Страница 1 из 10

Люди – книги – люди. Мемуары букиниста

Жданова Татьяна Львовна

Татьяна Жданова

Светлой памяти Люси Виноградовой,

моей сокурсницы и подруги,

посвящаю…

Предисловие

С уходом из нашей жизни советских реалий постепенно стирается и память о них. Мы забываем, как выглядели прежние деньги, вывески на магазинах, старые автобусы и трамваи, первые телевизоры и магнитофоны. Мы забываем даже о длинных очередях, о бесконечных профсоюзных и партийных собраниях, о заказах с дефицитными продуктами и о прочих маленьких радостях советской жизни.

К числу таких ушедших в прошлое реалий советского периода относится былая широко разветвлённая и строго централизованная сеть книжных магазинов, в которую входили также и букинистические. Такие понятия, как «Союзкнига», «Москнига», «Буккнига» навеки канули в прошлое. При этом следует заметить, что история дореволюционной и советской букинистической торговли так или иначе запечетлена в воспоминаниях букинистов (П. Шибанова, Л. Глезера) или коллекционеров-книжников (В. Лаврова), и это очень важно, поскольку история книжного дела и книжной торговли теснейшим образом связана с историей нашей страны. Однако ни в одной из этих книг не описана букинистическая торговля иностранной книгой; расцвет же этой отрасли книжной торговли пришёлся на 60–80-е гг. XX века. Средоточием букинистической торговли иностранной книгой в это время был знаменитый магазин № 79 Москниги, расположенный на бывшей ул. Качалова (ныне М. Никитская), в доме № 16.

Я проработала в этом магазине семнадцать лет, поэтому могу смело утверждать, что наш магазин был одной из самых своеобразных и интересных достопримечательностей Москвы. И книги, наполнявшие его, и люди, приходившие за ними в наш магазин, были не совсем обычными в нашей советской жизни. «Иностранщина» придавала и тем, и другим какой-то особый интерес. Также, помимо своего прямого назначения, наш магазин исполнял негласную роль общественного клуба московской интеллигенции. Здесь встречались писатели, кинорежиссёры, художники, архитекторы, переводчики, преподаватели, врачи и философы, не говоря уж о книжных коллекционерах. Мы, сотрудники магазина, хорошо знали их вкусы и пристрастия, они часто беседовали с нами и при этом невольно передавали нам часть своих знаний. Кто хотел, тот у них учился. И я многое узнала, благодаря нашим постоянным покупателям, за что очень им признательна.

Вследствие своего особого положения среди других букинистических магазинов и некой «элитарности» наших постоянных покупателей наш магазин был совершенно уникальным явлением советской действительности, и он вполне достоин того, чтобы о нём знали и помнили как современники, так и люди грядущих поколений.

Некоторые фамилии действующих лиц в этой повести изменены или обозначены инициалами.

Глава 1. Качалова, 16. Магазин и его сотрудники

По этому адресу в большом генеральском доме сталинской постройки находился букинистический магазин иностранной книги, в советское время магазин № 79 Мосбуккниги, который сыграл огромную роль в моей судьбе. Как и многое в моей жизни, я выбрала его сама, даже не рассматривая каких-либо других вариантов, и не жалею об этом.

Наш магазин – я буду называть его «наш магазин» – был всегда своеобразным островом некоего свободомыслия в мутном болоте бесконечной идеологической лжи, в условиях которой работали тогда все те учреждения, которые по тем или иным причинам считались форпостами советской идеологии. Это были библиотеки, театры, клубы, учебные заведения и, конечно же, книжные магазины. Когда мы ещё учились в нашем благословенном институте (Московском полиграфическом), на лекциях по истории КПСС наш преподаватель Илья Алексеевич Тишков все время нудил своим мерзким голосом, что вы, мол, будущие работники идеологического фронта, а не какие-нибудь там механики или технологи, и стало быть, у вас за семестр будет 200 часов истории КПСС и знать вы её должны назубок. Мы втихаря посылали его вместе с его историей куда подальше, но деваться было некуда, и нам пришлось учить и сдавать эту мерзость целых три года, пока её не сменил ещё более пакостный научный коммунизм.

