Алиса.
– Да вы и сами все знаете, – ухмыльнулся ветеран, – фортель он выкинул тот еще, зато теперь вы не только самая красивая, но и самая богатая вдова в Америке.
– Вы что-то путаете, – удивилась Алиса. – У Лаки не было денег. Его отец рабочий, мать официантка.
– Издеваетесь? – рассердился он. – Все же знают эту историю.
– Какую историю?!
– Хотите сказать, что вы не получили денег?
– Да мы даже женаты не были, какая уж тут пенсия!
– Я о другом… Значит, вы и правда никаких денег не видели? Точно?
Он со злостью стукнул костяшками пальцев по многострадальному лбу.
– Проклятье… Сволочь! Бесстыжий мерзавец!
У Алисы закаменели скулы.
– Это вы о Лаки?
– Господи, нет, Лаки был святой и самый большой дурак, судя по вашим словам!
– Я требую объяснений! – Алиса повысила голос.
– Будь оно неладно, Лаки провели, обманули, надули! Подождите, я позову Барри, пусть все расскажет. Этот кретин остался жить благодаря Лаки. Даже не знаю, что будет, когда он узнает, что вам и доллара не досталось… Барри!
На зов обернулся лысый пузатый мужик, который всю дорогу потешал попутчиков анекдотами и непристойными песенками.
– Чего тебе, Джимми?
– Иди сюда, толстяк. Не поверишь, кто тут у нас!
– Эйзенхауэр? – Барри посмотрел на Алису. – Вот те на, дочка Эйзенхауэра.
– Заткнись, кретин… Представляю тебе невесту Лаки. Это Алиса!
Рейнджер кашлянул, покраснел, протянул толстую лапищу и пробормотал:
– Барри Монро… уж извините… счастлив познакомиться…
– Она не знает! – сообщил товарищу Джимми. – Историю с Оскаром Арлингтоном. Девушка Лаки не получила ни цента!
До Барри не сразу дошел смысл сказанного, но затем он разразился ругательствами.
– Ублюдок! Подлая скотина! Его счастье, что не поехал с нами! Попадись он мне…
Ветер еще долго разносил по округе возмущенные крики отставного рейнджера.
9
Памятная церемония
Июнь 1964
«Шератон-Сити-Центр», Вашингтон
Самый большой зал «Шератон-Сити-Центра» был заполнен до отказа. С потолка свисали звездно-полосатые флаги. Оскар Арлингтон пересчитывал их, надеясь, что это занятие придает ему задумчивый, сосредоточенный вид.