Страница 56 из 122
Пройдя в свой кабинет, запираю дверь и сажусь на диван, утыкаю подбородок в колени.
Я всё ещё пытаюсь понять, что я в этой жизни сделала не так с самого начала?
Меня зовут Мария Сергеевна Воронцова, и сейчас вы узнаете историю моей небольшой, но достаточно насыщенной жизни.
Я родилась в мае в прекрасной, среднестатистической семье, где уже рос пятилетний мальчик Кирилл. Я не помню этот этап своей жизни, но очень многое о нём слышала от брата, отца и дяди.
Когда мне исполнился месяц, у меня обнаружили рак. Только родилась, и уже больная. Для моего лечения требовалась огромная сумма денег, и, так как папа был простым военным, их у нас не было.
Пока мы с мамой лежали в больнице, мой отец бегал по друзьям и пытался занять денег, заработать. Так продолжалось несколько месяцев, пока в один из дней, когда папа пришёл навестить нас с мамой, он обнаружил меня в палате одну, кричащую.
Папа вначале решил, что мама ушла в туалет, и ждал её около пяти минут. Успокоив меня, он ждал её пять, десять, тридцать минут и только через три часа понял. Она ушла.
Мама бросила нас и больше не появлялась на нашем пути.
Эта женщина бросила мужчину с пятилетним ребёнком и больным младенцем на руках.
Как так можно? У неё разве сердца нет? Может так поступить любящая мать?
Чтобы вылечить меня, папа обратился к тому, кто мог помочь, но цена этой помощи была велика. Он обратился к своему брату, криминальной личности — Царю. Царь дал ему денег, но отныне отец стал его помощником в делах незаконных. Так в криминальном мире потихоньку рождался новый авторитет Ворон.
Меня вылечили, а мама так и не появилась. Позже папа по своим связям узнал, что та сбежала в Европу, наслаждаться красивой и богатой жизнью с состоятельным и, главное, богатым мужчиной.
До своих десяти лет я, папа и Кирилл жили вместе с Царёвым или, как я его называла, дядей Мишей. Папа очень часто уезжал из дома по делам, как он говорил. А я оставалась с любящим меня дядей и Киром.
Дядя Миша баловал меня всевозможными способами. Хочешь танцевать — вот тебе личный хореограф. Хочешь быть фотографом — вот тебе профессиональный фотоаппарат. Хочешь поиграть в шпионов — вот тебе незаряженный пистолет. Хочешь поиграть в доктора — вот тебе привязанный обездвиженный человек. Хоть последнее слегка и жестоко, но вы же помните, кто мой дядя?
После того, как мне исполнилось десять, папа полностью переехал в Штаты и обещал, что заберёт нас с братом, когда мне исполниться восемнадцать, и я закончу школу. Но этого не случилось, потому что мы привыкли к России, а у Кира появился клуб, в котором я работала вместе с братом и во всём ему помогала.
У меня было всё для хорошей жизни, но не было одного. Отца. Я очень любила папу, но искренне не понимала в чем причина его холодности ко мне.
В какой-то момент, я даже подумала, что он винит меня в том, что мама ушла от нас. А потом я пришла к папе и прямо у него спросила.
«— Папочка, а почему ты Кира любишь больше меня?! —воскликнула девятилетняя девочка.
— Машуня, потому что мужчины не предают и на них можно положиться, — ответил мне папа.
— Всё потому что я — девочка? — переспросила я его тогда со слезами на глазах».
После того случая, я редко плакала от чувств. От боли могла, но не от переполнявших меня чувств.
«— Потому что в любой момент ты можешь стать как твоя мать, — сказал он мне спокойно и вышел из кабинета, оставив меня одну.
— Папа, я тоже хочу с вами дела обсуждать, — говорила десятилетняя девочка.
— Маша, ты девочка, а в бизнесе могут выжить только сильные личности! — ответил мне папа и захлопнул двери перед моим носом.
— Папуля, пойдём в зоопарк? — спросила четырнадцатилетняя я того, кого любила больше жизни».
Папа в тот раз приехал на недельку погостить к нам, и я прыгала от счастья. Как бы дядя не пытался заменить мне родителей, я любила ПАПУ. Мне не хватало его.
Он не всегда был так холоден, каждый вечер он играл со мной в монополию. Ездил со мной на конюшню. Приезжал на все мои выступления в танцевальных конкурсах, и говорил фразу, что заставляла улыбаться как ненормальную: «Я горжусь тобой, дочь моя!»
«— Маша, мне некогда. Мы с Киром едем выбирать помещение под его будущий клуб, — произнёс он.
— А можно мне с вами? Я буду вести себя очень тихо! Как мышонок, — пообещала я.
— Пусть едет, пап, — заступился за меня брат и меня взяли с собой.
—Хорошо, мышонок, — улыбнулся отец и подмигнул.
В клубе я видела, с каким восхищением папа смотрит на Кира и захотела так же. Чтобы он восхищался мной, чтобы смотрел и на меня также. И я этого добилась через три года упорной работы в клубе.
Я больше не была тем мышонком и миленькой дочерью. Отныне я была равной отцу. Равной мужчине! Сильной и уверенной в себе личностью».
Всю мою жизнь, папа, Кир и дядя Миша учили меня тому, какой должна быть женщина. Верной, любящей и бескорыстной.