Но это, так сказать, лирическое отступление, а на деле, во время моей работы в магазине, все это принимало самые причудливые формы, о которых я расскажу потом, но тем не менее, какой-то особый вольный ветерок дул на наш магазин с далекого Запада и обвевал и нас, и наших покупателей.

Прежде всего этот вольный ветерок проникал к нам с самими книгами. Они были не такими, какие печатали у нас. Кроме того, их приносили к нам люди, побывавшие за границей. И сверх всего этого, наше бездарное идеологическое начальство разных уровней практически ничего не смыслило в иностранных языках, и как оно ни старалось совать нам палки в колеса, ветерок вольномыслия все же подгонял наш маленький кораблик.

Меня всегда удивляло, почему нас вообще терпят. По всем тогдашним меркам, наш магазин надо было вообще закрыть. Однако он существовал всегда, и именно при советской власти. Насколько я знаю, наш магазин когда-то ещё до войны и какое-то время после неё помещался в начале улицы Горького, где-то рядом с гостиницей «Националы). Затем он надолго переехал в крохотное двухэтажное помещение на улице Герцена в доме № 24. И года за два до моего поступления на работу, году в 1967-м, ему дали вот это большое помещение на улице Качалова, где он находится до сих пор.

История моего появления в нашем магазине такова. На последнем курсе института, когда нам полагалось выбрать тему для дипломной работы, я попросила заведующего нашей кафедрой книговедения Михаила Федоровича Арбузова дать мне какую-нибудь тему, связанную и с иностранными языками, и с букинистической торговлей. Наш убеленный сединами бывший кавалерист-буденовец обещал подумать, а через некоторое время прислал мне домой такое письмецо: «Тема Вашего диплома “Иностранная книга в букинистической торговле”, место преддипломной практики – магазин № 79 “Иностранная книга”».

Честно говоря, до этого момента я никогда не слыхала, что у нас в Москве есть такой магазин. Меня очень интересовала букинистическая торговля, но чтоб ещё и книгами на иностранных языках – о таком я и слыхом не слыхивала. Был магазин «Дружба» на улице Горького, который торговал книгами стран народной демократии, был магазин «Прогресс», где продавались книги на иностранных языках, но советского издания, – вот и все, что мне было известно на тот момент. Уже потом я узнала, что правом покупать и продавать иностранные книги, помимо нашего магазина, обладает лишь магазин № 1 Москниги «Академкнига» (помещавшийся тогда на улице Горького, в доме № 8) и магазин, расположенный в помещении гостиницы «Метрополь» (но ему разрешалось покупать только книги по искусству). Таким образом, наш магазин имел статус монополиста в этой области и мог себе многое позволить.

Я навсегда запомнила день, когда впервые свернула с Тверского бульвара на улицу Качалова. Мне часто приходилось бывать у Никитских ворот, потому что там, прямо за зданием ТАСС жила моя тётушка, но почему-то никогда не заходила на улицу Качалова, хотя забегала в оба угловых магазина Чичкина, которые тогда ещё находились на своих законных местах друг напротив друга. Даже в магазин «Ткани» почему-то не было необходимости зайти, хотя бы из любопытства. А тут я вышла на абсолютно прямую, просторную, тихую и заснеженную улицу, освещенную ярким дневным январским солнцем. Я не помню, приехала ли я туда на чем-либо или пришла пешком, помню только это сверкающее снежное спокойствие. В те времена движение в Москве не было таким сумасшедшим, как в наши дни, однако, по сравнению с другими центральными улицами, эта улица казалась на редкость тихой и спокойной, словно равнина среди горных ущелий. Даже прохожих почти не было. Я не торопясь шла по этой сверкающей равнине и наслаждалась каждым шагом, проходя мимо довольно высоких сугробов, у обочины тротуара.